Кристианна Капли - Верни Мою Душу

— Извини, — но ни капли раскаяния в его голосе не было, — не смог удержаться…

Он выскользнул из-за её спины, но Вероника не увидела его. Почувствовала только легкое дуновение, как у слабого ветра. Сделала шаг вперед и замерла, понимая, что лучше стоять на месте. Приглушенный голос Князя тем временем раздался неподалеку, но сразу же стих, раздавленный грубой свинцовой тишиной.

— В начале Бог сотворил землю и небо. Земля была безводна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог, — кто-то снова обхватил её запястье, приподнял осторожно руку — Вероника не сопротивлялась, — да будет свет. И стал свет, — он распрямил ладонь Вероники и провел ею по воздуху, оставляя за собой бледно-желтые следы-линии.

Мышонок изумленно выдохнула. Линии засветились ярче и расползлись золотыми змейками в разные стороны. От каждого прикосновения женщины их сталось все больше и больше — и тьма отступила.

Вероника разглядела себя, а потом и Люцифера. Тот стоял рядом, всё еще держа её ладонь в своих пальцах, и улыбался, глядя на уползающих всё дальше и дальше «змеек».

— Что дальше? — спросила у него.

Тот взглянул на мышонка.

— Смотря что ты хочешь…

— Море. Я хочу жить рядом с морем. Похожее на то побережье, где я была однажды. На Крите. Там была вода такого насыщенного синего цвета и… — а потом прервалась. — Забыла, что ты это и так знаешь.

— Знаю, — не стал лукавить Князь.

А потом снова сгустилась темнота, только поблескивали где-то змейки. Далекие-далекие огоньки зарождающегося мира. Кажется, еще немного — вот-вот погаснут. И тогда всё станет так, как было до их появления.

Люцифер молчал. Его гостья тоже.

Мрак подступил почти вплотную, и только, когда он коснулся щиколоток, Вероника внезапно осознала, что это вода. Морские волны, с ленцой накатывающие на берег. Темные и теплые. Поднявшейся ветер принес с собой соленый аромат, так любимый ею…

Люцифер сделал жест рукой, будто рисуя что-то в воздухе. И первобытная тишина лопнула, разлетевшись тысячами осколков. До Вероники донесся шум прибоя, плеск. Далекий и одинокий крик ночной птицы.

Вокруг всё еще царила темнота, но мышонок храбро зашагала вперед, чувствуя, как ласковая вода касается кожи, как проседает под ногами мелкий песок, как ветер проводит невидимыми пальцами по лицу…

Мрак выцвел. Потускнел, разбавленный золотистым светом. Обернувшись, она увидела и фигуру Князя, и возвышающиеся за ним деревья, словно бы сотканные из той самой первородной тьмы.

Ветер принес его слова.

— И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один.

Яркие змейки собрались вместе и вытянулись в линию горизонта. Их золото померкло, поалело. Прошла секунда, вторая — и вскоре горизонт окрасился в нежно-розовые тона приближающегося заката. Робкий свет начинающегося утра сдернул черное покрывало ночи, обнажив почти законченную работу Люцифера.

Вероника стояла на берегу, впереди расстилалось серой, пока еще бесцветной гладью море. Вода была кристально чистая, и Вероника могла разглядеть белый песочек и мелких рыбешек, снующих туда-сюда. За ее спиной в окружении цветущих акаций стоял небольшой светлый дом с синими ставнями. В точности такой же, в котором она снимала комнату много лет назад… А если приглядеться, можно заметить, что от набережной уходит тонкая, посыпанная гравием тропинка, ведущая на пирс. Вдалеке, Вероника разглядела и маяк — крохотный огонек еще горел.

— Удивительно, — проговорила она, — как у тебя только это получается? Правда, — добавила, улыбнувшись, — Бог создавал мир шесть божественных дней.

Люцифер в ответ пожал плечами.

— Он создавал настоящий мир, а не иллюзию, мышонок. Не в моих силах вдохнуть во всё это жизнь.

До рассвета оставались считанные минуты, но желтый лентяй не спешил просыпаться и показываться над горизонтом. Люцифер задумчиво вглядывался в светлеющее небо, только что созданного им мира, а Вероника же прогуливалась по берегу, собирая плоские и гладкие камни.

Закончив, она подошла к Князь и подергала его за рукав, предлагая немного побаловаться. Люцифер с недоумением покрутил камень в руках, и Вероника, заметив его выражение лица, принялась объяснять.

— Это называется, пускать блины. Точнее, так мой брат это называл. Или запускать лягушек. Не суть. Смотри, — она взяла один камушек, прицелилась и бросила его — камень коснулся спокойной морской глади и, прыгая, пролетел еще немного. С громким «бульк» исчез под водой.

Князь чуть склонил голову набок. О таком он раньше не слышал.

— Это такая игра? — полюбопытствовал. — Никогда к подобному не приглядывался. Занятно. Чего вы люди только не придумаете, — и прицелившись, как Вероника до него, швырнул свой камень. Тот плюхнулся в воду, подняв россыпь брызг.

Люцифер подумал, подумал и потянулся за еще одним.

Вероника, наблюдая за второй безуспешной попыткой, с добродушной насмешкой произнесла:

— Ну, у тебя еще будет время научится. Это не так сложно, как кажется.

Вероника не могла оторвать глаз от золотистого песка, бесшумно перетекающего из верхней чаши в нижнюю. Золотистый ручеек, не наполнивший нижнюю часть даже на треть. Триста лет. Время, которое она выплатит Люциферу, за то, что он сохранил жизнь тому, кого она любила. Не прошло еще и половины отмерянного срока.

Князь замер у нее за спиной.

— Ты как-то сказал, что, если бы я видела время, как ты, то поняла бы, почему именно триста.

Он хмыкнул. Князь дал ей возможность свободно путешествовать по Пустому миру. «Тебе достаточно представить, где ты хочешь оказаться, мышонок. И тени перенесут тебя». И она очень четко представляла то место, где хотела было оказаться.

— Время… Оно не линейно, Вероника. Где-то оно течет вперед, где-то наоборот назад. Где-то замирает или останавливается, а где-то неумолимо сносит все преграды. Порой оно спокойное, а порой напоминает бушующий океан. А порой кажется, что его не существует вовсе… Вы люди, видите лишь малую толику того, что на самом деле представляет из себя Хронос.

Мышонок кивнула и обернулась. Приятный желтый свет, исходящий от чаши с песком, смягчил его резкие черты лица. Люцифер выглядел чуть уставшим. Глядя на него сейчас сложно было представить, что на самом деле кроется под человеческой маской.

— Остальные тоже провели здесь триста лет? Или ты просил больше?

Мужчина улыбнулся. Его ладони соскользнули с её узких плеч — он спрятал руки в карманы, отошел, взор темных глаз замер на песочных часах.