Павел Кошовец - Просо судьбы

— Чего задумался, бери давай, — настойчиво толкнул под локоть Бирон, намекая на будто выросший по мановению волшебной палочки кубок вина. — Давай-давай, не стесняйся, а то рожа у тебя, будто задница дракона пожевала её и выплюнула из-за неважных вкусовых качеств, — за столом, оккупированным пятёркой гвардейцев, грохнул дружный хохот.

Ежи не заставил себя долго упрашивать, и жадно присосался к кубку… И почувствовал, как буквально разглаживаются складки на непринятой здоровым желудком дракона неаппетитной части тела, а молоточки в голове, прежде доводившие до белого каления, словно бы захлебнулись.

Сделав внушительный глоток, Ежи облегчённо выдохнул, придушил заронившуюся мысль: а холодное пивко было бы покруче — чай, не благородных кровей, обозрел сидящих за столом.

Пятёрка гвардейцев в расхристанных туниках, с опухшими лицами представляла собой весьма колоритное зрелище. И не скажешь, что это боевой цвет королевства. Впрочем, как говорится, застольная внешность обманчива, и наёмник, проведший с ними некоторое время, соседствуя тюфяками и участвуя в отражении пиратского нашествия, мог сказать совершенно точно: этим ребятам он доверил бы свою спину — и сам бы прикрыл. Гвардейцы точно не относились к категории «паркетных» вояк, цепляющих блеском начищенных доспехов, тянущих ножку и падающих в обморок от крепкого звука, изданного задом. Они носили вполне себе боевую сталь, не единожды обагрённую кровью, а не муляжи, которыми в зубах боязно ковыряться — вдруг сломаются. Правда, парочка из них, Димир и второй, имя которого он запамятовал, выглядели посвежее — не иначе недавно с дежурства. Всё правильно, веселье весельем, но службу-то нужно нести — наверняка маркиз и сержант Борун строго за этим следят. Порывшись в памяти, Ежи действительно не смог вспомнить этих двоих в честной компании. Впрочем, это тоже ни о чём не говорило, ибо вчера вечером, когда гулянка только набирала обороты, он предпочёл по тихому улизнуть из зала, и далее уже попивал со случайными желающими в сторонке — уж очень разошёлся Лири, чей свирепый рык стал прорываться сквозь общий галдёж. Нечего было и думать — давать повод громиле выплеснуть свою злобу на него — жертва-то у него явно намечена. И ладно бы пострадает только он — Ежи вчера поймал тот злой кураж, толкающий на необдуманные поступки, и готов уже был схлестнуться с бывшим товарищем. Но могла случиться свалка — наверняка те же гвардейцы не стали спокойно наблюдать за «избиением младенца» и вмешались. А чем бы это закончилось, сложно и представить — Лири при всех своих поганых человеческих качествах, бойцом был отменным, и наломал бы дров… не на один погребальный костёр. Лишняя конфронтация в их небольшом, но тесном лагере совсем ни к чему.

За столом — как водится в такие моменты — компания разбилась на несколько диалогов по интересам, когда все говорят со всеми, и при этом никто никому не мешает. Ну, кроме Ежи, так как придвинувшийся ближе Марек затянул какую-то полную нудятину, долженствующую преподнести его, как неимоверного героя-любовника. Наёмник, скосив глаза на маячивший в опасной близости от щеки неимоверных размеров нос рассказчика, только хмыкнул про себя — не обижать же неплохого, в общем-то, человека неуместным ржанием, постарался отодвинуться чуть в сторонку. Впрочем, гвардеец не обратил на его манёвры особого внимания, продолжая монотонно вещать практически в пустоту.

Ежи вздохнул обречённо — молоточки в башке очень чутко реагировали на всякого рода занудствования, и живо добавляли в громкости, поэтому сам потянулся к кувшину — негоже глотке сохнуть. И, уже попивая мелкими глотками вино, удобно устроив локти на столешнице, более внимательно осмотрел зал. Ничего интересного: ни Тамары, ни Лири, начальства тоже нет, кое-где завтракают несколько компаний — лица вроде как знакомы, но Ежи решил не напрягаться с опознанием — вряд ли мордовороты Гарча пропускали кого-то чужого. Да за два столика от них расположился тролль. При виде него, Ежи посетило двоякое ощущение: передёрнуло, но при этом на губы скользнула улыбка. Огромный, на голову выше любого человека, и — что там говорить — страшноватый внешне, он одной своей фигурой внушал уважение и вполне серьёзное нежелание ссориться с ним. При этом — Ежи мог убедиться не лично, конечно, но глядя со стороны — это был совершеннейший ребёнок. Только о-о-очень крупный, вполне безобидный для дружески настроенных людей… и весьма смертоносный для врагов. Правда ли, что он ещё очень молод, несмотря на габариты, или такой склад ума вообще характерен племени снежных троллей, Ежи не смог бы ответить — не был он подкован в этом вопросе, не сложилось быть специалистом по «тёмным», особенно по выходцам с Закатных гор, вместилищу множества разных народностей и племён. Ну и слава Единому — отчего-то он сомневался в благополучности исхода, если б пересеклись их дорожки с таким вот «малышом», как некоторые называли того, в естественной, так сказать, среде.

Ежи отчего-то погрустнел и сделал большой глоток вина — собственно, тролль по имени, если не изменяет память, Рохля, как бы это ни звучало странно, тоже был наёмником, то есть относился к той группе разумных, не боящихся рисковать головой, как и он. Ко всему прочему, в наставниках, а некоторые брехали, что и воспитателем(!) у него был гоблин. А, учитывая вообще сложное отношение людей к «тёмным» (королевство Агробар в этом плане очень даже яркий пример), невозможно понять — представить, как они тут оказались. Этих, «дружественных» «тёмных», положение осложнялось ещё и тем, что в столицу каким-то образом смог проникнут крупный отряд уруков — самых кровожадных представителей «тёмных», и неприязнь к проживающей по соседству парочке ещё более усиливалась. До определённого времени всё ограничивалось косыми взглядами и осторожными перешёптываниями за спиной, ибо проверять терпение и степень безобидности снежных троллей — занятие наверняка опасное для здоровья. Ну а мелкий зеленокожий помимо острого язычка (в связи с чем число его недоброжелателей неуклонно росло) имел ещё и неплохие шаманские данные, именуемые в среде людей Даром, и легко мог устроить какую-нибудь каверзу, на которые был весьма даже горазд. Но тут в дело вступил такой фактор, как Лири, который ко многому относился с предубеждением и любил навязывать собственное мнение всем подряд. В частности, он относился к сторонникам «чистых» отрядов в среде наёмников — в лучшем случае согласен был терпеть рядом «светлых», но к «тёмным» питал чуть ли не ненависть. В общем, всё, преамбула завершена: Ежи просто помешал громиле придушить гоблина. И стал врагом номер один. Несмотря на то, что вот уже несколько лет они находились в одном отряде, ели из одного котла и прикрывали друг другу спины… Кровожадный урод вряд ли угомониться, пока не потешит свою ярость! И некому его успокоить, — рыжий на мгновение задумался, перебирая лица живущих на постоялом дворе, с перспективой окоротить буйного наёмника — будь такая необходимость случится. И ни одной подходящей кандидатуры. Благородные, не взирая на ранг, пол и самомнение, отметаются сходу — они точно для Лири не авторитет и не соперники. Воины, профессиональные бойцы, те же гвардейцы при всём их фатализме и бесстрашии, к самоубийцам тоже не относились. Понятное дело — долг там, честь — за это сложить голову не зазорно, но вот так просто лишиться её в пьяной драке, в лучшем случае от удара кулака, в худшем — об колено — не, увольте, такое развлечение никому не надо — это их, разборки среди наёмников.