Стивен Браст - Приключения Виконта Адриланки

— А они вообще есть? — спросил Китраан.

— Конечно есть. Более того, они сохраняются какое-то время, — добавила Ибронка.

— И какое?

— Когда я говорила с Волшебницей, она еще точно не знала этого, но она находила следы, которым было больше двух дней. И…

— Да, и?

— И она научилась по этим следам узнавать место назначения тепепортации.

— Ага!

— Но, — сказал Пиро, — разве нет способа телепортироваться не оставляя этих следов?

— О, что до этого, — сказала Ибронка, — пока никто такое не придумал. Как вы понимаете, если кто-нибудь найдет такой способ, это изменит все.

— Да, — сказала Рёаана, — теперь я поняла. Если мы попытаемся убежать при помощи телепортации, мы приведем слуг закона прямо к себе. И это намного хуже, чем сесть на наших добрых лошадей и попытаться скрыться среди холмов и лесов.

— Это в точности мое мнение.

— О, я полностью с ним согласна, — сказала Рёаана.

— Ну как, убедили ли вас мои аргументы?

— Абсолютно, — сказала Йаса, кланяясь.

— Но тогда, — сказал Пиро, — у нас осталось только несколько лет этой жизни, которую я, кстати, нахожу совершенно замечательной, прежде чем ее заберут у нас при помощи телепортации.

— Точно, — сказала Ибронка.

— И, более того, сами мы не в состоянии использовать ее для наших целей, то есть для того, чтобы ускользнуть от тех, кто хочет помешать нашей восхитительной жизни.

— Вы все поняли совершенно верно, Виконт

Пиро нахмурился. — Я думаю, что должен познакомиться с тем, кто придумал это замечательное заклинание, и разобраться с ним.

— Если я не ошибаюсь, это была Сетра Лавоуд, — заметил Китраан.

— А, ну тогда я должен поменять цель.

— Это было бы самым умным, — согласилась Рёаана.

— Вы знаете, — сказал Грассфог, заговаривая в первый раз, — я хотел бы заметить кое-что.

— Да, и что же? — сказал Пиро.

— Так как мы решили, что телепортация непрактична…

— И?

— И, более того, в любом случае никто из нас не настолько знает искусство, чтобы использовать его…

— Точно, — пробормотал Пиро, пораженный исключительной справедливостью этого замечания.

— Я предлагаю собрать эти палатки и убраться отсюда. Вы сказали, что нас узнали; да, быть может этот добрый крестьянин не скажет ничего — вы знаете, что они симпатизируют нам. Но за наши головы назначена награда, так что не будем слишком рассчитывать на добрые чувства этого Теклы.

— Замечательное предложение, — сказал Пиро, — и я поддерживаю его всем сердцем.

Через несколько минут все палатки были собраны и уложены на мулов вместе со всеми остальными припасами. Сделав это, они уселись на лошадей и медленно поехали по дороге, ведущей на юг.

Пока они ехали, Пиро сказал, — Ибронка, моя любимая?

— Да, милорд лис?

— Вы счастливы?

Она посмотрела на него удивленным взглядом и сказала, — Я не поняла вопроса, который вы имели честь задать мне.

— Да, но подумайте: Ваша мать — принцесса, и вы предназначены для больших дел, чем спать под открытым небом и поджидать путников на большой дороге с мечом в руках.

— А, так именно эта мысль заставила вас задать это замечательный вопрос?

— В точности.

— А вы, вы счастливы со мной, милорд?

— Клянусь Богами, Ибронка! Если вы останетесь со мной, я буду счастлив даже в лачуге Южной Адриланки, зарабатывая на жизнь уборкой улиц!

— И можете те ли вы представить себе, что я чувствую иначе? Кроме того…

— Да?

— Должна признаться, что мне нравится так жить. Это как приключение, в которое мы бросились и оно никогда не кончится. И, более того, иногда они посылают против нас солдат, так что я наслаждаюсь игрой с ними. Чего мне еще требовать от жизни?

— Но вы же слышали Грассфога; это должно кончится, рано или поздно.

— Тогда пускай это будет поздно.

— И когда оно кончится?

— Если вы будете со мной, я буду счастлива.

— Ибронка, я, без сомнения, самый счастливый человек на свете.

— Вы знаете, я обожаю вас, Милорд Синий Лис.

— И я вне себя от блаженства каждый раз, когда вы говорите это.

— Тогда я буду говорить это почаще.

— Мы проехали уже достаточно много, не правда ли?

— Да, хорошее расстояние.

— Через час можно будет разбить лагерь. Где, как вы думаете, мы будем спать сегодня ночью?

— Вместе, милорд.

— Вы правы, миледи: только это имеет значение.

Так получилось, что был Небесный день ранней весны конца первого года Правления Зарики, и Кааврен находился вместе с Графиней в ее аппартаментах — эта приятная деятельность занимала большую часть его времени после того, как он покинул Императорскую службу — когда разговор зашел приёме, который должен был состояться на следующий день в Черном Замке.

— Мы можем там быть, если вы хотите, — сказал Кааврен. — Я получил приглашение, и, я должен добавить, это приглашение написано на шелке золотыми буквами.

— И что вы ответили?

— Ответил? Я должен ответить?

— Да, это общепринятый обычай, милорд.

— А, ну, знаете ли, есть обычаи, как установить стражу, или, скажем как приветствовать джентльмена, в чьей коже надо проделать некоторое число дырок, их я прекрасно знаю. Но, что касается обычаев для приёмов и всяких развлечений, да, я должен признаться в прискорбном невежестве.

— То есть вы ничего не ответили?

— Точно. И поскольку я не ответил, я могу себе представить, что мы можем сделать то, что нам нравится.

— Хорошо, но, милорд, что же нам нравится? То есть что бы вам хотелось сделать по отношению к этому приглашению?

— Что касается меня, — сказал Кааврен, пожимая плечами, — откровенно признаюсь, что мне не слишком интересно проводить время подобным образом. Тем не менее, если вы пожелаете там быть, даю слово, что не вижу никаких препятствий к этому.

Даро ласково улыбнулась. — О, милорд, вы знаете, что я самая уступчивая жена на свете. Если вы не хотите идти — но что это?

— Миледи, — сказала служанка, входя в команту и прерывая разговор, — там, внизу, ждет Текла, который утверждает, что у него есть дело к милорду.

— Текла, у которого есть дело ко мне? — сказал Кааврен. — Ча! Я больше не на Императорской службе, по чьей милости я все время получал сообщения и донесения. Разве он не знает, что миледи Графиня управляет всеми делами, касающимися Графства Уайткрест?

— Что до этого, я не знаю, милорд. Но он произнес ваше имя.

— Мое? Очень странно. Даже более, чем странно, это необычно.

— И? — спросила Даро.

— Хорошо, я пойду и взгляну на этого Теклу, и будет необычно, или по меньшей мере странно, если я не сумею узнать, что за дело у него ко мне.