Александр Михайловский - Ярость славян

А ситуация для державы ромеев вообще и лично патрикия Кирилла в частности была, надо сказать, не очень хорошей, и попытка действовать привычным для ромеев образом могла привести к неприятным и даже фатальным последствиям. Патрикий Кирилл лично для себя мог заполучить кол в седалище, ибо его отчетливое желание взять воительниц в плен и продать в рабство будет обязательно «прочитано» Птицей и доложено Серегину. И это была одна из самых маленьких его провинностей, потому что гекатомба славянских трупов, кремированная после разгрома аваров, тоже отчасти была на совести этого человека, и этой части по совокупности хватило бы на три расстрела, одно пожизненное заключение и двадцать лет без права переписки.

Византия же в целом, как государство, могла и должна была заполучить на своих границах непримиримого врага политики ромейских базилевсов и очаг кристаллизации для всех славяно-германских варваров Восточной Европы и Балкан. Если бы ромейские базилевсы и их ближайшее окружение были согласны на равноправное сотрудничество с этим государством, то такое развитие событий привело бы к установлению спокойствия на границе империи по Дунаю и на причерноморском побережье и высвободило бы часть сил, необходимую для действий в районе Месопотамии и Аравии. В противном случае это должно было превратить границу по Дунаю и побережье Черного моря в такое место, откуда к ромеям придут неизменные спутники бога войны – страх и ужас. Но патрикий Кирилл, по причине отсутствия знакомства с предысторией вопроса, всего этого не знал, а потому и не ведал о глубине пропасти, разверзающейся под его ногами.

Далее все было просто. Волна, уже потерявшая большую часть своего разбега, игриво ткнула военный дромон бортом к одному из причалов. Как раз к тому, возле которого собралась небольшая толпа народа, ядром которой явно были местные начальники. При этом на самом причале ромеев ожидали с веревками в руках несколько типичных славянских воинов, одетых в белые рубахи и белые же порты из домотканого полотна. Кораблям купцов повезло меньше – их просто небрежно выплеснуло на берег, что могло означать только одно – по мнению богини Даны, их путь окончен и они навсегда останутся на этом берегу. Но о них позже, а сейчас все самое главное происходило на дромоне патрикия Кирилла. Сразу же после того, как матросы «Золотой Лани» дрожащими руками приняли и закрепили брошенные им с причала швартовые концы, на борт ромейского корабля в сопровождении десятка солдат в полном вооружении решительно взошел человек, в котором за милю можно было узнать пограничного чиновника.

– Пограничная служба Великого княжества Артания, – на неплохом, но несколько архаическом греческом языке сухо сказал этот человек, тем самым подтвердив догадку патрикия Кирилла, – старшина Антон Змиев. Попрошу приготовить корабль к таможенному досмотру и предъявить документы, удостоверяющие личность, верительные грамоты, документы на груз и декларации на ценное имущество и наличные денежные средства.

Несмотря на отсутствие всякой пышности в одеждах и явную молодость, это человек был преисполнен осознания собственной важности и мощи стоявшего за ним государства, хотя, конечно же, никакого Великого княжества Артании патрикий и знать не знал, и ведать не ведал. Но при этом он послушно полез висящую на боку кожаную сумку, где находился ситовник* за подписью магистра оффиций Евтропия, удостоверяющий, что податель сего патрикий Кирилл выполняет особо важное поручение базилевса Юстиниана у варваров, именуемых аварами, и все должностные лица ромейский империи должны при исполнении этого поручения оказывать означенному патрикию Кириллу всяческую помощь и поддержку.

Печать с двуглавым орлом, дата от основания Рима и подпись означенного магистра Евтропия.

Примечание авторов: * ситовник – разновидность низкосортного пергамента, вырабатываемого из шкур взрослых коз.

Никаких других документов, за исключением клочка пергамента с распиской на получение восьмидесяти тысяч солидов, у патрикия Кирилла с собой не было, и это заставляло его в определенной мере чувствовать свою ущербность, как и любого бюрократа, у которого не оказалось требуемой начальником бумажки.

Чиновник взял из рук патрикия Кирилла ситовник, бросил на него беглый взгляд и со словами: «Прочти, Агния» – передал в руки своему совсем юному помощнику, который, к удивлению патрикия, оказался вовсе не молоденьким парнем, а девушкой. Впрочем, и остальные солдаты, взошедшие на борт «Золотой Лани», тоже оказались девушками, очень красивыми и настроенными настолько недружелюбно, что от одного их взгляда у патрикия между лопатками пробегали особо откормленные мурашки.

Эта Агния, как заправский секретарь, взяла ситовник из рук своего начальника и быстро и четко прочла текст, потом тут же на ходу перевела его на какой-то другой язык, не похожий ни на язык персов-алан, ни на язык авар-булгар, ни на языки готов-гепидов, ни на язык антов-дулебов. Было такое впечатление, что Агния говорила на всех этих языках сразу*. Единственно, что патрикий Кирилл смог уловить на слух, так это трехкратное упоминание имени базилевса Юстиниана.

Примечание авторов: * русский язык является потомком смешения балтских, финно-угорских, славянских, германских, иранских, тюркских языков, причем последние примешались в нашу речь задолго до татаро-монгол.

Выслушав как оригинальный текст, так и перевод, чиновник посмотрел на патрикия таким взглядом, что у того сверху к горлу подступил ком, а снизу возникло желание немедленно облегчиться под ближайшим кустом. Было это тем более необъяснимо, что патрикий Кирилл никогда не считал себя трусом, так как по обстоятельствам своего рождения и в соответствии с полученным воспитанием еще ни разу не попадал в по-настоящему опасные ситуации, а в дворцовых интригах предпочитал держаться сильнейшего. И тут вот – здрасьте – один только равнодушно-оценивающий, еще даже не угрожающий взгляд, а патрикий Кирилл чуть было не обделался по полной программе. А ведь он – представитель ромейского базилевса Юстиниана, самого могущественного человека цивилизованного мира. И пусть персы считают иначе – но кто же будет спрашивать этих варваров? А тут какое-то никому не известное Великое княжество Артания, а у патрикия такое чувство, что он столкнулся с краешком чего-то непостижимо сложного или невероятно могущественного, вроде империи, по сравнению с которой сама ромейская держава выглядит захудалым варварским королевством, вроде уничтоженных не так давно королевств африканских вандалов и италийских готов.

– Вступившая в сговор с врагом рода человеческого и совершавшая ужасные преступления против мирного населения аварская орда, – четко произнес старшина Змиев, – некоторое время назад была разгромлена и полностью уничтожена вооруженными силами Великого княжества Артания. Ты, патрикий, сам признался в том, что доставлял аварскому кагану деньги и уговаривал его напасть на селения антов для их дальнейшего порабощения – чтобы те, кого ромейский базилевс считал своими врагами, оказались бы уничтожены вместе со всем своим потомством.