Павел Кошовец - Ремесленный квартал

Между тем подобравшийся РоАйци, по жесту которого все, кроме племянника, разъехались по сторонам, спрыгнул с вороного жеребца, отдал поводья стоявшему рядом Тьяри и подошёл к Гарчу.

О чём они говорили, даже гоблин со своим острым слухом не мог сказать. Длилась эта в основном односторонняя беседа минут десять. Говорил граф, видно, что стараясь быть сдержанным, но эмоции нет-нет, но пробивались в гневно обострившемся лице. Гарч же слушал, чуть склонив голову набок, и задумчиво будто бы изучал мостовую, изредка поднимая глаза и задавая наводящий вопрос. Все терпеливо переминались с ноги на ногу, ожидая решения.

Худук, не теряя времени, отыскал понравившуюся кофту, завернулся в неё, сладко зевнул, бросил оценивающий взгляд на небо — по идее должно быть тепло: серые тучи нехотя расступались перед уверенным приближением солнца. Ожидание всегда не очень легко ему давалось — он предпочитал сидению на месте движение. То ли дело Рохля — замер в свободной позе лицом к переговорщикам — ни лишнего шевеления, словно уснул, впечатляющие, оголённые по плечи ручищи свободно свисают ль тела, и голова дубины с ростом среднего человека мирно покоится на брусчатке. Он так долго мог простоять, иногда меняя положение тела. При этом, дай установку — и муха рядом не пролетит — тут же отхватит дубиной по голове. Идеальный часовой!

Вскоре всё пришло в движение. Телеги растянули, и небольшой вооружённый отряд из семи человек пополнил ряды Ремесленного квартала. Чему, честно говоря, ясно оценивая грядущие искушения, Худук был рад. Ведь, в конце концов, у него был один незаконченный разговор.

Великая вещь — перспектива. Это так вдохновляет! А то в Ремесленном при всём его нынешнем благополучии так скучно… пока.

Но особенно радовал озабоченный, рыскающий взгляд молодого рыцаря Тьяри РоАйруци — сдаётся, он больше всех заинтересован в скорейшем прибытии хоть на какое-то место.

Дрова в очаге весело потрескивали. Не то чтобы было холодно, но если вначале огонь нужен был для врачебных целей, то сейчас от него просто шло ощущение уюта, что ли. Листочек в какой-то сладкой полудрёме, когда ноют и одновременно отходят натруженные мышцы, следил за озорным подвижным язычком, терпеливо истачивающим верхнюю плашку. О, как же это чудесно: просто сидеть и заполнять пустую голову благодатным теплом огня, когда проблемы выживания, неясного будущего и не нужной совершенно ответственности остались с другой стороны дверей.

Раздался едва слышимый вздох, и эльф, чуть встрепенувшись, перевёл взгляд на источник звука. Пожалуй, новый объект внимания мог конкурировать не только с пламенем, но и с текущей водой, и с ночным небом вместе взятыми. Он бы и не отводил взгляд, но было два «но». Во-первых, было как-то не очень прилично пялиться, несмотря на то, что он видел Её (а объектом наблюдения была именно девушка) в разных ситуациях, а несколько весьма горячих поцелуев, что она подарила, до сих пор будоражили воображение и настойчиво теребили память. При этом следует учесть, что не слишком распространённое мнение, будто эльфы, пресыщенные утончённой красотой своих женщин, падки и не очень разборчивы в выборе человеческих самок, в корне неверно. Наоборот, если взгляд упал на «неэльфийку», это говорило о том, что она ещё прекрасней…

Именно это случилось, когда волею судьбы или случайности он лицезрел это чудо, в конечном итоге оказавшееся ни много, ни мало ближайшей подругой наследной принцессы королевства, амазонкой, что выражалось в дополнительной экспрессии, одевании мужских нарядов и более-менее приличном владении оружием, основным из которого был принят не рыцарский двуручник, пехотный полуторник или короткий меч, а сабля восточного наездника. Оттого Листочек и не роптал открыто, когда случай забросил их компанию в Агробар, столицу одноименного королевства. Как серьёзный ценитель женской красоты и в какой-то мере фаталист, он принял факт «небольшого» изменения маршрута и незапланированной остановки в крупном портовом городе как данность. Но стоило повстречаться с удивительным существом, полонившим его мысли, как все их неприятности и приключения последнего времени ушли на второй план. Что, конечно же, было замечено друзьями, особенно въедливым гоблином (в них просто говорила чёрная зависть на невозможность вот так безоглядно влюбиться в единожды виденную девушку!). Зануды и лицемеры, апологеты практичности и рациональности, им просто недоступны высокие чувства! Всё то время после неожиданной встречи эльф маялся и действительно вёл себя заторможено, грезя наяву, поэтому за предложение Ройчи — кому-либо (обращение к «светлым» — тащить «тёмных» в королевский дворец, где их не очень жаловали, было бы неразумно) составить ему компанию, он ухватился обеими руками. И использовал свой шанс на все сто! Учитывая печальные события, произошедшие в то самое время, когда два друга — наёмника находились в королевской резиденции, как то: дворцовый переворот и убийство самого короля, а также кровавые, безжалостные действия захватчиков, то нахождение интересующей его дамы, её спасение с последующим бегством можно смело назвать чудом. Не сказать, что сами перипетии этого тяжёлого дня были чем-то экстраординарным в беспокойной жизни наёмников. Но и назвать их простыми язык не повернётся.

Во-вторых, Листочек опасался, что чутко спавшая девушка вдруг проснётся и поймает его за… подглядыванием… А он испытывал нешуточное смущение, несмотря на весь свой богатый опыт покорения дамских сердец. Отчего-то ему казалось, что их встреча — не рядовой случай. И, стыдно признаться, он не приложил никаких усилий, чтобы форсировать события и не довести отношения до логического финала. Кто-то может сказать, что не было ни времени, ни возможности, ни сил, но он-то, высокорождённый, с лёгкой примесью человеческой крови, который год бродящий по землям людей, мог быть перед собой откровенным: и время, и возможности, а главное, силы, были в наличии. Тем не менее, что бы в конечном итоге не было причиной такого поведения, вёл он себя максимально пассивно. В тоже время тщательно оберегая сосуд своих вздохов и будущего наполнения цветами и прочими атрибутами любви от всяческих неприятностей, сопутствующих мятежу.

И главное, когда была возможность уйти с принцессами с вполне приличным эскортом из гвардейцев, она, ненаглядная Оливия, предпочла остаться с ним (Ройчи, а также парочку едва живых егерей, составлявших ему компанию при покидании дворцового комплекса, он в расклад не принимал абсолютно). В этом, совершенно нелогичном поступке (хотя, чему тут удивляться: женщина и логика — понятия несовместимые и порой взаимоисключающие) он усматривал интерес некой чрезвычайно привлекательной особы к нему. Ибо простая благодарность «за спасение» не покрывала всех издержек того опасного путешествия по восставшему городу.