Александр Михайловский - Прибежище богов [СИ]

– Потрошить, – подсказал я, и тут же добавил, перехватив не очень аппетитную ассоциативную картинку из сознания Птицы, – то есть допрашивать с целью получения полной и всеобъемлющей информации, а не то, что ты подумала. Кишки – они обычно скользкие и вонючие, и копаться в них у меня нет никакого желания. Кстати, Афина или Гермесий никак не могут подслушать наши с тобой разговоры?

– Нет, – откликнулась Птица, – мы с ними общаемся – как это говорится – на разных волнах, и поэтому, когда я разговариваю, к примеру, с Гермесием, мне обязательно необходимо переходить на голос. А в чем, собственно дело?

– А в том, – ответил я, – что это незапланированное наследство Ареса означает новый виток интриги, от которого мы в нашем нынешнем положении не можем просто так отмахнуться.

– Сам виноват, – отрезала Птица, – не надо было тебе убивать этого Ареса. Дал бы ему хорошего пинка для ускоренного покидания нашего лагеря, и все было бы нормально. А сейчас будь добр играть в ту игру, которую сам же и затеял. И не забудь, что нам еще Нику и мадмуазель Елизавету надо инициировать, за штурмоносцем смотаться, разобраться с Гретхен и посланницей Кибелы, а не ублажать Афину, чтобы она не доставала нас со своими интригами по смене власти на Олимпе, где из-за твоей торопливости сейчас тоже все гудит, как растревоженный улей. Одной Геры было бы вполне достаточно, а там еще и Аполлоний с Артемидой, из комплота которых на выход намылилась Афина. Ты давай не теряй пока время, подбери с земли все Аресовы атрибуты. Ну, там, щит, меч, копье, шлем… Надо будет посмотреть – что из них бутафория, а что действительно являются ключами к силе. И, если что, ты сразу не буянь и молниями не сыпь. К таким вещам привыкать надо постепенно.

Да уж, раскритиковала меня Птица по полной программе, и поручений надавала тоже. Но я все же был вынужден признать ее правоту, а потому пошел собирать разбросанные во время нашей драки причиндалы Ареса. Тяжелее всего было с копьем, которое, запущенное со всей дури, улетело в самую гущу колючих кустов, и никак не желало оттуда вылезать. Потом я плюнул, подобрал меч, которым меня чуть не зарезал Арес – хорошую такую железку с синеватым листовидным лезвием длиной сантиметров семьдесят, надел на правую руку наруч, и прорубил себе дорогу в колючих кустах. Варварство, конечно – использовать древнегреческий ксифос словно латиноамериканское мачете. Или это уже не мои мысли, а те, что остались от Ареса в унаследованной мной магической оболочке? Но это уже неважно.

Пока я всем этим занимался, на поляне нарисовались отец Александр и Колдун, и тут сразу стало тесно и шумно, как на афинской агоре во время народного собрания. Тоже, кстати, явно не мои мысли, ибо никогда я не бывал в Афинах, особенно в древних.

Афина, между прочим, сразу признала того, кто стоял за спиной отца Александра, правда, вела себя при этом иначе, чем Гермесий – не паясничала и не пыталась отговориться склерозом. Как я понял, никаких трений в прошлом между Афиной и Отцом не было, и разговор между ними сразу пошел в деловой и дружественной обстановке. При этом Гермесий и Гефестий благоразумно помалкивали. Тем временем мы с Птицей и Колдуном занимались тем, что разбирали и тестировали Аресов хабар, то есть: копье с листовидным наконечником, меч-ксифос, щит-аспис, глухой коринфский шлем из черной бронзы и бронзовую же кирасу. Все грубое, массивное, тяжелое и неудобное. А шлем и кираса еще и на несколько размеров больше, чем надо. Хотя Гефестий предложил, что стоит мне только захотеть, и он подгонит доспех мне по размеру. Я не захотел. Надев на себя все это барахло, я стану просто ряженым – нет уж, пусть лучше каждый останется при своем. Мне больше приличествует бронежилет и автомат, чем копье и щит.

Единственное, что мне понравилось из всего барахла – это меч-ксифос – хищное стальное совершенство (кстати, судя по качеству стали, явно тевтонской работы), одинаково хорошо годное как для рубящих, так и для колющих ударов – с удобной хваткой рукоятью, обтянутой шершавой кожей какого-то зверя. В гарду с обеих сторон и в навершие рукояти были вставлены рубины глубокого красного цвета. Колдун, правда, сказал что никакие это не рубины, а благородная шпинель – камень с несколько иными магическими свойствами, чем у рубина…

Колдун мне популярно объяснил, что, пока он не найдет и не перенастроит на меня ключ, который обязательно должен находиться среди атрибутов, то я не смогу по-настоящему принять доставшееся мне наследство. Это как с машиной – пока у вас нет ключа, вы можете делать с ней все что угодно, кроме самого главного – завести и поехать. Вот камни на рукояти меча как раз и оказались теми самыми ключами, причем сразу тремя. Один, который был вделан в навершие рукояти, отвечал за личные способности Ареса. С его настройкой Колдун возился особенно долго, при этом даже вспотев и побелев, поскольку там было что удалять и подправлять. Камни, вделанные в гарду, были множеством связей соединены как между собой, так и с камнем на рукояти. Они отвечали за боевые возможности своего владельца (этот камень с самого появления Ареса на нашей стоянке был заблокирован отцом Александром), а также за внезапные и мгновенные перемещения своего владельца как внутри этого мира, так и в междумировом континууме.

Но учиться божественным боевым искусствам или перемещению между мирами можно только под руководством опытного и надежного инструктора, которого среди нас пока не наблюдалось. А то разнесешь нечаянно себя и ближних на куски, или загремишь куда-нибудь в тартарары, что и костей потом не соберешь. Короче, как завещал великий Ленин – «учиться, учиться и еще раз учиться».

Хотя я очень рад, что настоящим божественным атрибутом действительно оказался так понравившийся мне меч, а все остальные доспехи можно оптом сдать Гефестию как бронзовый металлолом. А этот меч мне еще послужит, как и его ножны и прилагающийся к ним красивый наборный пояс. Отличная закаленная сталь, держащая заточку, хороший баланс и удобный хват. А вделанные в рукоять и гарду камни не мешают мне пользоваться мечом по его прямому назначению.

Личные переговоры отца Александра и Афины-Паллады

– Так, – сказала Афина, отступив на полшага и переложив копье из руки в руку, – старый плут был прав – это действительно ты, дядя…

– Прав, прав, – проворчал, выглядывая из-под правой руки Афины Гермесий, – я всегда прав, не надо в этом сомневаться.

– Цыц, плешивый! – шикнула Афина на Гермесия и, надев на лицо приветливую улыбку, снова обратилась к отцу Александру, – ну что же, дядюшка, приветствую тебя. Давненько мы не виделись, почти с тех самых пор, когда ты загнал нас всех в эту дыру.