Николай Трой - Ночной Охотник

Но это правда лишь наполовину, спор действительно был, но все решал Греп самостоятельно, однако оправдываться сейчас выше моих сил.

Мой друг и брат погиб, а черноволосая женщина-ведьма исчезла, словно ее никогда и не было. Исчезла с обидным язвительным хохотом: назвала дураком, и — «юрк!» в лесную чащу, только взметнулась желто-зеленая юбка, да мелькнули оленьи копыта под ней. Но мне никто не поверит, что видел дриаду. Так что лучше прослыть убийцей, чем убийцей-лжецом…

— Изгнание, — рычит вождь. И тут же шепчет с ненавистью: — Будь ты проклят, Дарк…

…Поросшие пышной зеленью горные склоны удаляются. Я ухожу, чтобы больше никогда в жизни не увидеть своих родителей, сородичей и отчий дом.

Путь мой был долог. Ушла весна, минуло лето. Я прошел два или три королевства, пока не оказался на краю этой страны. И в одном из местных трактиров проклятье отца Грепа, наконец, настигло меня.

Пришелец, — а пришельца из дальних земель во мне легко угадать, — всегда вызывает повышенное внимание у лихого люда. Подговорив разносчицу в трактире, разбойники подсыпают мне в пиво дурман-травы.

…Я прихожу в себя уже ночью, на тракте. Я полностью голый, грабители не побрезговали даже портками, и, конечно, нет и следа кошеля, заплечного мешка и простенького меча, который удалось купить на скудные сбережения (ведь фамильный клинок, конечно, пришлось оставить дома — негоже изгнаннику носить такое оружие).

Валяюсь в грязи под дождем, пытаюсь встать, и вдруг ночь прорезает ослепительно белый шар Ловцов, я слышу приближающийся лай собак…

Бог ты мой!

Видения пропали, а я все лежу, забыв про возможность дышать!

Что это было?!

Так ярко, так… чувственно и живо! Все словно происходило со мною в действительности!

Но… будто и вправду ведьмы постарались! Лица! Что это были за лица!

Черноволосая красавица, дриада, ведьма из-под Каменных холмов, рассорившая меня с другом, — она один в один Аня! Ошибки быть не может, это действительно Аня, моя девушка из того, настоящего мира!

Отличия есть, но они минимальны. Цвет волос другой, Анька блондинка, да и смеяться так восхитительно не могла, нет в ней столько природной женственности, но… это был ее образ!

А отец Грепа? Вождь горного племени, который изгнал и наложил проклятье — это же отец спасенной мною девочки Вари!

Невероятно… просто невероятно!

[ваша история сформирована, Дарк]

[вы — горец-изгнанник, человек без прав и прошлого, позор своего Рода]

[ваш уровень развития: низший]

[ваше влияние и лидерство: 0]

[умения не развиты; специализаций нет; профессией не обладаете]

[наличность: 0; кредитоспособность: 0; вещей, экипировки и оружия нет]

[харизма: начального уровня, не развита]

[на вас оказывает влияние: квест «Проклятье отца, потерявшего сына»]

[справка*: действие квестового дебаффа случайно-хаотическое; срабатывание и урон — случайные]

[справка**: этот квест имеет статусы «Эпический», «Уникальный»; подсказок, как снять проклятие, нет; дополнительных сведений — нет]

Обалдеть…

2

Обдумать ситуацию более детально не вышло.

В самой обстановке вдруг что-то изменилось, возникло напряжение и что-то такое, отчего сердце забилось тревожней. Я ощутил, как фургон пошел медленней, послышались голоса, и тон переговоров теперь нельзя было назвать спокойным.

А потом раздался крик возницы:

— Вижу Рудник!..

1

Снаружи царила суета. Кто-то на кого-то орал, другой оправдывался, третий радостно что-то доказывал.

Дважды слышал, как мимо промчались всадники, их провожали ругательствами, дескать, совсем не смотрят, куда прут. Вдруг зашлись лаем псы, у меня мурашки пошли по спине, когда вспомнил их клыкастые раскаленные пасти. В ответ кто-то заверещал, принялся умолять. Ему презрительно скомандовали: «беги!»

— Ну, Бертран, сколько поставишь? — послышался веселый голос.

— На этого червяка?! — возмутился второй. — И гроша не дам — трави так!

— Ох ты и скряга… Ладно. Митус, спускай собак!

Сердце екнуло и застыло, когда я понял, что именно там происходит!

Песий лай взвился на октаву, потом стал удаляться. В нем отчетливо слышался свирепый восторг и голод.

Чем все закончилось — не узнал. Воображение довольно живо обрисовало далекий жалобный крик, но не уверен, действительно ли его слыхал. Во-первых, шума снаружи прибавилось; а во-вторых, полог фургона откинулся, и ко мне сунулся Дик. Глаза его блестели, в расширенных зрачках плескалось радостное безумие.

В ладони Дика блеснул кинжал с кривым лезвием.

— Видишь это? — оскалился Ловец. — Клянусь собственной матерью, которую, видят Медные боги, я люблю больше всего на свете, что без промедлений перережу твою глотку, если вздумаешь бежать. Понятно? Кивни, ублюдок, если в состоянии понимать людскую речь!

Я кивнул, но, видимо, недостаточно убедительно. Дик, помедлив, решил для начала обезопаситься. И сделал это типичным для него способом: без замаха ударил ногой, коротко и мощно… раньше я бы легко увернулся, но сейчас мешали цепи, да и с ловкостью моею что-то…

Меня швырнуло на спину, кандалы больно резанули кожу на запястьях. Подбородок горел от удара, а во рту стало солоно от крови.

— А теперь кивни еще раз, тварь!

Очень хотелось плюнуть прямо в этот исчерченный паутиной мешок на его башке, но вовремя заработали инстинкты. Боль слишком реальна, вот прям действительно слишком! И… довольно зыбкий, но все же неоспоримый аргумент: «вернуться ты обратно не сможешь», «жизнь с ноля, парень».

А у меня и так «с ноля» хреново получается, как у того танцора, да и кому понравится, когда тебя дубасят что есть силы? Нет-нет, я не мазохист, уверяю! А проверять на собственной шкуре, что будет, когда силы окончательно меня оставят… нет!

Я быстро кивнул.

На этот раз Дик удовлетворился. Хмыкнув, прижал лезвие кинжала к моему горлу, а сам довольно неуклюже принялся крутить чугунным ключом в отверстии замка. Ясное дело, кандалы и не думал снимать — просто отцепил ту железяку, которая крепилась ко дну фургона.

— Помни — ты без Знака. Если сдохнешь, то навсегда!.. А теперь вставай, ублюдок!

Я успел вскочить быстрее, чем он ударил, двинулся к выходу. Цепи моментально натянулись, меня рвануло назад.

— Куда, тупая тварь?! Я разрешал?

Я стиснул зубы от боли. Рывком кандалы разорвали кожу, по запястьям потекло горячее, липкое. Крови было неожиданно много. Видимо, это немного остудило пыл Ловца, он толкнул в спину.

— Пшел! И чтобы без глупостей!

Честно говоря, обстановка стала действовать угнетающей. Где-то в душе возник липкий страх, меня начало колотить. Я привык сражаться, привык отвечать на агрессию достойно, а сейчас, как баран на бойне!