Оксана Демченко - Карты четырех царств [СИ]

— Я весь внимание, о учитель, — поклонился Ул.

— Итак, перспектива, — в карих глазах, Ул мог поклясться, блеснул азарт, совсем как у Монза, вступающего в библиотеку. — Обсудим стандартную трёхмерную, обратную иконописную и особые случаи визуальных эффектов при переносе пространства материи и духа в двухмерность.

— Да, — едва слышно шепнул Ул.

Голова кружилась от предвкушения. Песочные часы казались ничтожно маленькими. Мозг гудел, пробуя нащупать нечто, ценное для обмена и одновременно безопасное. Да пусть даже опасное! Еще немного — и к Мастеру О захочется вернуться любой ценой. Рискуя жизнью, отдавая её в залог.

— Я смогу рисовать, — шепнул Ул.

И ему показалось, что над миром уже расцветает золотое лето детства, безупречное, незабываемое. Повторимое и всегда живое — если его нарисовать!

В которой рассказывается о событиях весны 3217 года

— Первая ноба княжеского протокола, Лионэла хэш Донго Тэйт, — нараспев прокричал глашатай. Позволил себе короткий вдох и продолжил в том же ритме, не жалея лёгких: — Её безупречность с нами!

Пока глашатай потел и старался, соблюдая тонкости правил приветствия, громоздкую парадную юбку «безупречности» сдавили с боков и выпихнули из кареты слуги, приставленные для помощи в подобных случаях. Справился бы и один, как следует потянув за специальные лямки. Почему помогали оба? Пять вёсен назад юная ноба тщеславно сочла бы это уважением. Года два назад, освоившись во дворце, она задумалась бы: нет ли у слуг тайного поручения от кого-то… и тщательно проверила складки платья. Год назад, утвердившись в высоком ранге, она уже смогла бы без ошибки прочесть намерения, коротко глянув в глаза и на руки.

Но сейчас не до мелких игр.

Знает ли замужняя ноба, что ей намерены признаться в любви еще до начала лета пять напористых юнцов? Конечно. Двое ищут место в службе князя, поскольку бедны и полны надежд. Им кажется, что «старуху» — так подобные зовут всех старше двадцати — запросто очаруют переписанные из книг чужие стихи. Еще двое — алые — отчаянно нарываются на бой с Сэном. Муж и в юности не позволял себе вспылить по пустякам, а сейчас стал исключительно серьёзен, зная и свою силу, и сложное положение Лии при дворе. Но драчуны не унимаются. Наконец, еще один… То ли придумал себе любовь, то ли искренне верит в неё. Жаль мальчика. Может, поискать ему партию?

— Не так усердно, — Лионэла уняла пыл глашатая и слуг. — Я не спешу, да и вам надрываться ни к чему.

Год назад мелкий прилипала из свиты беса пустил слух, что будто бы из-за небрежности слуг ноба хэш Донго споткнулась, покидая карету. И что её муж, узнав об этом, тихим голосом очень вежливого человека уточнил, насколько случившееся — случайно. А затем страшно избил слуг, чего еще ждать от алого, если он в гневе? Перечисляли имена пострадавших. Подробности гадкого свойства липли, как мухи на навоз… Отчего слабые и мнительные люди верят в напасти и множат слухи? Глупо спрашивать, когда сам вопрос содержит ответ, — усмехнулась Лионэла. Она как раз балансировала на широкой подножке, а слуги держали на весу платье и плавно смещали его из кареты. Подбежали по знаку распорядителя служанки с пуховками. «Можно подумать, я — ваза, по случаю праздника добытая из чулана», — мысленно посетовала Лия. И сохранила лицо безмятежным.

Перечень приёмных дат прописан на год вперёд, и она заранее знала, что нынешний день будет трудным. Очнувшись после ночного кошмара, поняла: еще и тёмным… Золотая ветвь дара наделяет предвидением угроз. Благо это или неразбавленный яд для души? Предчувствия сделали многих золотых нобов панически пугливыми, склонными искать врагов и отказываться от друзей, от смысла и радости жизни… Обезумевшие золотые нобы яростно ценят положение в обществе. Власть — их щит и меч. Ведь золото двояко: оно блестит или в сундуке, или в сердце. Поднимаясь по ступеням властной лестницы, Лионэла это понимала все полнее. Но у неё есть Сэн. Всегда рядом. И ей не требуется иной щит… Вот только в глазах Сэна порой читается невысказанное: «Зачем мы здесь? Зачем тебе игры дворца, Лия?».

Слуги без стука установили основание юбки. Склонились, выражая почтение и заодно позволяя себе передышку. Лионэла жестом оборвала суету с проверкой кружева и лент. Ненавистное платье надевается дважды в месяц. Хотя бы не чаще… это единственное его по-настоящему ценное качество.

— Оно делает вашу талию тонкой до невидимости, о безупречность, — с откровенной насмешкой прошелестел голос из-за спины, и незримый нож угрозы впился под лопатку. — Снова отослал букет. Я сохну по вам, это заметно?

— Со всем уважением… Я приняла бы цветы даже от вас, получи вместе с ними намёк на то, что способно сделать вас незаметным.

Лионэла грациозно развернулась: этот манёвр в платье такого веса и такой ширины юбки умела исполнять лишь она. Собственно, впервые развернувшись на балу, она и стала «безупречностью». Князь мог бы подарить цветок или комплемент, ведь они не более весомы и ценны, чем этот пышный, но невесомый титул… если не уметь им пользоваться. Если не сделать его ключом для входа в круг избранных. Говорят, лет сто назад дворцом управлял псарь княгини. Двадцать лет назад знать терпела пересадки и корчевание от «сановной садовницы». Для неё и придумали странное титулование, то ли в шутку, то ли издеваясь. Титул и ранг не важны. Можно быть князем — и ничего не решать… если ты не умеешь себя поставить.

— Вы столь грациозны, — шепнул бес, щурясь.

— Благодарю.

«Благодарю, но не тебя, а Сэна», — глядя мимо Альвира, подумала Лия. Муж истратил на обучение Лии год без малого. В боевых условиях взятое за основу движение именуется «силовое уклонение» и позволяет закрутить и повалить противника тяжелее себя. Платье — противник именно такой категории, но Лионэла научилась бороться, не теряя непринуждённую улыбку.

Зачем она здесь? Зачем ей быть в столице и при дворе? Грустный вопрос. И ответ безнадёжный по срокам исполнения: чтобы бес не мнил себя хозяином мира! Ответ понятен Сэну… но горечи не унимает.

— Сам хэш Альвир, — мило улыбнулась Лия, искоса глянув на беса и тронув веер. — Позвольте склониться в восхищении, вы теперь сановный граф, что приравнивается к седьмому рангу. Право, неловко, вы ожидали у дверей, в оскорбительном для вас окружении слуг и псов.

— Увы, — Альвир увернулся от таранного движения юбки, распластавшись по стене. И зашелестел едва слышно: — Меня сушил нерешаемый вопрос. Так давно нерешаемый, что я прибег к крайнему способу поиска ответа, о ноба, цветущая вопреки моим надеждам и трудам.

— Могу узнать, что нового обо мне шепчут по углам ваши люди, чтобы я, как вы изволите выражаться, усохла? — так же тихо отозвалась Лия. — Или вы пришли утолить любопытство, ничего не предлагая взамен? Это было бы слишком прямолинейно.