Александр Михайловский - Батыева погибель

Это Птица хорошо придумала – Аграфену Ростиславну в президенты, то есть в резиденты. Хотя она, наверное, и с президентской должностью бы справилась. Но нам в Россию такую не надо, лучше куда-нибудь в Америку, и чтоб всех в бараний рог. Распоряжение немедленно начать сеанс омоложения я, конечно же, отдал, точнее, попросил Лилию, чтобы этим вопросом занялись быстро, но без суеты, потому что СЛИШКОМ быстрое омоложение может привести к тому, что пациент вскоре загнется от чего-нибудь вроде синдрома внезапной смерти. Поэтому спешка хороша только при ловле блох, но поторопиться все же требовалось. После омоложения Аграфену требовалось еще и обучать – как обычным, так и магическим способом – а это лучше делать, когда мозг молод и свеж, а не тогда, когда он изношен уже наполовину.

Но Аграфена была не единственной заботой. В маленькой келье в башне Терпения страдала свои страдания героиня мордовского эпоса богатырка Нарчат. А страдала она потому, что, когда Кобра хочет кого-то наказать, то лупит от всей души. И хорошо, что гордую мокшанку она лупила голой рукой по голой же попе (говорят, зрелище было незабываемым), а не мечом по шее или из своего любимого «Винтореза» прямо в сердце.

Бедняга Нарчат мучается не только и не столько от боли в выпоротой пятой точке, ведь Лилия давно залечила последствия той экзекуции. Она страдает от болей в уязвленном самолюбии, и раненой в самую сердцевину гордости, точнее гордыни, а то как же – ее унизили, оскорбили, пленили и публично выпороли на потеху толпе. У нас это не принято. Какая теперь из Нарчат царица? Да ее и замуж не возьмут. Мокшанские военнопленные, которым отвели под палатки лужайку за городом, теперь только и делают, что перешептываются, обсуждая интимные подробности тела своей царицы. И смех и грех, да только самой Нарчат совсем не смешно.

Кстати, я спросил у Кобры, нельзя ли было обойтись с девушкой как-нибудь по-иному. Она ответила, что можно было – или арбалетный болт в сердце, или голову с плеч. Уж больно избалованна и горда девушка, уж очень сильно не любит рузов, то есть нас, потому что последние пятьсот лет славяне шаг за шагом либо ассимилировали либо вытесняли балтские и пришедшие на эту территорию позже финно-угорские племена. Больше, конечно, ассимилировали, ибо плотность населения тут и до сих пор невелика, свободные места для поселения имеются в большом количестве, и нет никакой причины биться за леса, немногочисленные пашни и покосы на пойменных лугах. Тут была не народная нелюбовь изгнанников к захватчикам, ибо никто коренное население не изгонял. Тут имела место неприязнь родоплеменной верхушки аборигенов к более удачливым конкурентам, отнимающим власть и ставящим в подчиненное положение.

Добавило враждебности Крещение Руси и последующая христианизация края. После короткого сопротивления любителей старины наступил перелом, желающие жить по-новому победили, и этот же процесс захватил и ассимилируемое коренное финно-угорское население, стирая последнюю разницу между ним и пришлыми славянами. Теперь даже Бог у них стал один на всех. А там, куда славянская экспансия не дошла, все оставалось по-прежнему исконно-посконно, с резанными из дерева идолами и приносимыми им жертвами – по счастью, не человеческими, как во время оно на Руси.

Но не в этом суть дела. Те финно-угры, которые успели попасть под первую волну славянской и древнерусской экспансии, прерванную монгольским нашествием, по факту полностью и без остатка оказались включены в великорусский этнос, сплавившись со славянами в единый несокрушимый монолит. Те, кому так не повезло, подверглись поверхностной интеграции и крещению уже в шестнадцатом-семнадцатом веках, на новом витке государственного строительства, что обусловило рыхлую мозаичную национальную структуру центральной части России. Но это все теория, а на практике госпожа (с иронией) Нарчат никакого сочувствия и симпатии у меня не вызывает. Добро бы ее народ на момент прихода в эти края Батыя вел бы с русскими княжествами борьбу со славянской экспансией. Совсем нет. На самом деле в конце тридцатых годов тринадцатого века мокша, половцы, владимиро-суздальское и рязанское княжества вместе со своими муромскими и городецкими вассалами вели борьбу против волжских булгар, которые тоже стремились расширить свои территории за счет финно-угров. Но как только на горизонте появились Батый и Субэдей, разгромившие волжских булгар и в 1236 году разрушившие их столицу Биляр, то папенька Нарчат с легкостью необычайной разорвал все старые союзы и заключил один новый, с Батыем. И народная героиня Нарчат во всем этом замарана по самую макушку. По принципу – яблоко от яблони недалеко падает.

И в нашей истории это тоже кончилось довольно печально. Присоединившиеся к Батыю мокшане, которые были утомлены тремя годами непрерывной войны, попросили у монгольского командования передышки, чтобы отдохнуть и зализать раны. В результате они были отведены в тыл, разоружены, а потом ночью вырезаны все до единого – да так, что в суете спаслись немногие. Тогда-то и погиб царь Пуреш и его сын Атамяс. Узнав об этом, Нарчат подняла восстание и почти год рейдировала по степи, грабя и уничтожая тыловую инфраструктуру Джучиева улуса. Через год в Поволжье вернулся Батый со всем своим войском, разгромил поселения мокши, ликвидировал партизанские отряды, а сама лихая атаманша утопла в реке при попытке спастись вплавь вместе с боевым конем.

Вот и все об этом человеке в нашем прошлом, но это не отменяет необходимости решить, что же сделать с Нарчат здесь и сейчас. Казнить нельзя помиловать. Ставьте запятую, Сергей Сергеевич, только не ошибитесь. И мнение Кобры, а также заключение Птицы о психологическом состоянии этой несчастной девушки вам тоже ничем не поможет, потому что у них свое восприятие этого человека и мнение о его состоянии, а у вас должно быть свое. Незаурядная она все-таки была личность, несмотря на все заскоки, и жалко за просто так пускать ее в расход, в этом Кобра полностью права. И вообще, возиться с этой Нарчат по полной программе имеет смысл только в том случае, если вы вернете ее в родной Кадом и позволите править там как ни в чем не бывало, если, конечно, она сумеет. В противном случае на нет и суда нет. Но не ошибиться бы в выборе…

Ну, чтобы не ошибиться, я взял и пошел в башню Терпения поговорить с потерпевшей Нарчат на тему ее дальнейшего будущего, не имея при этом никаких дурных намерений на что-то большее. Ну и нарвался. Нарчат лежала на своей стопке матрасов и рыдала в три ручья – да так, что обзавидовался был даже Дух Фонтана. Приоткрыв дверь, я вежливо постучал в створку, не желая вламываться без предупреждения в комнату к девушке, будь она хоть три раза пленная. Ну и что, что это у нас не настоящая деревянная дверь, а ее магическая имитация. Зато это очень хорошая имитация, воспроизводящая в том числе и стук пальцами по дереву. Услышав этот звук, Нарчат прекратила свои рыдания и удивленно оглянулась. Ну, точь-в-точь, как тюлениха на лежбище, когда из-за толстой попы, обтянутой последовательно портами, а потом и шерстяным платьем, выглядывает маленькая голова, в недоумении хлопающая ресницами. Вроде в это время еще не была принята такая деликатность по отношению к пленным. И вообще, в нормальных семьях с достатком выше среднего, к которым, несомненно, относилась и семья мокшанка, дамы и незамужние девицы обитали отдельно на женской половине дома, где ни при каких обстоятельствах не могли встретить посторонних мужчин.