Ольга Валентеева - С профессором шутки плохи

К счастью, до утра меня не беспокоили. Хотя, просыпаясь, я то и дело слышал шаги под дверью. А утром я не дал первокурсникам шанса явиться на поклон, быстро собравшись в гости к Айдоре.

Я знал, что ректорша просыпается рано, и решил, что на этот раз не дам ей сбежать. Почему-то не сомневался, что она попробует. И Айдора меня не разочаровала. Когда я подошел к ее комнате, она как раз запирала двери.

– Светлого дня, эри Кармин, – окликнул ее.

Ректорша вздрогнула и обернулась.

– Аль, – нацепила милую улыбку, но и на ноготь ей не поверил. – А я собиралась немного проехаться. Но раз ты уже пришел, входи.

Ключ обратно повернулся в двери, и мы очутились в маленькой уютной гостиной. Айдора присела на белый диванчик и похлопала ладошкой рядом с собой.

– Чай? Травяной отвар? – спросила она.

– Нет, спасибо. Потом позавтракаю, – ответил, занимая свое место. – Меня больше интересует встреча Микеля и Лизи. Уверен, он уже рассказала вам о ней.

– Лизи, бедное дитя, – вздохнула Айдора. – Выбрала не тот путь. Так печально!

– Речь не об этом! – я начинал злиться. Умеет же Айдора увиливать от ответа. – Кто такой Владис? И зачем ему наша академия?

– Вы слишком много слышали, Аль, – улыбка сползла с лица женщины, и она мигом потеряла фальшиво-радостный вид.

– Много, – согласился я. – Например, что некий Владис с верхушкой обосновались в Кардеме. И Лизи передала вам это послание в надежде, что вы разберетесь. А так как я – профессор этой академии, то имею право знать, к чему готовиться. И скажу сразу – вы можете рассчитывать на мое молчание. Я просто не хочу, чтобы кто-то пострадал.

– Хорошо, – кажется, Айдора смирилась с моими требованиями. – Я расскажу. А вы не торопитесь судить, Аланел. Хотя вы – хороший человек и должны понять. Не знаю, что вам рассказал Микель…

– Ничего, кроме того, что ваш супруг помогал людям с аномальными способностями, – перебил я.

– Понятно. Что ж, тогда слушайте, – Айдора комкала оборки на платье. – Когда мне было восемнадцать, я жила неподалеку от столицы. Мои родители давно умерли, меня воспитывала тетушка. Но ее никогда не интересовала моя жизнь. И вот однажды ночью в нашу дверь постучали. Тетушка была в отъезде, слуг мы не держали, а моя старая нянюшка уже спала. Поэтому я сама открыла дверь и увидела юношу. Он лежал на подъездной дорожке, весь в крови. А из его тела словно росли длинные костяные иглы. Я поняла, что у него аномалия, но не смогла оставить умирать. Затащила в дом, обработала раны. Не буду пересказывать историю наших отношений, но два месяца спустя я была его супругой.

Айдора поднялась и прошлась по комнате, взяла со столика графин с водой и наполнила стакан. Залпом осушила его и продолжила:

– Да, мы помогали всем, кому могли. Владис был одним из них. Бедный, напуганный мальчишка. Его судьба была страшна. Родителей убили, когда они защищали единственное дитя. Его самого ранили, потом посадили в клетку и показывали на площадях, как необычное животное. Он сбежал. И так случилось, что мы приняли мальчика к себе на какое-то время. Постепенно он пришел в себя, но сохранил ненависть к людям. Ушел от нас, а месяц спустя я узнала о первых убийствах, совершенных его «стаей». Постепенно многие объединились вокруг Владиса, признав его вожаком. Он защищает своих людей, заботится о них. И истребляет всех, кто станет на пути. Раньше Владис обходил академию стороной, хотя я знала, что пару раз был поблизости. Ему стыдно. Стыдно смотреть мне в глаза. И раз уж он появился, значит, все серьезно. Только прошу, Аль, не вмешивайся. Знаю, ты хочешь защитить ребят, но Владис не причинит им вреда. А людям – может, поэтому будь осторожен. У тебя своеобразная слава в мире людей с аномалиями.

– И какая же? – странно было это слышать.

– Дурная, – ответила Айдора. – Говорят, что ты морочишь голову молодым ребятам, чтобы они поверили людям. А потом обманешь их. Микель какое-то время был в стае Владиса. И знает, насколько он страшен для людей. Поэтому еще раз прошу – осторожнее! Не надо взваливать на себя эту заботу. А теперь прости, мне и правда надо идти.

– Хорошо, – согласился я. Голова пухла от информации. Надо было сесть и все обдумать. – Спасибо.

– Тебе спасибо, – Айдора успокоилась. И я подозревал, что она сказала мне далеко не все. – И еще. Убери, пожалуйста, лишние части тела у первокурсников. Мы пытались, не получилось.

– Не уберу, – ответил я. – Каждый должен отвечать за свои поступки. Они не исключение. Поэтому – нет. Могу обещать одно – к занятиям они приступят без хвостов.

– Что ж, пусть так, – ректорша склонила голову. – Храни вас богиня.

Я вышел из гостиной. Не вмешиваться? Какой хороший совет! Учитывая, что я, похоже, единственный из профессоров, кому вообще известно о существовании Владиса. Почему Айдора молчит? Как и тогда с Ленором. Думает, проблема исчезнет сама собой? Но ведь этот парень прибыл в Кардем не просто так. И Микель его боится. Так, что даже не хочет о нем говорить. Попробовать что-то выспросить у Микеля? Он не настолько мне доверяет. Тогда что делать? И нужно ли делать вообще что-нибудь?

Да уж, начало первого дня каникул выдалось нерадостным. Если бы это была единственная проблема! Но есть еще Милли, Кэрри с Даром и толпа первокурсников. Может, родителей навестить? До конца каникул?

Только трусы спасаются бегством. И сама мысль о неделе рядом с маменькой вызывала дрожи больше, чем накопившиеся вопросы, вместе взятые. Лучше пойду позавтракаю. На сытый желудок и думается лучше.

Но стоило войти в столовую, как привычный шум голосов смолк и все взгляды обратились в мою сторону. Видимо, новость о преображении первокурсников разлетелась по академии и теперь обещала порцию лишнего внимания. Я сел за стол, делая вид, что ничего не замечаю.

– Доброе утро, – тут же подсела ко мне Милли, а я почему-то смутился, как мальчишка. После вчерашних откровений, вызванных действием медальона, было стыдно смотреть ей в глаза.

– Доброе, – ответил, изучая содержимое тарелки. – Как студенты?

– Ждут тебя под дверью комнаты, – понизила голос Милия. – Собираются заставить снять заклятие. Кто злится, кто рыдает. Рыдает Рития, конечно. Все-таки девушка. Боится навсегда остаться с пятачком, раз уж сама ректор не смогла его убрать.

– Продолжат пакостить – и останутся, – пообещал я.

– Не будь так строг, – улыбнулась Милли. – Да, они мерзко поступили, но уже поняли свою ошибку.

– И теперь не будут действовать так явно, – в задумчивости добавил я.

– Аль, ты все воспринимаешь слишком близко к сердцу. Конечно, это твои первые студенты и все такое…

Я замер. Странно было слышать от Милли такие речи. Вчера она помогала победить на фестивале, а сегодня снова оправдывает свою группу. Воровству оправданий нет. Я сам жил впроголодь восемь лет, но никогда ничего не крал. Ни кронного.