Рэйда Линн - Волчье время

Элена ни разу не пожалела о сделанном выборе. Сперва она жила в одной общине, потом обустраивала другую, потом стала настоятельницей в третьей… В ордене было не так уж много сестер, которые получили бы такое же хорошее образование, как дочь мессера Эренса, поэтому переговоры с местными властями очень часто выпадали именно на ее долю. Приходилось много путешествовать, учиться и работать — в юности она бы в жизни не поверила, что ей придется работать руками, как жене обыкновенного мастерового, но в общинах Милосердия белоручек не было. За всеми этими трудами у нее было не так уж много времени, чтобы думать о сэре Ирема, которого Валларикс успел сделать лордом — новости об этом, а также о грандиозной перестройке Ордена, дошли даже до Внутриморья и Бейн-Арилля, и Элена поняла, что Ирем все-таки осуществил свой давний план.

Со временем воспоминания о каларийце окончательно поблекли, и порой она не вспоминала о нем месяцами — пока кто-нибудь не упоминал о коадъюторе в случайном разговоре, или пока не случалось что-нибудь еще. Вроде приезда странного южанина… Создатель, как же этот юноша похож на каларийца! Не на того, каким сэр Ирем, вероятно, стал сейчас — все-таки, надо думать, к тридцати восьми годам он несколько остепенился — а на того Ирема, каким он был во время их недолгого романа.

На мгновение отвлекшись от своих размышлений, Элена заметила, что начало смеркаться. Это означало, что она бродит по саду уже больше двух часов. А казалось, будто только что спустилась вниз по лестнице. Интересно, сколько сестер искало настоятельницу, чтобы попросить совета или помощи, пока она бродила по заснеженному саду, думая о том, о чем давным-давно пора забыть? Определенно, подобные воспоминания — штука весьма опасная… Вот так утонешь в них — и позабудешь про настоящую жизнь.

Пора было идти на ужин. Настоятельница пошла к дому, и увидела, что в окне Круглой башни горит свет. Значит, южанин все еще сидел в библиотеке. Вот интересно, что такого любопытного он нашел среди старых книг?.. Но, в любом случае, надо позвать его в трапезную, а то он, пожалуй, пропустит ужин. Перед трапезой всегда звонили в небольшой медный гонг, но на вершине Круглой башни этот звук был едва слышен.

Крикс перевернул еще одну страницу и опять запустил пальцы в волосы, из-за чего налобная повязка съехала на сторону. В конце концов он снял ее и положил на стол, чтобы надеть потом, перед возвращением в нижние комнаты. Эта привычка взъерошивать себе волосы, когда какое-нибудь место в книге поражало или озадачивало его, появилось у южанина давным-давно, еще когда он ходил к Саккронису в первый год учебы в Академии. Архивариус шутливо утверждал, что по виду энонийца всегда можно с уверенностью сказать, читал ли он что-нибудь интересное — если это было так, то непослушные черные волосы стояли дыбом. За последнюю пару часов он повторял этот жест десятки раз. Когда сестра Элена оставила его в библиотеке, Рикс вспомнил ее упрек о том, что он, элвиенист, ничего не смыслит в их учении, южанин осознал, что это правда — все его познания об унитариях ограничивались тем, что мог бы рассказать любой ребенок. Унитарии и элвиенисты когда-то считались одной религией, но потом разошлись из-за вопроса о природе зла; унитарии осуждают своих оппонентов за излишнее, с их точки зрения, увлечение разнообразной мистикой и за рассуждения о Тайной магии, и, наконец, унитарии не почитают Всеблагих, утверждая, что Альды — такие же творения Создателя, как сами люди, так что поклоняться им кощунственно. Негусто. Крикс решил, что, раз уж он находится в общине унитариев, будет не лишним получше узнать об их обычаях. Сложив на стол тяжелую и толстую «Книгу Надежды», устав ордена Белых сестер в мышасто-сером переплете, и «Историю Великого раскола» Хильперика из Равены, Меченый придвинул к себе первую из книг и наугад раскрыл ее посередине. Поначалу чтение казалось не слишком увлекательным, но, случайно наткнувшись в тексте на упоминание Эвеллира, энонинец изумленно выдохнул, запустил пальцы в волосы и стал читать очень внимательно. Оказывается, у унитариев тоже существовали легенды об Эвеллире — только здесь его считали не наследником Альдов, а человеком, который будет послан в мир самим Создателем, чтобы избавить людей от зла. Про его связь с династией дан-Энриксов не было сказано ни слова, но зато тон рассуждений об Эвеллире в этих книгах был гораздо более торжественным. Хотя его и называли человеком, создавалось впечатление, что в глазах автора «Книги Надежды» Эвеллир был чем-то большим, чем обычный человек. Вот интересно, что сказал бы Князь об этом тексте?.. В нем, между прочим, утверждалось, что Эвеллир появится только тогда, когда мир окажется на краю гибели. Но вот — их мир не то что на краю, а, кажется, уже за краем гибели, а Эвеллира так и не нашлось. И, может, вовсе не найдется. Крикс понял, что не может читать дальше, и закрыл «Книгу Надежды», которую его так и подмывало назвать «Книгой Самообольщения». Нечего травить душу старыми легендами и ждать, пока Создатель, или Альды, или кто-нибудь еще пошлет им своего наследника. Надо добраться до Кир-Кайдэ и прикончить Олварга. И точка. А пока он лучше разберется в различиях между унитариями и элвиенизмом — это может ему пригодиться, особенно если нужно будет выдавать себя за иноверца. Крикс решительно открыл монументальную «Историю раскола» и погрузился в чтение. Это было гораздо увлекательнее «Книги Надежды», потому что здесь описывались — и почти дословно приводились — те жаркие споры, которые сопровождали разделение элвиенистов и унитариев. В подобных спорах чаще всего участвовали прекрасно образованные и одаренные немалым красноречием представители от каждой стороны, так что читать об этом было интересно.

Он так увлекся рассуждениями Береса о свободе индивидуальной воли, что не сразу заметил, что в комнату на вершине башни поднялась сестра Элена. Обычно к нему не так-то просто было подобраться незамеченным, но в Доме милосердия вечная настороженность разведчика порядком притупилась — здесь и правда было сложно постоянно ожидать чего-нибудь дурного. Крикс заметил настоятельницу только в тот момент, когда густая тень от ее головы упала на страницу книги.

— Что вы читаете? — спросила она вежливо. Крикс поднял взгляд от книги и, все еще мысленно присутствуя при знаменитом споре, коротко сказал:

— Главу о Мельском диспуте.

Во взгляде Элены промелькнуло изумление.

— Не думала, что вас могут интересовать такие вещи. Философские дебаты о добре и зле — это не совсем то, что занимает молодых людей в такие беспокойные времена, как наше.

— Напротив, я давно не читал ничего настолько увлекательного.