Кендари Блейк - Один темный трон

Натали и Женевьева быстро шагали по оживлённым улицам столицы, наблюдая за тем, как улучшили Арену, отремонтировали места, покрасили поручни, расширили место, сделали мягким поле, посеяли траву и убрали камни. Прошло много времени с той поры, как тут проводили что-то, кроме ярмарок и карнавалов. Давно остров не видел поединка или королеву войны, которой нравилось наблюдать за подобным.

— В отелях будет много номеров, — промолвила Женевьева. — На обочине палатки. А люди всё равно останутся на улице!

— На несколько дней. Пусть тратят деньги, пока здесь.

Шагая вверх и вниз по главной улице, они видели витрины, заставленные товарами. Нагруженные утками и фруктами телеги, что ездили туда-сюда между кладовыми. Это был шанс для не-отравителей из торгового люда, и до рассвет в портовых доках уже шумело.

— Они будут тратить и зарабатывать, — промолвила Женевьева. — Элементали понаставляют киосков, будут продавать своё стекло и картины.

Натали наблюдала за сестрой. После поединка Женевьева, несомненно, купит несколько драгоценностей и новый шарф, а лучшие, несомненно, из Роланса.

— Может, поедим? — спросила Женевьева, косясь на любимый магазин с сыром.

— Попьём чаю в Хайбёрне. Нам всё равно надо пойти туда из-за бала, — Натали переступила канаву и поторопила Женевьеву, дёрнув её за рукав. — Улыбайся. Нас не должны увидеть с сердитыми выражениями лица.

— Но мы обеспокоены, — ответила Женевьева, — ведь поединок всегда был катастрофой. Лицом к лицу, пока одна не умрёт! Словно Вознесение закончится с ними, запертыми в башне, вот чего мы боялись!

— Значит, не стоило. Катари больше не та слабая королева. Не знаю, что изменилось, но она проснулась.

— Ты знаешь, что изменилось, даже если и не говоришь. Ты знаешь, что случилось, когда она пропала после Белтейна. Должна.

— Нет.

— Она теперь такая странная! — с холодным прищуром ответила Женевьева. — Ножи, безумный смех, столько яда и наслаждение от боли!

— Не говори так о ней. Катари не странная.

— Она не твоя дочь, она королева. Прекрати называть её Катари.

Натали остановилась и сжала кулаки. Если б они не были посреди оживлённой улицы, она бы ударила Женевьеву по лицу.

Женевьева прочистила горло и опустила глаза.

— Прости. Я слишком напряжена.

Натали вновь зашагала вперёд. Они были рядом с Хайбёрном, уже видели флаги.

— Не бойся, Женевьева, — тихо протянула Натали. — Катари достаточно умна, чтобы у нас был этот бал. Завтра вечером Мирабелла будет здесь, в толпе, есть, и когда всё закончится, на дуэли она не сможет предоставлять никакой угрозы.

— Ты собираешься отравить её? — стараясь не отставать, спросила Женевьева.

— Не насмерть, чтобы у Катарины было время на арене. Она сможет убить её перед всем островом, не напрягаясь.

— Но как?! Ты ловка, но нас к ней не пустят. Тебя точно.

— Мне и не нужно, — ответила Натали. — Как ты думаешь, почему я хваталась за союз с Чатвортом всё время? Почему, по-твоему, он ввёл себя в доверие к Вествудам? — она расправила плечи. — Он это сделает.

— Мы не можем доверять этому из материка! А если старая Лука его завоевала?!

— Это невозмжно. У храма нет столько денег. Мирабелла думает пригнать грозовую тучу в столицу, но когда я пройду мимо, она даже не сможет вызвать дождь.

Хайбёрн

Хайбёрн был куда более изящным местом, чем что-либо в Ролансе. Потолки отеля простирались высоко над головой, украшенные чёрным и золотым. Колоны в бальных залах были позолочены, а люстра — самая большая, что только видела Мирабелла. В своих покоях она узрела громадные золото-красные покрывала на не менее больших кроватях.

— Как приятно тут жить, — хмыкнула она. — словно я тут не ради смерти.

Мирабелла села у окна и смотрела на крыши. Индрид-Даун был красив, и запах громадного города так высоко не поднимался, потому ветер был свежим и тёплым. Хайбёрн находился прямо напротив западной башни Волроя, отделённой только широкой улицей и длинным внутренним двором с розовыми кустами и сиренью. Она даже видела клетку в кустарниках, коричневый, неподвижный меховый холм — пленник, медведь Арсинои. Что ж, после смерти Катарины прекратится и это, хотя Мирабелла не до конца понимала, что будет делать с фамилиаром.

Кто-то постучал в дверь, что отделяла её комнату от гостиной, и она вскинула голову.

— Мирабелла, выходи и держись, — тихо промолвил Билли. — Я принёс почти неготовленную еду.

Почти неготовленную. Неудивительно.

Мирабелла присоединилась к нему в гостиной, где он резал хлеб и сдабривал его маслом. А ещё ядовитые яблоки и синеватый сыр…

— Скучаю по фартук, — промолвила она, и он рассмеялся.

Они несколько минут ели в тишине. На верхнем этаже было тихо, но внизу, должно быть, шумели, готовясь к завтрашнему балу. Сара, Бри и Элизабет, Лука с её жрицами, Арроны…

— Ты видел медведя? — тихо спросила Мирабелла.

— Его зовут Брэддок, — голос Билли был серьёзен. И да. Я кормил его засахарёнными орехами.

— Никто тебя не останавливал?

— У клетки даже забора нет. Полагаю, они не думают, что какой-то дурак будет лезть к клетке. Возможно, и мне не стоило.

— Не глупи. Он всё ещё фамилиар, даже если её нет, и помнит тех, кого любил.

Билли закусил губу.

— Мы отпустим его после того, как это всё закончится? Отпустим в лес, где она его нашла?

— А она этого хотела бы?

— Не знаю. Наверное. А может, она бы хотела, чтобы его забрала с собой Джулс, — Билли провёл рукой по лицу.

Мирабелла глубоко вздохнула и оглядела комнату. Та была спокойной и элегантной, окна прятали от шумных улиц и вооружённых жриц там, снаружи.

— Скоро всё закончится, — проговорила она. — Одна бессонная ночь. Один бал. Один поединок.

— И одна королева.

Мирабелла кивнула. До этой поры всё было так поспешно и решительно. Собрать жриц и Вествудов, думать, как противодействовать Катарине. Но теперь она тут, лицом к лицу со своей судьбой, и впереди столько времени, что уверенность начинала таять. Что Лука знала о Богине? Просто повиноваться?

— Мирабелла, всё порядке?

— Не совсем.

— Что?

— После дуэли я буду королевой, но меня не коронуют до весны, таким образом, у тебя будет осень и долгая зима до коронации.

Билли утёр уголок рта салфеткой. Он предпочёл бы ждать ещё дольше. Прежде чем её коронуют, эту сделку можно будет поставить под сомнение…

— Мы друзья, да, Билли? А дружба в браке — прочная основа.

Он беспомощно скользнул рукой по столу и перевернул ладонь вверх, а она столь же нерешительно вложила свои пальцы в его раскрытую ладонь.