Ник Перумов - Кольцо тьмы. Трилогия

— В Гондоре, — кивнул Фолко. — Но, похоже, нам не очень-то здесь верят... — Он быстро рассказал принцу об их беседах в Минас-Тирите. — И мне до крайности важно понять: действуют ли еще Палантиры Гондора? Ведь если с ними все в порядке, то объяснить происходящее здесь с нами я никак не могу.

— Палантиры Гондора могли и ослепнуть, — озабоченно покачал головой Форве. — Ты, наверное, уже догадался — камень в твоем перстне во многом подобен им, хотя, конечно, куда как слабее. Но у него иной принцип действия — и потому враг еще не до конца заблокировал его. Гондорские Камни он вполне мог ослепить.

— Почему ты так думаешь? — воскликнул хоббит.

— Потому что замутились и стали неуправляемы те наши видящие камни, что были созданы когда-то по образу и подобию Палантиров Феанора, — мрачно пояснил Форве. — Слишком долго Враг владел одним из них — владел и проник в тайны их работы. Кольца Назгулов дали Олмеру неосознанное знание о том, как можно избежать этого всевидящего ока. Боюсь, скоро он заставит закрыться и наши с тобой каменные зрачки... Короче, торопитесь к Дол-Гулдуру! Если вы потерпите неудачу и там — одно лишь вмешательство Валаров или Великого Орлангура сможет изменить ход событий. Постарайся убедить короля! Покажи ему этот перстень. Постарайся вызвать меня — быть может, я смогу как-то повлиять на него, если вам не будет веры.

— Так и сделаю, не сомневайся...

Утром следующего дня их позвали к королю.

Тронный зал был полон торжественно одетой толпой придворных. Сверкала драгоценная гномья сталь доспехов и клинков, пламенели гордые девизы на древних гербах. От самых ворот Цитадели был выстроен почетный караул — воины в черном и серебряном, с мечами наголо. Резное крыльцо дворца покрывал роскошный ковер. Пели трубы, звонко звучали большие гулкие рога. Слуги распахнули обе половины широких дверей — и хоббит увидел Короля.

Да, это был истинный властитель Запада: густые черные волосы ниспадали на плечи, серебряные нити сверкали на висках; каждая черточка его лица, казалось, вышла из-под резца искусного скульптора — настолько четки и благородны были они. Орлиный профиль — и горящая драгоценная Крылатая Корона над ним. Он был весь в серебристом и белом, с гербом на груди, расшитым золотом и агатами. Семь звезд сияли россыпью бриллиантов на его парадном одеянии.

По правую и левую руку от трона стояли принцы, уже зрелые мужи, статные и красивые. Вокруг толпились приближенные, знатные нобили Минас-Тирита и окрестностей; на почетном месте, всего одной ступенькой ниже трона, стоял Этчелион.

Вновь грянули трубы. Переглянувшись, все шестеро послов учтиво поклонились; приветствуя их, король также слегка наклонил голову. Один из придворных, встав сбоку от хоббита и его товарищей, громко провозгласил:

— От высокородного принца Вод Пробуждения Форве, сына Орве, сына Ильве, Верховного Короля Вод Пробуждения, — к Его Величеству Королю Арнора и Гондора, Властителю Умбара и Минас-Анора, Держателю Ключей Мордора, — посольство с речами почтения и уважения!

Эльфы, гномы и хоббит вновь согнулись в низком поклоне. Придворный продолжал напыщенную речь, называя по имени каждого из послов.

— Я принимаю ваш поклон, — прозвучал негромкий, чуть глуховатый голос.

Он мог бы принадлежать старику, а мог — и едва перешагнувшему вершину жизни мужу. По лицу короля возраст не угадывался.

Амрод шагнул вперед и протянул придворному их верительные грамоты, не зная, как правильно поступить в этом случае. Фолко услышал быстрый шепот придворного:

— Поднимись по ступеням, преклони колено и подай грамоты сам! Да поживее!

Хоббит увидел, как лицо эльфа чуть заметно побледнело от гнева; он знал, что Авари не преклоняют колено никогда и ни перед кем. Однако эльф поборол себя. Фолко успел заметить плотно сжавшиеся губы Амрода; тот опустился на колено в одном шаге от трона и протянул злополучные грамоты.

Среди придворных внезапно пронесся недовольный шепоток. Протягивая свитки, Амрод смотрел прямо в глаза королю, не отводя взора, что было, как понял хоббит, чудовищным нарушением этикета.

Руки короля остались недвижны. Пауза затягивалась. Тишина становилась невыносимой; у Фолко по лбу заструился выступивший от напряжения пот.

Положение спас Этчелион. Он шагнул вперед, как бы для того, чтобы поправить запутавшийся шнурок печати на пергаменте, и успел что-то шепнуть эльфу. Амрод неспешно склонил голову.

Руки короля медленно потянулись вперед и коснулись свитков. Тотчас подскочившие придворные подхватили грамоты и скрылись вместе с ними за троном.

— Итак, теперь вы можете подняться и исполнить свое посольство, — раздельно проговорил король.

Амрод встал. Его лицо было белым от пережитого унижения.

— Мы принесли тревожные вести, о повелитель Запада, — не скрыв холода в своем голосе, сухо сказал он. — Будет говорить невысоклик Фолко Брендибэк, сын Хэмфаста.

И Фолко заговорил. Он вкладывал в свою речь все, чему его научили трудные и долгие годы странствий: всю любовь к оставленной Родине; всю тревогу за будущность Запада и увиденную им несказанную красоту гондорской столицы; все отвращение к войне и насилию, глубоко присущее каждому хоббиту, даже ставшему бойцом; все прожитое, прочувствованное и испытанное.

Он говорил — и в зале стояла мертвая тишина; речь его вилась длинной, прихотливо свернутой нитью, то забегая вперед, то возвращаясь назад, но не прерываясь и не запинаясь. Он говорил — и словно громадный черный призрак смерти и разрушения, надвигающийся с востока, вставал у него за плечами. Он говорил об Олмере, его прошлом и настоящем, о своем с ним знакомстве, об Арноре и походе в Морию, о Волчьем Камне и Сторожевом Лесе, о Древобороде и Исенгарде, о Говорящей Башне и Морском Народе, о Битве при Аннуминасе и походе в Ангмар, о марше вдоль Серых Гор и Ожидании на Краю; о Герете и Карнене, о басканах и дорвагах, о гномах Гелии и Наугриме, о Сером Вихре и Цитадели Олмера, о пути отряда Отона, о дорвагских разведчиках и Эль-фах-Авари, о хеггах и Ночной Хозяйке, о пути к Дому Высокого, о Небесном Огне и вновь об Олмере, и, в завершение всего, о Великом Орлангуре и о корне Силы Вождя.

Он замолчал. Никто не шелохнулся, не вздохнул, не произнес ни звука; и хоббит продолжил — о призраках возле Мордорских Стен, о своем видении в камне эльфийского перстня и о Палан-тирах Гондора.

И лишь о Черных Гномах не упомянул он ни словом, ни звуком.

А потом он закончил и отступил назад, мало что не хватаясь за плечо Торина, выжатый и обессиленный.

Тишина продолжала владеть залом; король молчал, и молчали все его подданные. Амрод сделал знак — и заговорил Беарнас, кратко, но ничего не упуская. Он перечислял меры, которые нужно было принять.