Джо Уолтон - Среди других

Завтра не смогу поехать в город, да и все равно ни с кем о встречах не договаривалась. Мисс Кэрролл вернет за меня библиотечные книги и возьмет новые. Может, ко вторнику поправлюсь. Хотя бы до как было.

Хочу опять двигаться. Я как будто в ловушке. Ненавижу.

«Возвращение в ночь» – чистой воды фрейдизм. Хотя есть хорошие места.

Даниэль приехал меня навестить, вот уж не ожидала. Просунул голову в дверь и спрашивает:

– Угадай, кого привел?

Я надеялась на Сэма, но правильно угадала, что сестер. Удивительно, что всего одну.

– Здравствуйте, тетя Антея, – сказала я.

Она так и подскочила. Я, конечно, просто угадала, но догадка основывалась на опыте. Обычно если всего одна из них, то Антея, старшая.

– Не устояла перед искушением повидать прежние места, – объяснила она.

– Удивительно, как остальные устояли, – сказала я, старательно изображая Приятную Племянницу.

– В машине не хватило бы места, милая.

А в машину Даниэля, как во все машины на свете, кроме, может быть, оранжевого «Фиата 55» тетушки Тэг, который мы прозвали Желтолицей Быстроногой Гэсси (Гэсси – это по буквам номера GCY), помещаются четверо, хотя и тесновато, особенно если все высокого роста. Вот тогда я сообразила, что они хотят меня увезти с собой.

– Пока не поправишься, – сказал Даниэль.

По-моему, больше было бы пользы, если бы Даниэль приехал в будний день побеседовать с доктором Абдулом, но, по-видимому, он говорил с ним по телефону – интересно, кто кому звонил? Во всяком случае, в школе решили, что, раз я не могу пока вернуться к учебе, обо мне лучше позаботятся дома. Ну, может, так бы оно и было, будь у меня дом. Я перепробовала все доводы, чтобы остаться в школе, даже подходящие для Приятной Племянницы, вроде того, что не хочу пропускать хоккейный матч со «Св. Фелицитатой», но все они разбились вдребезги.

Спуститься в машину мне помогли. Такая помощь на самом деле только помеха. Кто привык ходить с палкой, она вместе с рукой становится как нога. Если за нее подхватывают, или тянут вверх, или без спросу что-то делают с рукой и палкой, получается, как если обычного человека при ходьбе хватали бы за ногу. Хорошо бы люди это понимали. Многие девочки видели, как я уезжаю, и сестра, конечно, знает, так что кто-нибудь наверняка предупредит мисс Кэрролл, а она расскажет Грегу и остальным. Под «остальными» я подразумеваю Джанин и всех, в том числе Вима. Но, признаться, прежде всего Вима. Кажется, я в него немножко втюрилась. И по глупости забыла в школе книги Желязны, которые оставляла на сладкое, так что даже не смогу их почитать.

Дует чуть ли не ураган и, похоже, снесет Олдхолл. Ветер колотит в окна, пробирается в щели и свистит в дымоходах. Лежу и чувствую, как весь дом поет, будто корабль под парусами.

Книг у меня хватает, и Даниэль заходит спросить, не нужно ли еще. У меня есть подушки, и я не подвешена на дыбе. Я могу доковылять до ванной. У меня есть графин с водой – настоящий графин с хрустальной крышечкой, как полагается. Мне приносят еду – не хуже, чем в школе. (Если в Олдхолле есть волшебство, оно в том, что Олдхолл, вопреки всему, остается таким, как есть. Другого я не чувствую.) У меня есть радио, которое передает новости, Арчера, «Викторину для садоводов» и, к моей радости и удивлению, «Автостопом по галактике»! Потрясающий получился радиоспектакль. Наверное, я могла бы переключиться с четвертого канала, который дедушка до сих пор называет домашним, на первый, который когда-то называли «Легкими программами». Но не стоит, разве что позлить теток, потому что на четвертом попадаются жемчужины вроде «АпГ», а по первому одна поп-музыка. И все равно я в основном читаю.

Надолго ли я здесь застряла?

К ужину прихромала вниз – здесь его называют обедом, кроме особых случаев. Приготовили макароны с сыром, разваренные до несъедобности. А они ели, кивали, приговаривали что-то и улыбались. Я разыгрывала приятную племянницу. На самом деле мне не терпится поговорить с Даниэлем насчет Глазго на Пасху, но это надо, когда никто из них не подслушает.

Потом я попросила разрешения позвонить тетушке Тэг. При Даниэле им неудобно было отказывать, так что я позвонила. Она ужаснулась, услышав про больницу, о которой она даже не знала, и не поверила, что стало, кажется, еще хуже. Она во всем старается видеть светлую сторону и находит ложку меда в бочке дегтя, но сейчас от этого мало проку. Она обещала объяснить дедушке, почему от меня нет вестей, и передать ему привет. Надеюсь, он не разволнуется – хотя нет, она, наверное, скажет, что я от этого скорее поправлюсь и начну снова бегать. Хорошо бы так. Нога теперь, даже когда нет острой боли, все равно вроде как ноет. Уверена, что стало хуже.

Телефон стоит в коридоре на столике перед мягкой скамеечкой. Я, пока говорила с тетушкой Тэг, присела на подушечку. Когда положила трубку, задумалась, кому бы еще позвонить, пока я здесь и никто не помешает. Беда в том, что я не знаю номеров. Звонить Грегу в библиотеку не было смысла, тем более в воскресенье вечером. Домашних телефонов я ничьих не знаю, даже Джанин. Рядом с телефоном лежала телефонная книжка, но домашняя, куда записывают телефоны знакомых, а не типографские «Желтые страницы». Я ее полистала и никого знакомого не нашла, пока не добралась до М, а там оказался Сэм, его адрес и номер телефона.

Его домохозяйка сразу ответила и вспомнила меня.

– Маленькая внучка, – сказала она.

Я не маленькая, и странно слышать, что Сэм – мой дедушка. Дедушка у меня всегда был, это место занято. Но Сэм мне все равно нравится.

Через минуту он подошел к телефону.

– Морвенна? Что-то случилось?

– Ничего такого не случилось, просто я выздоравливаю в Олдхолле, вспомнила тебя, и захотелось поговорить.

– От чего выздоравливаешь? – спросил он, и я ему все рассказала; и о том, что мне, по-моему, стало хуже.

– Возможно, возможно, – согласился он, – хотя иногда болит, когда заживает, ты об этом не думала?

– Мне ничего не говорят, – пожаловалась я. – Доктор Абдул хотел обсудить с Даниэлем, а мне ничего не сказал. Умирать буду, и то промолчат.

– Даниэль бы сказал, – ответил Сэм, но без особой уверенности.

– Если бы ему позволили, – уточнила я.

Сэм помолчал.

– Пожалуй, я мог бы выбраться тебя навестить, – заговорил он. – Есть одна мысль. Дай мне Даниэля.

Тогда мне пришлось позвать Даниэля и все объяснить, а он отослал меня в постель и довольно долго говорил с Сэмом. Потом пришел наверх и сказал, что завтра Сэм приедет меня повидать – поездом, а он его встретит в Шрусбери.

Удивительно, что Сэм куда-то поедет, и еще удивительнее представлять его здесь, но завтра он приедет! По словам Даниэля, он сильно постарел и редко выбирается из дома, так что я могу считать это особым подарком – а я и считаю.