Александр Михайловский - Ярость славян

– А что, – спросил Серегин, – мне с аварами целоваться надо было, что ли? И исчезли они из этого мира не потому, что я такой плохой, а потому что душой и телом предались злу и совершали ужасные злодеяния, в том числе и массовые убийства.

– Да знаю я об этом, – сказала я, – но не хочу, чтобы от вашего праведного гнева пострадал кто-нибудь невиновный. Не все же они там такие гады, как этот Жирослав?

– Извини меня, добрая и мудрая йога* Анна, – почтительно поклонившись, произнес Дубыня, – но невиновных в тех родах нет, ибо решение, на чью сторону встать в этой борьбе, принималось родовичами на вече, поскольку старшины не князья и не самовластны в своих решениях.

Примечание авторов: * йога – это по-старославянски волшебница или колдунья. До наших времен дошло в виде образа злой колдуньи бабы-яги, изгнанной людьми в глубокие леса с наступлением христианства.

– Ну не все же кричали на вече то одно, что было нужно старшинам вроде Жирослава? – спросила я.

– Нет, не все, – признался Дубыня, который получил свое имя-прозвище не за отсутствие умственных способностей и упрямство, как можно было подумать, а всего лишь за широкую кряжистую фигуру и крепость мышц, в напряженном состоянии по твердости не уступавших самому настоящему дубу.

– Ну, тогда, – добавила я, – по подвигу каждому должна быть и награда. Тем, кто предавал – одна судьба. Тем, кто решил, что тихо отсидится в сторонке – другая, полегче, но все же не такая сладкая, как сахар или мед. А тем, кто говорил на вече правильные слова, но не смог переубедить своих родовичей или даже присоединился к нашим силам на свой страх и риск – совсем другая, ибо им нечего стыдиться перед нами. Все должно быть сделано справедливо, и чтобы каждый видел, что у нас нет коллективной ответственности и каждый получает то, что заслужил.

Дубыня только пожал своими могучими плечами, на каждом из которых я могла бы усесться как в кресле, а Серегин хмыкнул и произнес:

– Хорошо, Птица, мы будем разбираться с каждым человеком по отдельности, но для этого мне понадобится, чтобы ты немного поработала детектором лжи и чтецом мысли. Но при этом учти, что на основании именно твоих слов мы будем приговаривать людей к смерти или длительным срокам каторжных работ.

– Вы меня не запугаете, Сергей Сергеевич, – ответила я, – и мою совесть тоже. Я же протестую не против наказаний вообще, ибо видела, к чему ведет безвластие, а против наказаний невиновным. Если это будет исключено, то я с радостью отделю для вас мух от котлет.

На этом наш разговор закончился. Затем к столу подошли Ника с Анастасией, и началось обсуждение сроков набегов на антские рода-изменники и расчета потребных для этого сил и средств. Но такие подробности мне никогда не были интересны, поэтому я тихонечко отошла в сторонку и направилась на поиски своих гавриков. Нашла я их, всех четверых, включая Ува, в обществе юных амазонских оторвочек, выплясывающих под быструю рок-н-ролльную мелодию какой-то их амазонский дикий танец. При этом было видно, что юные амазоночки пытаются отбить у Аси с Яной их кавалеров, но у них это не получается. Мои мальчишки, (и Ува я стала воспринимать тоже как своего), оказались верны своим подругам, не желая поддаваться на дешевые провокации.

Кстати, совсем рядом с моими гавриками и юными амазоночками, вместе с такими же сиротками, танцевала еще одна худенькая раскосенькая смуглая девочка примерно двенадцати лет от роду, одетая в традиционный аварский женский костюм: цветастую свободную рубаху до середины бедра и узкие штанишки-дудочки чуть ниже колен. Если антские сиротки предпочитали или водить хороводы, или тихо стоять в сторонке, молча глядя на танцующих, ибо рок-н-ролл был слишком быстр для их темперамента, то эта аварская девочка, сверкая светлыми подошвами ног, самозабвенно отплясывала что-то свое, похожее сразу и на восточные, и на кавказские танцы. Но вот ее заметили юные амазоночки и, оттеснив антских подростков, встали в круг, хлопками ладоней подбадривая ускорившую темп экзотическую танцоршу, такую же дикую и неукротимую как они. Я на мгновение скользнула своей мыслью по поверхности сознания этой девочки и поняла, что она, выжив там, где выжить было невозможно, и потеряв при этом всех родных, о которых у ней остались не очень хорошие воспоминания, теперь хотела все забыть, жить и радоваться жизни.

30 августа 561 Р.Х. день двадцать седьмой. Полдень. Строящийся стольный град великого княжества Артании на правом берегу Днепра.

Прокопий Кесарийский, секретарь и специалист по связям с общественностью Флавия Велизария.

Записки путешественника по невероятным местам и очевидца чудесных приключений

Случилось так, что волею Божьею мы попали в чрезвычайно странную компанию. Даже получив вторую молодость и возможность в течении еще очень длительного времени заниматься литературным трудом, я все равно не могу до конца поверить во все происходящее. Раньше весь мир делился для меня на варваров и ромеев. Варвары могли быть образованными и иметь длинную историю, но все равно оставаться варварами, потому что они не понимали и не принимали всего того, что делает нас, ромеев отличными от них. И дело тут отнюдь не в том, что варвары совсем иного народа или племени, чем мы. Империя, как огромный котел, принимает в себя людей различных народов и племен или переделывает их в ромеев, рабов базилевса, чиновной иерархии и далекого и непостижимого бога, подозрительного и нетерпимого к чужому мнению, как ревнивый муж. Даже наши мятежи укладываются в строгую систему. Если ромейский полководец поднимет мятеж против императора, то только для того, чтобы занять его место. Если восстанет раб, то только для того, чтобы самому стать господином, а бывших господ обратить в рабов. Если появится какая-нибудь новая еретическая секта, то только для того, чтобы, набрав влияние, самой сделаться господствующим исповеданием, а всех остальных загнать в подполье или уничтожить. Если же варвары, пришедшие с севера, востока или юга, не хотят переделываться в ромеев, то Империя выплевывает их вон как негодный материал.

Те же, кого я встретил здесь, никоим образом не являются ромеями, так как отрицают всю эту суету. В то же время их никак нельзя назвать и варварами, поскольку они имеют четкий системный взгляд на мир и с самого начала понимают, с кем имеют дело, чего хотят достичь и как этого следует добиваться. Основание новой империи на пустом месте среди диких варваров сродни строительству города на пустынном берегу среди дюн и скал, когда каждого рабочего, каждый гвоздь, кирпич или доску необходимо привозить из более цивилизованных мест. Ранее с такой задачей по строительству города мог справиться только Великий Александр Македонский, но даже ему не удалось построить из варваров державу, которая пережила бы его самого. А эти люди не просто надеются, но и твердо рассчитывают на то, что построенная ими империя переживет не только их, но века и тысячелетия бурной истории. Они говорят, что пришли из далекого будущего, в котором такая империя была построена гораздо позже и в гораздо более худших условиях. Но, несмотря на это, она сумела раскинуться на таких огромных пределах, которые кажутся невероятными даже потомкам римлян, чья держава некогда включала в себя просторы от Геркулесовых столбов до Херсонеса, и от студеных германских земель до жарких аравийских и африканских пустынь.