Павел Кошовец - Ремесленный квартал

— Конечно ничего. Потому что только молокосос не знает, что такое ответственность, — прозвучал его полный яда и сарказма голос. — Когда только ветреная юбка — и то не любого качества — способна подвигнуть на некий поступок, который ни к долгу, ни к ответственности — ни к чему значимому в жизни не имеет никакого отношения…

Худук и сам не понял, отчего его так понесло. По большому счёту, ему было до дракона, как общаются между собой люди, и воспитание молодых заносчивых щенков — не его стезя. Но то ли присутствие рядом внимательно слушающего Рохли, то ли он одурел от бездействия, то ли так уж взбесил юнец, едва влезший на четырёхногое животное и взявший в руки острую железную палку, которой даже в зубах поковыряться без пореза не может, подтолкнули его на столь высокопарные пафосные слова. Может, хотел задеть этого Тьяри? Но клокотавшая внутри ярость вместо холодного и расчётливого разума, необходимого для вынесения верных фраз, говорила о том, что не всё так просто. Наверное отзеркалилась ситуация его и друзей — наёмников, по отношению к которым он испытывал пресловутую ответственность. Точно также, как дворяне должны защищать простых людей, а не нести чушь, прямо заявляющую о себялюбии, гордыне и эгоизме.

Но, вообще-то, подобные речи не были характерны для мелкого «тёмного», склонного скорее к прямолинейным «драконам», от которых уши девственниц приобретают помидорный оттенок (кстати, самый верный способ определить оных). Поэтому, когда не до конца осознавший сказанное — вообще произошедшее в целом — блондин ожёг чёрными глазами гоблина, то тот отбросил в сторону умные слова, и прямо в бледное лицо высказался по простому:

— Хлопец, тебе что, яйца натирают, что ты ведёшь себя, как наскипидаренный дракон? Так у нас есть инструменты, что могут тебе помочь: наковальня и молот! Шарики больше мешать не будут. Да и под задницу блинчики подкладывать удобней — всё ж остатки ценного хозяйства в надёжном месте…

Гоблин разошёлся, при этом злость куда-то ушла, и он с полным удовлетворением наблюдал за метаморфозами на лице молодого дворянина.

Назвать «хлопцем» двадцатилетнего благородного было очень приятно. Не девка же он, в конце концов? Ну а всё остальное было всего лишь импровизацией на заданную тему, и Худук, всегда критически относившийся к своим высказываниям, вынес вердикт: средненько, не очень интересно, но и не стыдно. Но, судя по вытянувшимся лицам, причём с обеих сторон баррикады, стало ясно, что он не до конца понят слушателями.

Налившееся дурной кровью лицо Тьяри уже не являло собой образец высокородной утонченности. Бегающий в замешательстве взгляд, отвисшая челюсть. Пожалуй, он вряд ли когда-либо попадал в такое непростое положение, и не знал, как быть: зарубить наглеца мешали телеги. Да и неизвестно, как отреагируют защитники Ремесленного квартала на эту эскападу. Но больше всего дворянина пугала перспектива погони за юрким зеленокожим — если он не с первого удара укоротит того. Более идиотской картины не придумаешь: дворянин в полном доспехе, бегущий (или скачущий) за беззащитным, пусть и злобным мелким существом. Хуже только на мух да комаров охотиться с мечом.

Следует, однако, отдать ему должное, краснорожий блондин не долго изображал рыбу, выброшенную на берег. Несмотря на патовость ситуации, он смог взять себя в руки, и вскоре Худук лицезрел холодное, бесстрастное лицо Тьяри. Что это ему стоило, гоблина не интересовало — он не собирался уважать его всего лишь за это, ибо для того, чтобы быть нормальным человеком, этого было недостаточно. Умение знати в положении, когда пахнет жареным, прятаться за невозмутимостью, никого не могло удивить.

Тонкие губы под худой кисточкой усов искривились, явив крепкие белые зубы (Худук не смог отказать себе в удовольствии провести мысленно логическую цепочку: зубы — сапог, причём не важно, оббитый ли это металлической набойкой носок или каблук).

— «Тёмный»… Очень интересно, что ты делаешь в столице, когда твои собратья потрошат мирных горожан, — произнёс он абсолютно ровным голосом, потом, чуть повернув голову, как бы объяснил напряжённым братьям — кузнецам. — В Агробаре бесчинствует большой отряд «тёмных» всадников… — многозначительная пауза. — Нам, к несчастью, пришлось с ними пересечься и… мы потеряли несколько хороших воинов.

Как удачно вывернулся! «Потеряли», а не неслись, сломя голову, держась за конские хвосты… Но откуда здесь, в крупном людском городе «тёмные»? Большой отряд?..

— Постой, — Худук непроизвольно сжал кулаки, — уж не уруки ли это были?!

К своим, так называемым «тёмным собратьям», у гоблина были давние непримиримые счёты. И только замешательством, вызванным отвратительной новостью, можно было объяснить то, что Худук не заметил мимолётную удовлетворённую улыбку на устах молодого человека.

— Любопытное всеведение, — прозвучал негромкий, но с ноткой ликования голос. Все взгляды, даже графа, были направлены на гоблина. И если в лицах воинов равнодушие с толикой злости было вниманием палачей, скрупулёзно и ответственно выполняющих свою работу, то у защитников, как-то вдруг подавшихся от него и Рохли, было напряжённое ожидание. Что-то он пропустил. Или не заметил. — Сдаётся мне, перед нами самый настоящий шпион врагов королевства, как внутренних, организовавших кровавый переворот, так и внешних, к которым несомненно мы можем отнести означенных уруков, чьи очень хорошо организованные и недурно вооружённые отряды вносят сумятицу и панику в жизнь столицы и мешают организовываться её защитникам.

— Минуточку, — Худук решительно поднял руку, — ещё чуть-чуть, и этот дракон обвинит меня в убийстве самого короля…

— Любопытное предположение, — ещё шире улыбнулся Тьяри. Худук обратил внимание, что глаза того оставались неподвижны, лишь губы красиво оттягивались к скулам, обнажая — демонстрируя — зубы, отнюдь не как декоративное украшение лица.

— Между прочим, перед тобой, «тёмный», ни много, ни мало, дворянин королевства, в котором ты находишься, посвящённый в рыцари сэр Тьяри РоАйруци, — донёсся насмешливый рокочущий голос — это оживился граф, его бороду прорезала кривая улыбка. — И если у тебя не найдётся внятных свидетелей, где ты находился некоторое время назад, то… — он сделал театральную паузу, подобную той, что предшествует прихлопыванию надоедливого комара, — останется твоё слово против слова дворянина.

От такой наглости Худук просто опешил. И главное, ему легко могут не дать оправдаться. Вон, даже товарищи по дежурству смотрят косо, вряд ли от них будет помощь, хорошо если нож в спину не загонят. Гоблин горько усмехнулся — опять всё как всегда: «тёмного» проще прибить, нежели разбираться, ведь всё равно с него, по мнению рядового (и не только) человека лишь неприятности. Нет рядом товарищей: Ройчи и «светлых» Ностромо и Листочка, что одним своим видом могли подтвердить их с Рохлей благонадёжность. Ладно бы только он попадал в гипотетические неприятности, но ведь рыжий неизбежно вмешается и…