Александр Михайловский - Батыева погибель

И точно – едва вереница всадников, проехавших вдоль берега Москвы-реки, а потом пересекших по льду Оку, приблизилась к ее противоположному берегу, кусты возле утоптанной тропы шевельнулись, и навстречу выехали несколько всадников в легких доспехах и без боевых масок. Двое из них были мужчинами, а все остальные – плечистыми и грудастыми девицами-богатырками разной степени пригожести. Ратибор Берест приблизил свои губы к уху Александра Ярославича.

– Тот коренастый, что слева, – тихо сказал он, – воевода Евпатий Коловрат, а второй вой, стало быть, сам князь-колдун Серегин.

– Он не выглядит слишком могучим и опасным, – так же тихо ответил юный князь.

Старый сотник усмехнулся щербатой улыбкой.

– Сила князя, – назидательно сказал он, – не в его руках и в мече, а в войске и уме. И потом, не всегда побеждает сила, иногда силу одолевает быстрота и ловкость. А этот Серегин ой как быстр и ловок. Один на один я бы против него не вышел. Запомни это, Александр Ярославич.

– Я запомню, сотник, – кивнул будущий Невский, – а теперь оставьте нас с этим Серегиным наедине. Иначе зачем мы сюда приехали?

Воины сопровождения остались на месте, а Александр и Глеб, чуть тронув поводья, выехали навстречу белым всадникам. С той стороны им навстречу тоже двинулись двое – сам Серегин и с ним – одна из богатырок, а вовсе не Евпатий Коловрат, как ожидалось. Укутанные в белую попону могучие кони Серегина и его спутницы были на две ладони выше совсем не маленьких коней двух братьев, в результате чего, если добавить разницу в росте, возвышающийся на две головы над своими визави Серегин и его спутница вынужденно смотрели на юных князей сверху вниз. Но сопровождающие своего князя плечистые богатырки были еще выше ростом, и Александр Ярославич очень хорошо представил, как они сверху рубят своими мечами монгол, причем половинка монгола падает слева от седла его коня, а половинка справа. Поняв неловкость ситуации, Серегин и его спутница ловко спешились и последние несколько шагов прошли пешком, вынудив юношей сделать то же самое.

«Нет, – молча подумал Александр Ярославич, наблюдая, как плавно, подобно дикой рыси, движется спутница Серегина, – это не женщина, это богатырка. И меч, рукоять которого по-восточному торчит из-за левого плеча, тоже явно служит не для красоты. Слишком потерта от долгого употребления его обтянутая шершавой кожей рукоять, и слишком цепкий взгляд. И слишком независимый вид для жены, любовницы или женщины-телохранителя, как это бывает у некоторых народов. Скорее, это воевода или, в крайнем случае, тысяцкий, что в войске, состоящем по большей части из женщин, совсем не исключено.»

Остановившись в двух шагах от юных князей, Серегин кивнул и произнес:

– Здрав будь, князь новгородский Александр Ярославич, и да пребудет с тобой удача в делах и благословение Господне. И ты тоже будь здрав, князь тверской Глеб Ярославич, долгих лет жизни тебе и многочисленного потомства.

Юный новгородский князь ответил вежеством на вежество и кивнул в ответ.

– И ты будь здрав, князь Серегин, – произнес он, – ты великий воин, колдун и победитель Батыги, желаю тебе и удачи в делах и долгих лет, и многочисленного потомства и Господнего благословения. А теперь скажи, князь-колдун, почему мне ты пожелал удачи и благословения Господа нашего, а брату моему только долгих лет и множества детей?

– Для начала, Александр Ярославич, давай договоримся, что я не колдун, и никогда им не был. Я воин, с благословения Господня работаю богом, или, если хочешь, архангелом, Русской Справедливой Оборонительной Войны. Все остальное тоже делается с ведома и по поручению Бога-Отца, даже то, что может показаться тебе колдовством, но на самом деле есть использование тех сил, которые были сотворены Создателем вместе со всем остальным Мирозданием. Это Мироздание включает в себя множество миров, некоторые из которых показались бы вам странными, а некоторые просто ужасными. Мы как раз из одного из таких миров, находящегося на восемь сотен лет тому вперед, поэтому знаем многое из того, что вам пока знать не положено…

Сделав паузу, Серегин посмотрел на юных князей, которые слушали его как завороженные. Мальчишки же еще – а значит, любители таинственных историй и страшных клятв. Тем легче с ними будет работать, и тем выше ответственность. Убедившись, что оба юных князя заинтригованы и желают слушать дальше, Серегин продолжил дозволенные речи.

– Удачи в делах и благословения Господня, князь Александр Ярославич, я пожелал тебе потому, что тебе, старшему сыну своего отца, предстоит вернуть Руси былой блеск времен Владимира Святого и Ярослава Мудрого. Пришло время снова собирать камни и превратить рыхлое скопище княжеств-полугосударств в несокрушимый монолит Русской Империи, и начать этот процесс суждено тебе, юноша. Что же касается твоего брата, то ему было предначертано героически погибнуть от руки монгол, ни на йоту не поступившись своей честью. Но уничтожив Батыя с его войском, мы изменили и судьбу твоего брата. Поэтому теперь он сам творец своего будущего, и все зависит только от того пути, который он выберет. Станет он твоим верным помощником и товарищем – будет ему тогда и удача, и Благословение Господне, ибо щедро он отсыпает свои дары. А если нет, то на нет и суда нет, а есть геенна огненная и тьма внешняя со скрежетом зубовным в полной пустоте. Ответил я на твой вопрос, князь новгородский, или еще что-то пояснить?

Юные князья недоумевающе посмотрели друг на друга. Неизвестный никому, но явно русский князь, да к тому же колдун, с первоклассным и многочисленным войском, непонятно откуда пришедший на Русь, и так был явлением до предела невероятным, но тут все закручивалось так лихо, что сказочники нервно топтались в сторонке и жаловались за свою несчастную судьбу и отбитый хлеб. Но все же охота бывает пуще неволи, и истории о тридевятом царстве, тридесятом государстве, таинственных белых всадницах-богатырках и прочих чудесах уже успели достаточно широко разойтись по Руси и достичь ушей юных князей. И вдруг, неожиданно для них, сказка грозит обернуться былью. Тридевятое царство оказывается от них в одном шаге, а рослые, на две головы выше них, остроухие богатырки, тоже спешившиеся со своих могучих коней, строят им с братом глазки, выглядя при этом намного доброжелательнее, чем сумрачная спутница Серегина. Эх, была не была! Александр Ярославич набрал в грудь побольше воздуха и начал:

– Могли бы мы с братом, – тут его голос предательски пустил петуха, – побывать в твоем тридевятом царстве и тридесятом государстве и своими глазами увидеть, а руками пощупать его чудеса, чтобы нам потом было что рассказать нашему отцу, Великому князю киевскому Ярославу Всеволодовичу?