Рэйда Линн - Волчье время

То ли Римушу было не по себе из-за задержки, нарушающей те планы, ради которых он отправился в Кир-Кайдэ, то ли энониец просто не привык подолгу оставаться без какого-нибудь дела, но он постоянно порывался чем-нибудь себя занять. Наколоть дров для кухни, помочь сестрам в лазарете, даже вычистить все окна в Свечном зале вместо Морлин. Причем предварительным походом за хранившейся в чуланчике стремянкой Римуш себя утруждать не стал. Когда Элена случайно увидела, как энониец, с обезьяньей ловкостью забравшись на высокое стрельчатое окно, орудует тряпкой и при этом еще успевает развлекать стоящую внизу сестру какой-то несерьезной болтовней, она всерьез забеспокоилась. И даже не из-за того, что Римуш вполне мог бы навернуться вниз, а потому, что выражение лица стоявшей внизу Морлин настоятельнице категорически не понравилось. Девушка во все глаза смотрела на южанина и чересчур охотно смеялась над его шутками. Элена терпеливо дождалась, пока сестра уйдет, а после этого подошла к окну.

— Пожалуйста, спускайтесь, — попросила она юношу.

Она ожидала, что он слезет точно так же, как и забирался, держась за витражную решетку на окне. Но энониец грациозно спрыгнул вниз, в очередной раз вызвав у Элены сосущее ощущение под ложечкой. Как будто все это уже происходило раньше, только она не могла вспомнить, где и с кем… Элена напряженно сдвинула брови, в очередной раз борясь с неподатливой памятью — и вспомнила. Чувство было таким, как будто в темной комнате зажгли свечу.

Теперь казалось странным, что она не поняла, в чем дело, еще пару дней назад. Конечно, внешне они были совершенно не похожи, и это мешало, но если смотреть не на черты лица, а на другое — на жестикуляцию, улыбку, на сквозящую в каждом движении самоуверенность — то сходство становилось совершенно очевидным, прямо-таки резавшим глаза. Так почему же она не заметила этого сразу?..

Впрочем, восемнадцать лет — довольно долгий срок, за это время можно позабыть все что угодно… В груди у Элены тоскливо защемило.

Тем не менее, когда женщина снова обратилась к Римушу, ее голос звучал так же спокойно, как обычно.

— Я очень признательна вам за то, что вы стараетесь помочь в нашей работе, но прошу вас не делать этого в дальнейшем. Ваше присутствие, похоже, слишком сильно действует на некоторых из моих сестер.

Южанин озадаченно нахмурился. Похоже, до сих пор он красовался перед Морлин не вполне осознанно, просто из-за того, что ее восхищенное внимание было ему приятно. Это не могло не радовать.

Потом до энонийца все-таки дошел смысл ее слов, и он почти сердито посмотрел на настоятельницу.

— Значит, вашим сестрам запрещается беседовать с мужчинами?..

Элена тяжело вздохнула. Большинство людей, знавших о Белых сестрах только понаслышке, имело тьму самых нелепых представлений об их ордене.

— Конечно, нет. Сестры могут беседовать, с кем пожелают, и каждая из них вольна в любой момент оставить Дом — как для замужества, так и по какой-нибудь другой причине. Это место — не тюрьма, здесь никого не держат против воли. Обе основательницы нашего ордена прекрасно понимали, что делу милосердия нельзя служить от безысходности или из-под палки. Кроме того, мы верим, что Создатель благословляет всякую любовь между двумя людьми. Но пока сестры живут здесь, я отвечаю за благополучие каждой из этих девушек. И я не думаю, что влюбленность в случайного проезжего, который через пару дней оставит нас и навсегда забудет это место, сделает кого-нибудь из них счастливее. Или вы полагаете иначе?..

Энониец растерянно посмотрел на сестру Элену, потом покачал головой.

— Простите… я об этом не подумал. Обещаю, я больше не стану мешать вашим сестрам.

Настоятельница грустно улыбнулась. Может быть, не так уж они и похожи. Тот, другой, тоже принял бы ее слова к сведению, но скорее удавился бы, чем вслух признать свою неправоту.

— Благодарю вас.

— Не за что… хотя теперь мне, видимо, придется умереть со скуки.

Элена на мгновение задумалась.

— Может быть, вы умеете читать?.. У нас тут есть библиотека. Не очень большая, но до ужина это могло бы вас развлечь.

Южанин посмотрел на женщину в упор, и настоятельница спокойно встретила этот взгляд. Если он полагает, что своим вопросом про грамотность она пытается проверить свои догадки о его происхождении и положении, то этот мальчик себе льстит. Ей нет необходимости вести с южанином такие игры — он и без этого выдал себя по меньшей мере десять раз. Нельзя же опускаться на одно колено и целовать руку собеседнице, а потом делать вид, что вырос на конюшне.

— Да, госпожа Элена. Читать я умею, — медленно ответил он. — И с удовольствием бы посмотрел на здешнюю библиотеку.

Кто бы сомневался…

— В таком случае, прошу за мной.

Она отвела его на верхушку Круглой башни, где в двух больших, холодных комнатах, располагавшихся одна над другой, хранились все имевшиеся в Доме книги. Большей частью — подаренные ордену кем-то из местных меценатов или присланные из консистории в Арселе, но попадались и тома, скопированные переписчиками из столичного Книгохранилища и присланные из самой Адели. Подбор книг был довольно пестрым. Много философских и духовных книг, богато иллюстрированный Травник Этельрада, «Золотой родник», рядом с которым почему-то красовался присланный магнусом Бейн-Арилля свод бейн-арилльских законов — толстый том, оправленный в телячью кожу и украшенный безвкусным золотым тиснением — и небольшое количество чисто светских сочинений. Элена показала Римушу, где стоит масло для настольной лампы, на тот случай, если юноше покажется, что в комнате слишком темно для чтения, но про себя она была почти уверена, что лампа энонийцу не понадобиться. Девять против одного, что Римуш прочитает страниц двадцать из Аэдда Энберрийского, полистает «Старые и новые сказания» с прекрасными гравюрами Алмани, а потом заскучает и спустится вниз. Айрем тоже не мог долго сидеть над книгами — во всяком случае, если не искал что-нибудь определенное…

Оставив энонийца одного, Элена по черной лестнице спустилась в сад. Там было холодно, а с неба летел мелкий и колючий снег, но холод ее сейчас не волновал — ей хотелось побыть одной. Элена медленно шла по тропинке, запахнув на груди шаль, чтобы было теплее.

— Будь добр, убирайся, — говорит она сердито. Уже далеко не в первый раз за эти полчаса. — Скоро проснутся слуги, и тогда тебя точно кто-нибудь заметит.

— Твои братья до сих пор настроены меня убить?.. — голос звучит лениво. Калариец получил все, что хотел, и теперь наслаждается покоем. В комнате уже достаточно светло, чтобы Элена могла разглядеть лежащего на спине любовника его во всех подробностях. Старый розовый шрам на ребрах, обаятельно-надменную улыбку, мускулистую руку, которую Ирем закинул себе за голову. Иногда ей кажется, что на всем свете не было другого человека красивее… и несноснее, чем этот калариец. Пару месяцев назад он получил гвардейский плащ и титул императорского коадъютора, а вместе с ним — Семиконечную звезду. И в те же дни впервые оказался в ее постели.