Александр Михайловский - Ярость славян

– Так дракон – это твоя работа? – полувопросительно-полуутвердительно произнес Кирилл, – а то мне сказали, что в него стреляла античная богиня Диана-Артемида.

– Мы работали его вместе, – ответила я, – Артемида выпустила в него свою самонаводящуюся стрелу, а я прицепила к этой стреле свое тактическое плазменное заклинание, что увеличило дальность действия и точность попадания. У дракона просто не было шансов ни увернуться от удара, ни пережить попадание, потому что заклинание было очень мощным и очень концентрированным.

– А почему это заклинание называется тактическим? – не смог удержаться от вопроса патрикий Кирилл. – Быть может, оно каким-то образом связано с военной тактикой?

– Разумеется, связано, заряды такой мощи предназначены для уничтожения огнем целых армий и особо мощных крепостей, – подтвердила я, и, увидев испуг в глазах своего собеседника, добавила, – только я не стреляла, и не собираюсь стрелять этим заклинанием по живым людям и тем более по городам, где помимо солдат есть те, кто не должен погибать в войнах – я имею в виду женщин и детей. До сей поры количество энергии, необходимое для выстрела тактическим зарядом, зависело от уровня боевой ярости и выделялось из меня только при виде какого-нибудь чудовища, вроде того придурочного дракона.

– Ну вот и хорошо, – облегченно вздохнул патрикий Кирилл, – дело в том, что новость, с которой я стремился попасть к вам в Артанию, была о том, что, заслушав мой доклад и прочитав письмо вашего архонта Серегина, император Юстиниан решил уничтожить вашу Артанию, точно так же, как раньше он уже уничтожил королевства вандалов, остроготов и пытался разрушить испанское королевство везиготов. Он считает, что если на небе есть только один Бог, то на земле должна существовать только одна Империя, а в ней только один самовластный Базилевс, то есть он сам. Все прочие народы подлежат просвещению по ромейскому образцу и включению в состав многоплеменной Империи, которая должна охватывать всю обитаемую Ойкумену, а если они не хотят этого делать, то их следует принудить к этому путем войны. Я надеюсь, что ваш архонт в ответ на это не обрушит свой гнев на всех ромеев подряд…

Примечание авторов: Византийская империя представляла собой единственное древнее государство в Европе и Передней Азии, аппарат власти которого уцелел в эпоху великого переселения народов. Византия была непосредственной преемницей Поздней Римской империи, но ее классовая структура претерпевала коренные изменения – из рабовладельческой державы Византия постепенно превращалась в феодальную. Однако такие позднеримские институты, как разветвленный аппарат центральной власти, налоговая система, правовая доктрина незыблемости императорского единодержавия, сохранились в ней без принципиальных изменений, и это во многом обусловило своеобразие путей ее исторического развития. Политические деятели и философы Византии не уставали повторять, что Константинополь – Новый Рим, что их страна – Романия, что они сами – ромеи, а их держава – единственная (Римская) хранимая богом империя.

Дочь, сестра и тетка правящих константинопольских базилевсов Анна Комнин писала:

– По самой своей природе, Империя – владычица других народов. Если они еще не христиане, то империя непременно «просветит» их и будет управлять ими, если они уже христиане, то являются членами ойкумены (цивилизованного мира), во главе которой стоит империя. Ойкумена – иерархическое сообщество христианских стран, и место каждого народа в ней может определить лишь ее глава – император. Един бог – един базилевс – единая империя.

Где многовластие, – утверждала Анна, – там и неразбериха, которая есть погибель для самих подданных. Поэтому ее рабы враждебны к ней, и при первом удобном случае одни за другим – с моря и с суши – нападают на нее.

– Ничего удивительного, – пожала я плечами, – мы в любом случае ожидали чего-то подобного, и не думали, что наши предупреждения хоть на мгновение притупят хищные инстинкты вашего базилевса и его империи, ведь мы происходим из мира, опережающего ваш почти на полторы тысячи лет. Но за предупреждение вам все равно спасибо. Теперь вы лично должны повторить все это перед великим князем Серегиным, Велизарием и прочим нашим руководством.

Патрикий оглянулся по сторонам и полушепотом сказал:

– Я, собственно, так и хотел, но вы нашли меня раньше, чем я успел отправиться в плавание на дромоне к Херсонесу. Наверное, у вас есть свои колдовские способы путешествовать по миру? Я много раз слышал о том, как ваша кавалерия неожиданно появлялась ниоткуда и исчезала в никуда…

– Да, – уклончиво ответила я, – такие способы у нас есть, но без особой нужды мы ими предпочитаем не пользоваться. Завтра утром на рассвете в плавание к устью Днепра, который вы называете Борисфеном, выходит зафрахтованный нами дромон «Дикий вепрь». Это будет его последний поход в этом году, потому что вскоре после его возвращения начнется сезон штормов, во время которого ни один вменяемый капитан не выйдет в море, несмотря ни на какую наживу или даже страх смерти. На нем мы и вернемся в Артанию, уже поделав тут свои дела. Если желаешь, то можешь к нам присоединиться на его борту, вместе со своими спутниками.

– Благодарю вас, госпожа Ника, – кивнул патрикий Кирилл, – думаю, что так мы и сделаем.

В этот момент ко мне сзади подошел Бек и по-русски шепнул на ухо:

– Спутники этого патрикия Кирилла на самом деле рабы, которых он купил не далее как сегодня утром, договорившись с ними, что они будут обеспечивать его безопасность, а он за это доставит их в волшебную страну, где они сразу станут свободными. При этом Лютый утверждает, что как только патрикий произнес перед ними клятву сделать это, как прогремел гром с ясного неба, чего этот Кирилл очень испугался, сказав, что сам Бог-Отец заверил его клятву, и теперь даже самая малая ложь приведет его к ужасному, просто кошмарному концу. Как ты думаешь, он врал?

– Не думаю, – на том же языке ответила я, – он и в самом деле направлялся к нам в Артанию и прекрасно понимал, что путешествовать в одиночку в местных условиях – это форма узаконенного самоубийства и, кроме того, освобожденные рабы у нас зачтутся ему в плюс. К тому же у Небесного Отца весьма своеобразный юмор, и услышав, как уже известный пройдоха поминает в своей клятве его имя, решил его примерно наказать. Чтобы тот все время говорил правду и жил на одну зарплату.

– Что сказал этот человек? – спросил патрикий, когда Бек, выведавший у Лютого всю подноготную, отошел к своему месту.

– Он сказал, – ответила я по-латыни, – что в данном случае ты повел себя как правильный человек, и теперь тебя требуется достойно вознаградить. Конечно, в итоге все решит Серегин, но хотелось бы знать, чего бы ты сам хотел в качестве награды?