Александр Лондон - Дикие. Лунный Отряд

Одна из сложностей существования Крысиного Короля заключалась в том, что его мысли представляли собой беседу между отдельными составлявшими его крысами, поэтому любой, оказавшийся рядом с Крысиным Королем, все время слышал, что они думают. Это была одна из причин, почему Крысиный Король предпочитал пребывать в одиночестве. Кто угодно покажется психом, если ему придется произносить всякую пробегающую мысль вслух.

– Но времени мало, и мы должны быть готовы, – сказал наконец Крысиный Король.

– А не слишком ли многого мы ожидаем от енота его возраста? – спросил лис. – Возможно, твое видение затуманено… – Тут лис замялся.

– И чем же, по-твоему, затуманено наше видение? – прошипел Крысиный Король.

– Сентиментальностью, – ответил лис. – Мы знаем о твоем родстве с Эйни.

– У нас нет родства с Эйни, – ответил Крысиный Король, хотя лис различил в его тоне некоторое колебание. – Когда крыса присоединяется к нам, она отрекается от всех прежних связей и от семьи, клянется служить лишь дикому миру. И потому наша любовь к Эйни не отличается от нашей любви к любому другому свободному существу.

Спорить с Крысиным Королем лис не стал, но глаза его обшаривали сумрачную массу переплетенных крыс в поисках той, что приходилась Эйни матерью.

Несмотря на всю свою проницательность, он так и не смог ее вычислить.

– Ты останешься в укрытии, пока все не кончится? – спросил он Крысиного Короля.

– Мы должны, – ответил Крысиный Король. – Совы охотятся на нас. Койот поступил умно, приведя их.

– В опасную игру мы заставляем играть Кита, – посетовал мистер Тиминсон. – Мы рассказали Койоту о Празднике Первой Пороши. Мы знали, что он заявится. Наверное, не стоило привлекать такого опасного зверя.

– Это был единственный способ выяснить, пришло ли время для возвращения Лунного Отряда, – возразил Крысиный Король. – Величие не обнаруживает себя без великого вызова.

– Но что, если он не справится? Что, если мы ошиблись?

– Тогда наше беспокойство ему уже не понадобится, – сказал Крысиный Король. – Потому что его наверняка съедят. Но мы верим.

– И ты сможешь с этим жить? – удивился мистер Тиминсон. – Ты поставил на карту гибель невинного енота и всех обитателей Вывихнутого переулка ради крохотной веры?

– Вы это слышали? – сказала одна крыса.

– Что он назвал Кита невинным? – уточнила другая.

– Нет, – возразила третья. – Что он назвал это крохотной верой.

Крысиный Король снова заговорил единым голосом.

– В вере нет ничего крохотного, – заявил он и умолк.

Лис пополз вперед и залез в водонапорную башню. Там оказалось пусто. Крысиный Король ушел. В воздухе еще висел густой дух города, канализации и дыхания сотни голодных крыс.

Оставшись один в водонапорной башне на крыше, лис обнаружил, что произносит вслух те самые слова, которые в этот миг эхом отдавались в голове у Кита, бодрствовавшего в пустой дядиной квартире у себя в Вывихнутом переулке:

– Я искренне надеюсь, что ты знаешь, что делаешь.

«Что я делаю?» – спросил сам себя Кит.

Весь день он корпел над толстыми книгами дяди Рика, неотрывно читая с восхода солнца до самого заката, складывая воедино все детали аферы, которую собирался провернуть. Эйни заснула, свернувшись калачиком у него на хвосте, и тихо посапывала в сумерках.

Дядя Рик был историком и держал в доме многочисленные тома, которые Киту прежде и в голову не приходило открыть. Написаны они были крохотным мышиным почерком и заголовки имели типа:

«Сказки Азбана в Эпоху Новой Луны, рассказанные Мышам Прихода Живой Изгороди».

«Мыши спасают город: подлинные истории о героических грызунах», преп. Х. Х. Домовиус-мл.

«История собак: почему они нюхают, храпят и рычат», брат Стогфрид М. Сеннуцкий, четвертое издание.

Кит провел последние мгновения дня за изучением книги про собак, запоминая мельчайшие крупицы информации. Решить проблему грубой силой он не мог ни в случае с Койотом, ни в случае с Безблохими. Оставалось полагаться на ум, а значит надо быстро набраться его побольше. «Прочел книгу – считай, ее присвоил, – любил повторять дядя Рик. – В голове у тебя то же, что и у автора, – только быстро и без хлопот».

Хотя совсем без хлопот все-таки не получится. Кит тихо соскользнул с постели из мха, перьев и мягких обрывков бумаги, аккуратно вытащив хвост из-под Эйни и зевая так широко, что мог проглотить ее целиком. Но сну придется подождать. Он прокрался к окну, отодвинул побитую раму и выглянул в переулок, где обитатели начали просыпаться к ночи.

К пекарне Анселя, как всегда, выстроилась очередь, но посреди нее размахивал лапами сам поссум, подпираемый Отисом. Он пытался прогнать зверей, объясняя, что ему нечем их кормить, что выдры перерыли пекарню и забрали все.

Повсюду была та же история. Банда Койота утащила все, что смогла унести, до последнего клочка. Они выбрасывали мебель на улицу, скинули мышиный печатный станок в Помойку, даже сиденья из фургона, где обитали Шельмы, выдрали.

Братья Чернохвосты исчезли вместе с выдрами, а ни у кого больше не хватило духу занять их место. Печальный это был день для Вывихнутого переулка – даже шулерство и жульничество остановились. Койот украл не просто их зерна и орехи – он украл шкодливый дух, делавший это место особенным. Он украл их гордость.

– Округа в полном раздрае, – сказала Эйни, неожиданно возникшая рядом с Китом.

Вывихнутый переулок и в лучшие-то времена представлял собой запущенное место, а теперь и вовсе едва годился для обитания. Когда придет настоящий зимний холод, жить здесь станет невозможно. При этой мысли Киту сделалось зябко уже сейчас.

– Они все рассчитывают на меня, – сказал он.

Эйни фыркнула.

– Что? – резко обернулся к ней Кит. – Чего ты так злишься на меня?

– Ты все время говоришь о себе! О своих делах, своих планах.

– Да! – рявкнул Кит. – Сделку с Койотом заключил я. Мне и отвечать.

– Ты все время это повторяешь, – окрысилась Эйни. – Но для того, кто хочет преуспеть в учебе, ты на редкость невнимателен.

– О чем ты?

– Ты до сих пор не сообразил? Что значит «Все одной лапы»? Почему это было девизом Лунного Отряда?

Кит пожал плечами. С той первой ночи в школе он и не думал об этом.

– Это значит, что, пока ты в четыре лапы топчешь землю, ты не одинок, – выпалила Эйни.

– Однако я – один! – завелся Кит в ответ. – Из-за меня мой дядя попал в беду. Койот заявился в переулок из-за меня! Он сам так сказал. Я больше не могу просить других рисковать своей шкурой ради меня.

– Как будто в первый раз! Да прячь я голову под камень каждый раз, когда ты втягивал меня в переделку, у меня бы уже из ушей песок сыпался.