Александр Михайловский - Прибежище богов [СИ]

– Они хотят, – я флегматично приподнял одну бровь, – чтобы отец Александр прочитал им лекцию о соблюдении хороших манер, а потом мы бы вышибли их отсюда пинками на носках сапог? Ну, по крайней мере, Аполлонуса, потому что на дам, будь они даже двумя злобными идиотками, нога у меня просто не поднимется.

– Сергий! – голос божка сорвался на визг. – Ты ничего не понимаешь! Сейчас вас придут убивать! Аполлонус со своей сестрицей уже не раз проделывали такие штуки. Один раз, еще в старом мире, из-за пустяковой обиды они вырезали целое царское семейство… Слышал, небось, про Ниобу и ее детей?

– Спокойно, Гермесий, – сказал я, – ты случайно ничего не замечаешь? С того момента, как ты был здесь последний раз, кое-что сильно изменилось…

Тот растерянно завертел головой и пожал плечами.

– Ничего, – сказал он, – а ну, брат Сергий, колись, чего ты еще такого надыбал, что так самоуверенно себя ведешь? Ведь против этой троицы тебе не поможет даже Афина со всеми ее талантами, и дядя тоже будет против них бессилен, если они не приблизятся к нему хотя бы на две сотни двойных шагов… Таковы условия Договора.

«Шакал Табаки тебе брат», – раздраженно подумал я, но не успел ничего ответить, как все уже началось.

Хлоп! Метрах в трехстах от нас, как раз над руслом реки ниже по течению сформировалось нечто вроде плоского облака, на котором, как на плоту, стояли две женских и одна мужская фигуры. Одна женщина, простоволосая и растрепанная, в гневе потрясала поднятыми руками, а двое других были вооружены длинными луками в человеческий рост, из которых они целились в вашего покорного слугу.

Хлоп! Оттолкнув в сторону пискнувшего божка, я вырвал из ножен меч Ареса и тут же, уклонившись от одной стрелы, вторую сблокировал его лезвием, после чего та с бесполезным звяканьем отлетела в сторону.

Хлоп! Луки в руках Аполлонуса и его сестрицы Артемиды вдруг вспыхнули жарким огнем, мгновенно испепелившись дотла, и брату с сестрой осталось только растерянно трясти обожженными пальцами. И это была еще далеко не Кобра, а всего лишь Колдун, потому что такие шуточки были как раз в его стиле.

Хлоп! Откуда то из-за моей спины стартовало нечто похожее на бледно-оранжевую шаровую молнию и, с низким гудение пролетев по воздуху моей головой, ударило в потрясающую руками женщину, в результате чего почти готовое заклинание застряло у нее в глотке, а вся ее одежда, сандалии, волосы и прочие предметы, за исключением серег и металлических браслетов на руках и ногах, вспыхнули ярким пламенем. А вот это уже точно Кобра…

Хлоп! Облако под этой троицей растаяло, и они, мотая в воздухе руками и ногами, кувырком полетели вниз. Это уже работа отца Александра, который тоже помогает нам чем может. По пути мужская фигура вдруг растаяла в воздухе, а обе женские с воплем рухнули прямо в реку, подняв солидные фонтаны брызг. Ну правильно – после такого приключения им совсем не мешает охладиться, легче потом будет разговаривать. И, как завершающий штрих, очередь из оборонительной турели штурмоносца, прошедшая как раз там, где за мгновения до того находилась троица мстителей. Не сбрось их отец Александр вниз, им не только бы бессмертие не помогло, но и хоронить потом было бы нечего, потому что против одномоментного полного разрушения организма бессильно всякое бессмертие, которое на самом деле является заклинанием перманентной регенерации.

– Ну что, Гермесий, – сказал я, протягивая руку растерянному божку, неловко сидящему на попе, – все кончилось. Аполлонус-то, кажется, сбежал, а нам теперь вылавливать из речки его баб. Пойдем, дружок, посмотрим, что там с неба нападало.

– Гера не его баба, – проворчал поднимающийся с моей помощью Гермесий, – и даже совсем не друг. Были у нее терки с его матерью Лето, и дело чуть было не дошло до смертоубийства. Поэтому отношения между ними довольно прохладные, и в деле против тебя они даже не союзники, а случайные попутчики. Артемида – это совсем другое дело, но она ему сестра, а не возлюбленная, и в последнее время они не были особо близки, лишь время от времени объединяясь для наиболее серьезных авантюр. Спасать ее ценой своей жизни он точно не стал бы – и именно поэтому, как только тут запахло с вашей стороны превосходящими силами, он и сделал ноги, без оглядки на судьбу своей родной сестрицы. Собственная-то шкура гораздо дороже.

Когда мы вдвоем подошли к отлогому глинистому пляжику, напротив которого и произошло грехопадение в воду двух незадачливых богинь, там уже был весь наш ареопаг. Во-первых, богиня Афина в шлеме и при копье, величественная, как памятник самой себе. Во-вторых, отец Александр с Колдуном, в-третьих, Кобра с Птицей, в-четвертых, прибежавшая прямо перед нами княжна Волконская. Колдун как раз методом левитации выловил из воды эту сладкую парочку и теперь транспортировал ее по воздуху к нам, окутав невидимым силовым коконом, будто двух сазанов в авоське. Сходство дополнялось тем, что обе бабы яростно открывали свои рты, но силовой кокон не доносил до нас ни звука. Было очевидно, что горячий прием с нашей стороны и последующее за тем холодное купание ничуть не улучшили их характера.

Над самым берегом силовой кокон вдруг исчез, и обе божественные мстительницы, как две рыбины, шлепнулись на мокрую травку у самого уреза воды. Не знаю, что на меня нашло, но мне казалось, что они сейчас запрыгают по берегу, подобно тем же сазанам, потом прыгнут в воду и исчезнут в ней, как будто их и не было. Мне так и хотелось броситься к ним, схватить руками и бросить подальше на берег, чтобы не допустить такого исхода событий. Но, конечно, все это были глупости – сбежать им не дали бы Колдун и отец Александр, и совсем не за счет того, что хватали бы их руками за разные интересные места. Видимо, богини и сами это понимали, потому что, поднявшись на ноги, не стали даже пытаться бежать, а вместо того замерли, стараясь принять самую горделивую из всех возможных в такой ситуации поз.

На Геру было страшно даже смотреть. Огненный шар Кобры сжег на ней не только одежду, но и волосы, брови и даже ресницы, а поскольку огонь не обжег бессмертную плоть, то Гера была похожа на недоделанный манекен самой себя. С мужской точки зрения, неплохой довольно-таки манекен – конечно, если забыть о скрывающемся внутри гадючьем характере. Было видно, что она и привычна к тому, что всегда должна занимать самое высокое место в обществе, и одновременно понимает, что находится совсем не в том положении, из которого может диктовать условия. Кроме того, я все-таки убил ее сына, каким бы мерзавцем и подлецом он ни был, и сейчас эта властная и жестокая женщина была охвачена приступом материнской скорби и праведного гнева. Да, я его убил, и убил бы еще раз, выдайся такая возможность, потому что негодяи, которые смертным боем бьют мать своих детей, не должны вообще существовать на этом свете. А в том. что он стал таким, виновна его собственная мать со всей ее властностью, черствостью, ревностью и жестокостью.