Евгения Викторова - Менестрель [СИ]

-- Врет, как дышит, -- восхищенно прошептал Лис.

-- Так, несостоявшийся политик же, -- я развел руками настолько, насколько позволяло свободное пространство.

А Морев тем временем продолжал:

-- Видимо, учуяв тепло живой крови, а, может, просто узрев огонек, к нам приближались вампиры. Это были мерзкие, -- готов поспорить, что в этот момент он скорчил такую гримасу, какой вполне можно пугать непослушных детишек, -- полуголые, звероподобные существа, -- он поднял руки, скрючив пальцы наподобие когтей. -- Было видно, что они давно утратили рассудок. Ими двигал лишь всепоглощающий голод, -- одна из эльфиек прижалась к ближайшему светлому, застывшему изваянием самого себя и изображающему непробиваемое бесстрашие. -- Их было около десятка. За нами свободный проход, но бежать нельзя -- эти твари слишком быстры. Мы встали плечом к плечу, наивно подумав, что это не даст им нас окружить. Но как бы не так! -- зал синхронно вздрогнул. -- Две твари разом набросились на моего брата, повалив на пол! Наш друг, Лис, тут же кинулся ему на помощь, оставив мня против оставшихся вампиров. Они медлили. Я сбросил лютню на пол, боясь, что в пылу боя ее могли сломать, а ведь она досталась мне от покойного отца! -- Мореву стоило порадоваться, что у Его Величества нет возможности услышать эту чудную историю -- махом бы остался без ушей! -- Из-за голенища сапога я вынул нож -- не лучшее оружие против толпы голодных вампиров, но другого нет -- и приготовился к бою. Узрев, как жестоко расправились с их собратьями мои компаньонами, твари взвыли и всем скопом накинулись на нас. Завязалась настоящая бойня! До последнего я думал, что нас задавят числом, но в ту ночь Госпожа Фортуна вновь повернулась лицом к бродячим артистам -- мы выстояли. В этой бойне я лишился уха и вынужден скрывать это под повязкой, -- принц трагично прижал руку с сжатой в кулак ладонью к груди.

По залу понеслись сочувствующие вздохи и шепотки из ряда "Бедный парень!", "Проклятущие кровопийцы! Чтоб им пусто было!". Мы же с Лисом переглянулись, обмениваясь обреченными взглядами. Спустя пару минут, когда гул, наконец, прекратился, один из зрителей -- человеческий дедок лет семидесяти, если я правильно понял, -- задал весьма резонный вопрос:

-- А с лютней-то что?

-- А у лютни порвалась струна, когда я пытался после этого боя сыграть парочку аккордов, -- Морев развел руками.

На мгновение в зале повисла тишина, но лишь за тем, чтобы в следующую секунду взорваться смехом. Эридир нырнул в проход за стойкой и, пока зритель еще не пришел в себя, вернулся оттуда с лютней:

-- Держи, музыкант, -- протянул он Мореву инструмент. -- Ты нам, в конце концов, вечер музыки обещал.

-- Какая щедрость! -- воскликнул Морев, поудобнее перехватывая лютню. -- Аплодисменты хозяину этого заведения, он только что вытянул наш концерт из пучины отчаяния! -- зал с улыбками захлопал в ладоши, поглядывая на Эридира, видимо, приняв все за постановку. Что ж, тем лучше. А Морев тем временем уселся на высокий стул. Раздались первый в этот вечер звуки музыки. -- Раз все так хорошо обошлось, и Фортуна вновь повернулась лицом к бедным слугам искусства, я позволю себе объявит наш концерт открытым, -- тоном опытного рассказчика закончил он.

Зал затих. Волшебство струнной музыки заполнило все вокруг, постепенно проникая в душу даже самых скептически настроенных слушателей. Мелодия простая, как жизнь, и волшебная, как ясная ночь в полнолуние, лилась со струн лютни, и, было бы что скрывать, даже мы с Лисом затаили дыхание, боясь упустить даже ноту. Пожилой эльф, явно проведший большую часть своей жизни за пределами Земли, приобнял темнокожую женщину, завороженно смотревшую на Морева, и утер выступившую слезу. Словно что-то давно забытое вновь открылось ему. Музыка стала затихать и постепенно сошла на нет. Но мгновения тишины у каждого слушателя все еще нарушались отголосками ее звуков в памяти. В зале раздались одинокие хлопки, вырвавшие разум из плена музыки.

-- А теперь, пока вы еще держите сей лирический настрой, я хочу спеть вам. Это рассказ о несчастной любви! Чувствах, непонятых и непринятых обществом!

Вновь раздались звуки лютни, давая залу время успокоиться. Не единожды я слышал игру Морева, но петь в моем присутствии он всегда отказывался. Даже предположить не могу, что было тому причиной. Да и какая разница?! Кажется, что это было столетия назад. И вот теперь, я впервые в жизни слышу это: как голос принца причудливо вплетается в музыку:

Туда, куда не ходят корабли,

Где даже люди не были,

Давно уплыли две души,

Укрыв себя в лесной глуши

Туманных берегов у северного моря.

Там даже птицы не поют,

Ветра меж веток лишь снуют,

Перекрывая звуки леса

Своей мелодией из пьесы,

Что так похожа на "Ромео и Джульетту".

Тогда, когда о них никто не знал,

У моря старый лишь причал

Скрывал секреты их о том,

Как были счастливы вдвоем

В той чудной сказке от заката до рассвета.

Такой волшебный вечер у причала,

И ничего не означало

Беды за ними тихо шедшей,

Семьи возлюбленных приведшей

К тому причалу, что закончит их историю.

Туда, где все тонули корабли,

Они отправились одни,

Чтоб сохранить свою любовь

В тумане северного моря...

Темнокожая женщина погладила по голове расчувствовавшегося у нее на плече эльфийского дедка. В самом дальнем углу зала нежно улыбались друг другу молодой гном с рыжей бородкой и коротко стриженая эльфийка. Явно впервые видя подобную картину, Лис толкнул меня локтем, кивком показывая на знаменательную парочку. Принц замолк, еще некоторое время перебирая струны лютни. Окончив игру, он подскочил со стула, убрал инструмент в сторону и сделал небольшой шаг вперед. Дождался, пока публика вернется в реальность с "дальних берегов северного моря", начал говорить:

-- Безусловно, многие из вас пришли сюда послушать "живую" музыку и пение. Но каждая песня, каждая мелодия -- это, в первую очередь, история. Мы слышим и понимаем ее по-своему, и порой наши "слышания" совершенно не похожи друг на друга! То ли дело история, рассказанная словами! Вашему вниманию я хочу представить своего компаньона! -- Морев отошел в сторону, пропав из поля моего зрения. -- Лис, прошу тебя выйти ко мне и отправить нас в умопомрачительное путешествие древних преданий!

Лис, кряхтя, как ровесник преданий, поднялся со ступеньки и вышел из-за "кулис". В эти мгновения, пока штора была открыта, девушка, что просила меня вчера спеть, заметила вашего покорного слугу и робко помахала рукой. По телу словно разряд молнии прошелся. Замерев памятником самому себе, я наблюдал, как медленно и неохотно -- что на деле было не так -- опускается штора.

Перекрывая шепотки, раздался хорошо поставленный голос опытного оратора. Похоже, забавлял народ родного города он регулярно. Даже немного странно, что в темницу его упрятали только сейчас. Или они уже успели прийти к тому, что нельзя сажать детей? Я прислонился боком к стене и, погрузившись в собственные размышления о причинах, по которым Лиса еще не казнили, не заметил, как последний закончил свое выступление. Лишь овации по окончанию истории вывели меня из потока мыслей. Возвращаться, однако, на лестницу Лис не стал, оставшись на импровизированной сцене вместе с принцем. После еще пары песен та самая девушка привстала, привлекая к себе внимание, и осторожно спросила: