Александр Михайловский - Храм Вечного Огня [СИ]

Мне это напомнило случай с зарезанным мною Аполлонусом, который тоже прикинулся чудовищем (правда, размером поменьше и не таким ужасным), и я уже хотела сказать об этом Змею, но тут Темная Звезда во весь голос заорала «Вспышка спереди» и я, зажмурив глаза, ткнулась лицом в землю, дополнительно прикрыв голову руками. Свет вспышки проник, казалось, прямо в мой череп, а открытые кисти рук почувствовали жар, как будто их поднесли к угольям костра, потом послышался громовой удар, будто где-то совсем рядом в землю шарахнула молния, и я подумала – не обожгло бы случайно кого-нибудь из нереид. Ведь эти создания не только очень охочи до мужчин, но еще и чрезвычайно нежны и пугливы, что делает их крайне привлекательными для некоторых представителей мужского рода, любящих, когда женщина по поводу и без повода разражается самыми настоящими водопадами слез.

Открыв глаза, я увидела, что на том месте, где было морское чудище, сейчас в небеса поднимается грибовидное облако пара на тонкой ножке, а вода под ножкой кипит, и в ней вроде бы что-то конвульсивно подергивается. Или уже не подергивается, а видимое движение – это только обман зрения из-за бурления кипящей воды и струящегося над ней раскаленного воздуха и пара. Да, Темная Звезда обычно на мелочи не разменивается, и если уж жахнет, так жахнет – только клочки полетят по закоулочкам.

Нереиды, пережившие столь чудесное спасение, в это время сидели на траве и по своему обычаю отчаянно рыдали в три ручья. Как потом выяснилось, их все-таки неплохо приложило откатом с заклинания испепеления. Во-первых, отраженная световая волна хоть и не выжгла им глаза напрочь, но все же вызвала кратковременную слепоту, которая их отчаянно напугала. Кроме того, кожа у нереид значительно нежнее обычной человеческой, и та же световая волна вызвала на их спинах и ягодицах довольно сильный солнечный ожог. Сидеть по-человечески они не смогут дня три и обратиться в полурыбью форму тоже. Сперва все должно зажить, и только потом нереиды смогут вернуться к своему исходному облику.

Едва только все это завершилось, как в воздухе завыло и засвистело, и над бухтой зависла сияющая начищенным металлом капля штурмоносца. Как выразился Змей – это госпожа Волконская, супруга нашего капитана Серегина прибыла к шапочному разбору на наши разборки.

На борту, кроме самой Волконской, капитана Серегина, Анны, деммки Зул и Дока, в качестве скорой медицинской помощи прибыла еще и малолетняя хулиганка Лилия. Нам, амазонкам, она нужна была не более, чем кобыле бычий хвост, раненых и пострадавших у нас не было, действия по «вспышке» все выполнили не задумываясь, а вот у плачущих навзрыд нереид было что врачевать. Самое главное, что эти нимфоманки, пока полностью не выздоровеют, не смогут приставать ни к одному мужику, и я еще, быть может, сумею окрутить своего любимого Змея. А ведь вчера мое счастье было так близко, еще немного – и мой милый Змей за хулиганистой девчонкой с мечом и луком наконец-то разглядел бы горячо влюбленную в него женщину…

Тем временем капитан Серегин спускается со штурмоносца на грешную землю…

Капитан Серегин Сергей Сергеевич.

– И что это было, Кобра? – спросил я, глядя на расплывающийся в воздухе грибок-поганку на тонкой ножке. – Небольшой тактический ядерный заряд? Тренируемся в применении оружия массового поражения?

Конечно, приятно, когда твой подчиненный сам по себе способен с ходу засадить по противнику как минимум полукилотонным заклинанием, и при этом обойтись без радиоактивного заражения, проникающего излучения и прочей погани, обычно сопутствующей применению тактического ядерного оружия. Чтобы там ни было за чудовище, но оно оказалось разорванным на части прямым попаданием запущенного Коброй энергоклубка, и эти части еще и дополнительно сварились в крутом кипятке, не оставляя гаду ни одного шанса. Правда, вместе с гадом сварилась еще и вся живность в бухте: рыбы, рачки, водоросли и прочие водоплавающие – но это уже издержки работы мощного мага огня, у которой всегда бывают побочные эффекты.

Самое главное, что почти не пострадали те, ради кого как раз и была затеяна эта спасательная операция. Нереиды, как объяснила мне Лилия, бегло осмотревшая спасенный контингент – это дочери, внучки, правнучки морского старца Нерея, с которыми уже в этом мире произошла интересная трансформация. Если раньше, еще в нашем исходном мире, от связей с мужчинами людского рода их потомство было обоеполым и в основном человекообразным, то после эмиграции в этот насыщенный магией мир от связей с людьми нереиды стали рожать только нереид, а от связей с тритонами нереид и тритонов.

Еще одна болезнь, которую нереиды подхватили в этом мире, была врожденная нимфомания, и поскольку тритоны не отличались особым мастерством в ублажении противоположного пола (да и полурыбья форма ограничивала возможности) то связи с ними у нереид были эпизодическими, а с мужчинами людей, несмотря на относительную изоляцию морского народа – частыми и продуктивными, из-за чего численность морских красавиц постоянно росла, а тритонов – неуклонно уменьшалась. Теперь хорошо, если на сто нереид в глубинах внутреннего моря находился всего один-единственный тритон, а скоро, говорят, не будет и того.

Правда, для некоторой части человеческой популяции эти существа (в их полурыбьей форме) представляют скорее гастрономический интерес, и их мясо считается в некоторых городах северных греков особым деликатесом… Нереид приманивают купающимися красивыми обнаженными юношами и затем ловят сетями, оглушают ударами специальных кожаных колбас, наполненных крупным речным песком, после чего в таком полуживом состоянии, в бочках с водой, обложенными морской травой, доставляют на пир, где их забивают, разделывают и зажаривают прямо в присутствии гостей. Примерно те же обычаи, только в намного более грубой форме, царят и у тевтонов, где пойманных нереид сразу же приносят в жертву, скармливая их мясо рабам и боевым собакам.

Надо сказать, что Северная Греция и Тевтония расположены на берегах Внутреннего моря, прямо напротив друг друга, примерно как Греция и Египет в нашем мире. То ли херр Тойфель успел невооруженным путем пустить свои корни в Северной Греции, то ли дело в исходной испорченности и моральном истощении людей, помешавшихся на утончении чувственных удовольствий. Тевтоны выглядят не столь отвратительно (ибо не ведают что творят) по сравнению с этими якобы высококультурными мужчинами и женщинами, разговаривающими на языке Гомера, Софокла и Аристотеля. У нас этот парад чувственности был прерван христианством, но тут, в заповеднике античных богов, он принял самые крайние и уродливые формы.