Джо Уолтон - Среди других

У Даниэля нашлась «Дорога славы», а еще сборник «„Уолдо“ и „Магия Инкорпорейтед“» – это, по его словам, единственное фэнтези у Хайнлайна. Еще он одолжил мне «Сломанный меч» Пола Андерсона. Я все еще читаю рассказы из «Каллахана», они ужасно милые, не совсем такие, как «Телемпат», но мне нравятся.

Завтра в церковь, потом обед с тетями и снова в школу, черт бы ее побрал.

Я помню, какой далекой казалась школа из лабиринта, но стоило вернуться, и от нее никуда не деться, как будто я и не уезжала.

Смешно подумать, как мелко все, что можно рассказать о каникулах. Всего неделя, но за нее столько произошло по сравнению со школьной неделей, что хватило бы на год. А когда меня сегодня на французском разговорном спросили, я только и смогла рассказать, что « Je visite mon grandpere dans Londres et je visite mon autre grandpere dans Pays de Galles » [6] Я навестила дедушку в Лондоне, и я навестила моего другого дедушку в Уэльсе ( фр. ). . Два визита к дедушкам и все, а Мадам сказала только, что надо говорить « en » а не « dans ». Я окунулась в школу, как в теплую ванну, и вода сомкнулась у меня над головой. Я могла бы рассказать им про Хеллоуин, Глорфиндейла и мертвых, но не стану.

«Дорога славы» меня глубоко разочаровала. Ненавижу! Бросила читать и вместо нее взялась за статьи Азимова, которые Джилл дала, – вот до чего ненавижу. Люблю Хайнлайна, но фэнтези – это явно не его. Просто глупо. И никто не скажет, что «О, Скар» звучит похоже на Оскар, это совсем неправдоподобно. Книга почти такая же мерзкая, как ее обложка, а этим кое-что сказано, потому что обложка настолько мерзкая, что мисс Кэрролл вздернула бровь, увидев ее от своего стола, через всю библиотеку. Забавно, что у «Тритона», где все про секс и социологию, на обложке взрывается космический корабль, а у «Дороги славы», где секс попадается иногда, но в общем это глупая приключенческая книжонка, такая обложка. Ожидается какой-то поэтический конкурс. Все вроде бы заранее ждут, что я буду победительницей.

Я скучаю по горам. Прежде по ним не скучала, только думала иногда, как здесь уныло. Но теперь я побывала дома, среди них, и скучаю активно, больше, чем по живым родственникам, больше, чем по возможности закрыть дверь кабинки. Здесь не то чтобы совсем плоско: пологие холмы, а в ясную погоду вдали можно рассмотреть горы Северного Уэльса. Но мне не хватает склонов вокруг.

Вчера на школьной территории пускали фейерверки и жгли костры. Я видела, как теснятся фейри-огневки. Их никто не замечал. Их может увидеть только тот, кто уже в них верит, вот почему чаще всего это дети. Такие, как я, не перестают их видеть. Для меня перестать их видеть значило бы сойти с ума . Но многие дети, когда вырастут, перестают, хотя раньше и видели. Я уже не ребенок, но и не взрослая. Должна сказать, мне не терпится.

Но вот мой кузен Герайнт, он четырьмя годами старше меня, видел фейри, когда играл с нами в куме. Ему было одиннадцать или двенадцать, а нам семь или восемь. Мы ему сказали, чтобы закрыл глаза, а когда откроет, то увидит, и он увидел. Они его ошеломили. Говорить с ними он не мог, потому что знал только английский, но мы переводили, что он говорит и что они. Видимо, нам было уже восемь, потому что я помню, как свободно мы переводили их слова чистейшим толкиновским языком, а «Властелина колец» мы прочитали только на восьмом году. Тогда, в том возрасте, мы вечно искали, с кем бы поиграть, и предпочитали мальчиков, потому что в книжках, чтобы попасть в иной мир, нужна такая компания. Мы ждали, что фейри уведут нас в Нарнию или в Элидор. Герайнт представлялся подходящим кандидатом. Он видел фейри и был от них в восторге. Они ему нравились, а он им. Но он жил в Бургесс-хилл под Брайтоном, а в Абердэр приезжал только на лето и на следующее лето уже их не видел, сказал, что перерос эти игры, а то, что тогда происходило, ему помнилось как игры, в которых мы играли роль фейри. У него на уме теперь был только футбол. Мы убежали, оставили его в саду с его дурацким мячом, безутешным, но он не нажаловался взрослым, что мы его бросили. За ужином сказал, что мы очень славно играли весь день. Бедный Герайнт.

Мне утром пришло письмо, которое я не вскрывала, и еще письмо от Сэма. Он спрашивает, как мне понравился Платон и нашла ли я еще что-нибудь, и пишет он так же, как говорит. Отвечу ему в воскресенье. В школьной библиотеке Платона нет. Я спрашивала мисс Кэрролл, и она сказала, что, раз у нас не изучают греческий, он не нужен. С межбиблиотечной рассылкой могут быть сложности, потому что я не знаю переводчиков и даже названий. Но, конечно, можно заказать то, что перечислено в «Пире», я так и сделаю.

«Пенгуин» лучше других издательств, когда дело касается списков – они перечисляют даже те книги авторов, которые не издавали. У меня на субботу скопилась целая пачка заказов, потому что в книге «Вверх по линии» есть длинный список работ Силверберга. Еще я хочу заказать «За завтрашними горами». Ее автор, Сильвия Энгдаль, написала просто шикарную книжку «Наследство звезды», а «Паффин» – это подразделение «Пенгуин» – ее раскопал и издал. Там у людей множество суеверий и в то же время техника, которую они принимают за волшебство, а Ученые и Техники их угнетают и всякого, кто не так мыслит, объявляют Еретиком. А на самом деле они колонисты с другой планеты, но забыли об этом, и это просто блеск. По сюжету, есть пророчество, что, когда они узнают и все исправится, они уйдут за Завтрашние горы, и есть продолжение с таким названием, но я никогда его нигде не видела, хотя долго искала.

Поэтический конкурс проводится по всей стране. В Арлингхерсте каждая должна написать по стихотворению, а потом выберут лучшее от каждого класса, чтобы их послать. Не могу поверить, что меня считают победительницей. Ладно, здраво рассуждая, я первая в нижнем пятом С и во всех пятых классах, потому что требования здесь не особо высокие. Но чтобы среди всех пятых классов всей страны? Не может быть. Лучшую сотню издадут отдельной книгой, а самый лучший получит сто фунтов и пишущую машинку. Пишущую машинку мне бы очень хотелось. Правда, печатать я не умею, но рукописи в журналы надо посылать в печатном виде.

Дейдра за обедом все придвигалась ко мне и села через одно сиденье, как бы случайно, но так неуклюже, что многие заметили. Она робеет, бедная дурочка, но настроена решительно.

– Мама сказала, чтобы я за тебя заступалась, – шепнула она мне.

– Молодец твоя мама, – как ни в чем не бывало ответила я.

– Ты мне поможешь со стихотворением? – спросила она.

Так что на самоподготовке мне предстоит помогать, то есть, вероятно, писать за нее. Своего я еще не написала, хотя времени полно, до пятницы.