Павел Кошовец - Ремесленный квартал

Он, провинциальный юноша, похвастать который не мог ничем ярким, кроме того, чего добился в Мясорубке и, заслужив уважение суровых наставников, сумел пройти испытания на следующую ступень, и вот тогда наконец-то дальний родственник, троюродный брат его отца обратил на него благосклонное внимание и пригласил в свою свиту. Собственно, его появление в Агробаре можно было обозначить одной фразой: знакомство с миром. По пути из владений графа они сделали большой крюк и постили Бейнар, Вализир, Кренор и некоторые города поменьше. Их вояж длился уже третью неделю, и Тьяри познакомился и сошёлся накоротке с ещё двумя рыцарями: сэром Бимиром РоДрейли и сэром Илием РоБроули и начальником охраны, капитаном Димайром РоАйци. Совместная неторопливая дорога седло в седло, посещение трактиров, покладистый характер плавно, но закономерно влившегося в коллектив юноши способствовали сближению. Старшие товарищи опекали новоиспеченного рыцаря, учили премудростям общения с женщинами разных сословий, просвещали по поводу светской жизни и знакомили с собственными характеристиками видных людей королевства, тонкостями потребления хмельных напитков, их смешением и способами борьбы с их последствиями, иногда демонстрировали и учили интересным приёмам фехтования мечом — проводились спарринги, в которых РоАйруци неплохо держался (а по собственному, ни в коем случае не озвученному мнению, то и наравне). Было весело, интересно, познавательно — в общем, Тьяри был счастлив почти также, как и при первом своём путешествии в столицу. Они уже три дня находились в личном особняке графа, когда всё это началось….

Запылала церковь на ближайшей площади и возвращавшиеся из очередной увеселительной прогулки благородные рыцари завернули туда. То, что они увидели, повергло их в шок: толпа черни, оставляя за собой растерзанные тела святых отцов и стражников, ворвалась внутрь храма. Естественно, рыцари решили вмешаться, но продавить толпу не удалось, не помогали ни щадящие удары хлыстом, ни плашмя мечом. Но только до того момента, пока в голову Тьяри не попал камень.

Очнулся он, когда они уходили, а сэр Илием держал в руке поводья его коня и жеребца сэра Бимира. При этом в боку второго торчала стрела. Тьяри очень хорошо запомнил покачивавшееся от движения жёлтое оперение тонкого убийцы… Конечно же на прогулку они оделись легко и смеялись с Тьяри, по привычке надевшего кольчугу…

Особняк их встретил видом разгромленных ворот, а само здание похоже что штурмовали… Граф РоАйци, непривычно многословный, лично руководил сборами — требовалось срочно покинуть город, о чём он тут же и сообщил вернувшимся, и в качестве пояснения предложил прислушаться. Рваная пульсация сигнальных барабанов и тревожный звон колоколов были красноречивее всего. Слава Единому, что штат слуг, обслуживавших территорию столичной недвижимости центральных РоАйци состоял целиком из местных, которых по завершению сборов и пакования самого ценного, сразу же отпустили по домам. Граф, как и его заклятый восточный родственник также не жаловал столицу, поэтому ничего особенно важного он здесь как бы не держал. Хотя на самом деле это не совсем так — в таких домах всегда есть, чем поживиться, но ни родственников, ни семейных реликвий или чего-то подобного здесь не было. Поэтому вскорости они спешно покинули дом, бывший им пристанищем несколько суток. А дальше начались проблемы.

Агрессивные толпы, камни и стрелы исподтишка, вследствие которых пострадало несколько гвардейцев из и так неполной полусотни, грязные ругательства вслед. Сэр Бимир потерял сознание и пришлось остановиться, чтобы его зафиксировать, дабы он не свалился с коня. И тут случилась та ужасная атака уруков, которую он до сих пор (может и до конца жизни) вспоминал с содроганием. Это был вихрь страшных наездников и чудовищных животных, неприятная слабость во всём теле, которую ошеломлённый граф, её тоже испытавший, компетентно обозвал «воздействием драконьего шамана».

Часть гвардейцев пала в первые же мгновения — мужественные серьёзные ветераны ничего не смогли противопоставить «тёмным», разорвавшим их отряд на клочки, в лучшем случае на группки. Тьяри сумел сбросить с себя оцепенение, только когда увидел, как хищный кошкообразный ягир вгрызся в бессознательного (слава Единому!) сэра Бимира.

Он дрался, рубился, кричал, взывал, но юркие уруки неизменно уходили от казалось бы смертельных ударов и словно забавлялись, уничтожая гвардейцев, а его не трогая. Тут к нему пробилось чуть больше десятка телохранителей графа во главе с ним.

Они держались и держались, отбиваясь от бешено крутящихся уруков. РоАйци что-то лихорадочно делал с одним из своих амулетов. В какой-то момент конь под Тьяри рухнул, и он решил: всё, конец. Мелькнула оскаленная морда ягира, щёлкнула зубами у самого лица, а он, инстинктивно отмахнувшись, неожиданно почувствовал в руках сопротивление. Брызги, душераздирающий визг, кровавое месиво — он отмахнул часть головы чудовища, не пробив, конечно же, череп. Но этого оказалось достаточно, чтобы этот монстр взбесился… и сбросил наездника.

Урук ловко ушёл от укола мечом, потом неожиданно блокировал двумя ятаганами его оружие, и на отвратительной сине-зелёной, в каких-то наростах роже разлился удовлетворительный оскал. Да, — подумал Тьяри, — вот она улыбка смерти.

За удар сердца промелькнула вся его жизнь, он не успел даже пожалеть, что прожил так мало, практически ничего не увидел… Взгляд его в надежде упал на меч, но тот был в мёртвых тисках кривых сабель. Маслянисто блеснуло лезвие… Он интуитивно напрягся, и влажные потёки ягировой крови метнулись в лицо «тёмного». Тот дёрнулся от неожиданности, сморгнул, невольно ослабил хватку, и в следующее мгновение меч в руках молодого рыцаря почувствовал свободу и воспользовался моментом: почти без замаха, как-то невероятно легко смахнул уруку голову с плеч.

Какое-то время он тупо стоял и смотрел на обезглавленный труп, исходящий тёмно-зелёной кровью и медленно заваливающийся наземь, а потом что-то грохнуло, всё заволокло дымом, кто-то схватил его за руку и властно потащил прочь, оглушённого и не сопротивляющегося…

Так они покинули тот ад. Ещё пятёрка бойцов осталась прикрывать их отход. Он помнил их бесстрастные мужественные лица, лица людей, для которых осталась лишь месть за своих. Сэр Илий и капитан охраны так и сгинули где-то.

Дальнейшую дорогу он помнил смутно и вполне осознанно очнулся, когда они упёрлись в баррикаду Ремесленного квартала. Собственно, им без разницы было, куда ехать, но у графа были какие-то немыслимо далёкие рекомендации к хозяину некоего постоялого двора, находящегося в этом районе.