Александр Михайловский - Батыева погибель

– Вы, рузы, странные люди, – задумчиво произнесла девица, теребя рукав, – как будто, если ты переспишь со мной, то это хоть что-то отнимет у твоей жены… Впрочем, если тебе неприятен этот разговор, я его прекращу. Что же касается моей свободы, то оттого, что дверь в эту комнату стала открываться в любое время, настоящей свободы у меня ничуть не добавилось. Ведь я же не могу сесть на своего коня и уехать из вашего тридевятого царства к себе домой, а значит, оно и есть для меня самая настоящая тюрьма.

– Ну и что ты будешь делать, если сможешь уехать к себе домой? – спросил я, вложив в этот вопрос обертоны, которые в основном применяются при допросах пленных, для достижения с их стороны наибольшей искренности. Сопротивляться вопросу Бога Войны, заданному по всем правилам, не смог еще ни один пленный, и Нарчат не была исключением.

– Сначала, – простодушно произнесла она, – я думала, что, вернувшись домой, я сразу соберу войско и пойду мстить вам за отца и брата, ведь их убили вы и только вы. Но потом я поняла, что после такого похода народ мокши может полностью исчезнуть с нашей земли, потому что воинов у вас больше, вооружены они гораздо лучше, а их воинское искусство вообще выше всяких похвал. Если начнется такая война, то наши мужчины окажутся убитыми, наши города и села будут сожжены, а женщины и дети станут собственностью победителей, которые сгонят их с родной земли, переселив на нужные себе места. Теперь я сижу, злюсь на себя, не зная, что делать с этим своим «знанием». Скажи мне, Серегин, это действительно так, или я хоть в чем-то ошибаюсь?

– Да нет, Нарчат, – ответил я, – ты не ошибаешься, это действительно так, за исключением того, что нам не надо будет убивать всех ваших мужчин. Если мы в случае войны будем с вами достаточно гуманны, то большая их часть предпочтет просто сдаться и не связываться с Неумолимой силой.

– А разве ваши воины и богатырки берут пленных? – удивилась девушка. – Как сказала мне Кобра, ни один монгол не был вами оставлен в живых, всех их погребли на болоте – там же, куда вы зарыли павших в той битве воинов мокши вместе с моим отцом и братом.

– Но тебя и твоих воинов мы в плен все-таки взяли, – усмехнулся я. – Так что не равняй себя с монголами, Нарчат, в том для них слишком много чести. И потом, о какой мести может идти речь? Ведь это не русские воины пришли с огнем и мечом на земли мокши, а совсем наоборот, мокша вместе с монголами и разным сбродом явились на наши земли, чтобы убивать людей, жечь села и разрушать города, и если кто кому должен мстить, так это мы вам. Или же не мстить, а сделать все возможное, чтобы обезопасить пределы своей земли. Ну зачем нам такие соседи?

– Ну хорошо, – в запальчивости воскликнула Нарчат, – если вам не нужны такие соседи, то вы можете просто нас истребить, перебить или вырезать – неважно. Ведь это несложно – если ваши воины действительно так хороши, как об этом говорит Кобра. А ты можешь взять нож и перерезать мне горло, прямо здесь и сейчас, ведь жизнь без свободы мне тоже не нужна.

И она, нахмурившись, гордо вскинула подбородок. Просто прелесть. И смешно мне, и чувство умиления она вызывает, и так хочется, чтобы такой темперамент не пропал даром…

– Так, – спросил я, – с чего все эти истерики? С чего я вообще должен тебя убивать, если не испытываю к тебе никаких враждебных чувств. Да, твой отец, и в меньшей степени брат, решили предать своих союзников, и тем самым спасти свой народ – и получилось у них то, что получилось, то есть безымянная могила. Сейчас, когда соответствующая цена за эту ошибку уже уплачена, бессмысленно говорить о смерти и убийствах.

– Сегодня, – насупившись, сказала Нарчат, став при этом похожей на сердитого филина, – госпожа Кобра пришла в эту комнату, взяла меня за руку, и как маленькую девочку, повела за собой, чтобы показать, что та ее победа на льду Оки была не случайна. Мы с ней дрались деревянными мечами, на учебных копьях, на кулаках, метали в мишень стрелы и специальные ножи. И чем больше мы занимались, тем больше я понимала, что госпожа Кобра играет со мной как кот с мышью. Отвратительное ощущение, скажу я вам. Вот поэтому я и попросила вас зарезать меня прямо здесь и сейчас, чтобы не длить мои унизительные мучения.

– Ты, это, – сказал я, – не бери в голову. Проиграть все учебные схватки Кобре или мне для тебя не зазорно. Ведь нас учили драться не любители, пусть даже и с большим опытом, а первоклассные профессионалы. Вместо того, чтобы говорить глупости, уж лучше бы попросила дать тебе несколько уроков.

– И вы будете учить своего врага столь смертоносному искусству? – удивилась девица. – Или вы думаете, что навсегда заперли меня в этом своем тридесятом царстве? Но ведь я могу и взбунтоваться.

– Можешь-можешь, – ответил я, – и мы об этом знаем. Но неужели ты не поняла, что если бы мы считали тебя настоящим врагом, вроде Батыя, то Кобра первым же ударом пробила бы тебе сердце или снесла голову? Для нее это проще, чем высморкаться. Вместо этого она достаточно долго играла с мечом, чтобы показать всем твою беспомощность, не убивая тебя, а после этого наказала так, как старшая родня наказывает неразумных младших.

– Мокшане рузам не родня! – запальчиво выкрикнула эта штучка и добавила чуть тише, – хоть госпожа Кобра и назвала меня сестрой, но я думаю, что она ошиблась, и между нами нет ничего общего.

– Да нет, – усмехнулся я, – Кобра не ошиблась. Но сейчас мы не будем вести бессмысленные дискуссии на исторические темы. Я уже почти решил тебя отпустить, так что не порть мое впечатление о тебе твоими глупыми выкриками.

– А разве можно кого-то «почти отпустить», – удивилась Нарчат, – либо вы отпустите меня, либо нет. В любом случае править мокшанами я уже не буду, ибо что это за царица, о попе которой народ распевает матерные частушки…

– Вот в этом-то и вопрос, – сказал я, – прежде чем тебя отпускать, я хотел бы знать, чем ты собираешься заняться. Сразу должен предупредить, что если ты попробуешь собрать отряд и действовать нам во вред, то мы тебя уничтожим вместе с отрядом.

Да нет уж, – ответила девица, – если вы оставите в покое мой народ, то и я не буду вам вредить. С другой стороны, я понимаю, что все это несбыточные мечты, и вы ни за что не остановите свое движение на наши земли, а тогда и я не смогу остаться в стороне от бед своего народа.

– Слушай, Нарчат, – сказал я, измеряя ее келью шагами, – у политической проблемы должно быть и политическое решение. Согласна? Для того чтобы другие русские князья не лезли на ваши земли, тебе нужен свой личный князь Рюрикович, за которого ты выйдешь замуж и который превратит твою «Пурешеву волость» с неопределенным статусом в полноценное Кадомское княжество в составе единой Руси, – я пытливо посмотрел на нее, уже примерно зная реакцию на свое будущее предложение. Тем не менее я его озвучил: – Чем тебе плох молодой пронский князь, Владимир Михайлович? Не женат, молод, хорош собой, отлично владеет оружием, и вообще – идеальный кандидат в правители и мужья. Он будет сидеть на княжьем столе и ходить в походы, а ты будешь править и рожать ему наследников…