Евгения Викторова - Менестрель [СИ]

-- А... ваш брат будет выступать сегодня?

От смущения я повернул голову к стене, хоть и прекрасно понимал, что меня все равно никто не видел. Морев с Лисом переглянулись, словно говоря друг другу: "Ну же! Ответь ей что-нибудь!". Раздалась пара звуков лютни, похожие на обреченный вздох, и Морев промямлил что-то вроде: "Кирилла продуло вчера, лежит теперь. Лихорадит его знатно...". В зале повисло неловкое молчание, через пару секунд прервавшееся тихим акапельным пением, строке на третьей подхваченным звуками лютни. Почему-то стало до смешного обидно. Непередаваемое чувство обиды на самого себя, когда у тебя есть определенные желания и амбиции, но ты сам себе не даешь их осуществить. Стиснув зубы до боли, я встал и направился в комнату -- от меня здесь нет проку! Почти строевым шагом я влетел в комнату и промчался к открытому настежь окну. Опершись руками на подоконник, я чуть подался вперед, едва не вываливаясь наружу. И? Что теперь? Буду злобно пыхтеть в небо, пока не закончится концерт? Это ерунда, конечно, но ведь это будет повторяться. Снова и снова. Всякий раз прятаться? Нет!

Я сжал ладони в кулак и, повернувшись одним движением, спустился вниз. К самым кулисам. Дозвучали последние аккорды песни. Раздались аплодисменты. В мгновение перед очередной речью Морева я глубоко вдохнул и, словно переступая через себя, отдернул кулису и вышел на сцену. После мрака второго этажа яркий свет больно резанул глаза, дыхание замерло, словно легкие сжали в тисках. Овации усилились. Как же... как же их много! Все смотрят и ждут... Я попытался поднять руку, чтобы поприветствовать зал, но она словно приросла к остальному телу. "Что это с ним?" "Лихорадка?" "Да он же боится!" -- пораженно прошептала та девушка. Широко распахнув глаза, я быстро осматривал разные углы зала, будто кто-то в них мог мне помочь. "Конрад?" -- тихо спросил Морев, обеспокоенно глядя на меня. "Простите... Я ошибся..." -- промямлил я, дела шаг назад. "Простите!". Отвернувшись, я уже собрался бежать наверх и прятаться в шкафу от собственного позора, как почувствовал, что кто-то держит меня за руку.

-- Все хорошо, -- тихо шептала девушка, крепко сжимая мою руку. Я оглянулся. -- Если... если боитесь петь для них всех, пойте только для меня. Я не осужу, а что они подумают -- не важно, вы ведь поете не для них, -- в молчании зала раздавалась тихая колыбельная ее голоса. -- Прошу вас, -- она потянула меня за руку, -- вы обещали.

Я легонько кивнул. С беззлобной ухмылкой Морев слез со стула, всучил мне лютню, а сам присоединился к залу, с трепетом наблюдавшему за развернувшейся драмой. Неловким жестом я предложил девушке занять место принца. Повернувшись боком к залу и лицом к ней, я встал на одно колено, на второе пристроив лютню, и мелко подрагивающими пальцами перебрал струны, позволяя рукам вспомнить, как это делается. Страх постепенно начал сходить на нет. Оставалось только смотреть в янтарные глаза и петь...

Не хочешь ли ты чуток доброты?

Ее отдаю задаром.

Мне говорили -- исполнит мечты,

Как душу наполнит пожаром.

Я на нее часами смотрел,

Что делать не знал.

Из-за нее словил тысячи стрел,

Не жил, а страдал.

И дома ее я оставить не мог --

За мною всегда, как хвост,

Тянулась, цеплялась за всех людей,

В их душах пускалась в рост.

Она в сговоре была с совестью,

Мимо бед пройти не давала...

Стала жизнь моя грустной повестью,

Из чужих проблем состояла.

Ты дала мне ответ: "Почему бы и нет?",

Только вот доброта не пропала,

Отрастила она еще одну "ветвь"

И тебя ею объяла.

Ты улыбнулась, мне глядя в глаза,

Уходя, "спасибо" шепнула,

И доброты вслед тянулась лоза,

И в закате с тобой утонула.

И вспомнились мне улыбки детей,

Благодарность не раз спасенных,

Слезы радости жен и матерей

И счастливые лица влюбленных.

Ты давно уж ушла, а я все смотрел,

Все стоял и понять пытался:

Что же такого было во всем,

Что в душе огонь разгорался?

Я остановился, все еще удерживая руку над струнами, и смотрел на нее в ожидании... реакции? По-прежнему молчал зал, по-прежнему я боялся лишний раз дернуться, по-прежнему она сидела напротив, ничего не предпринимая. Похоже, я разочаровал и ее... Я невольно поник и склонил голову, как в тишине раздались хлопки в ладоши. Я резко поднял на нее взгляд. Улыбается! Она улыбается! Краем глаза я заметил улыбки из зала. Ни о чем не жалею! Пожалуй, впервые в жизни.

-- А... э... -- слова безжалостно застревали в горле. -- Счастлив... был спеть вам, -- с каждым словом я чувствовал, как кровь приливает к лицу. -- Буду рад... видеть вас вновь!

Девушка смущенно отвела взгляд, убирая рыжеватую прядь за ушко.

-- Только, если вы снова будете петь, -- улыбнулась она.

-- Только для вас, -- прошептал я.

Даже не помню, как оказался за кулисами. В голове все еще сидел ее образ, огромные, янтарные глаза. Я ведь так и не узнал ее имени. И, вероятно, уже никогда не узнаю. Осторожно откинувшись назад, я улегся прямо на ступени. Углы впились в спину, но меня это мало волновало. В крови все еще циркулировал адреналин, мозг прокручивал это странное выступление раз за разом. А на сцене... Да черт его знает, что там творилось на сцене! В своих мыслях я пропустил почти все остальные номера, вынырнув из раздумий на одной из последних историй. Если быть точнее, в момент, когда кто-то из зрителей вел оживленный диалог с Моревом.

-- Честно говоря, я не до конца понимаю, что вы хотите услышать, -- принц почесал маковку, едва не стянув повязку. -- Вы и историю, и сказки, и страшилки детские понамешали...

-- Ну так... -- красный, как закатное солнце, студиоз непонятного происхождения окончательно растерял слова и просто развел руками.

Эльфийский дедок, не отнимая головы от плеча темнокожей женщины, глубокомысленно поднял руку вверх и сказал:

-- Так он, похоже, про легенды говорит!

-- Легенды, значит, -- задумчиво протянул Морев. Судя по тону, он принялся вспоминать реально существующие легенды, то ли просто устав выдумывать, то ли его навыки лжи против этого жанра были бессильны. Так или иначе, через пару минут он не менее задумчиво произнес: -- Кое-что я вспомнил. Пожалуй, она отлично собирает в себя все ваши пожелания, мил человек, -- надеюсь, это не наши легенды -- наверняка, среди светлых найдутся параноики, которые примут обычную легенду за знак того, что мы из Камайна. Проблем не оберемся. Однако принц все еще держал голову холодной и подобных глупостей делать не планировал: -- Это одна из немногих, распространенных на поверхности, легенд темных эльфов, -- у студиоза аж глаза загорелись. -- Это легенда о той, что скрывается в Бездне. Вы знали? Темные эльфы не всегда почитали Бездну. Изначально их божество мало отличалось от богов других народов. В начале своей земной истории, -- несмотря на спокойный тон, в каждом слове чувствовалось, насколько ему нравится то, что он делает, то, что он рассказывает, -- они возвели в этот статус одного из них. Того, или же ту, кто своей безумной идеей помог им выжить в этом суровом мире.