Оксана Демченко - Копье Вагузи [Litres, СИ]

Лед порозовел, затуманился и стал отползать от берега, совсем как недавно ушла на север, сгинула, извечная серая туча, застившая небо… Сперва выры не шевелились. Я едва могла их видеть в тёмной воде. Скорее угадывала, дорисовывала тела на привычный лад. По воде прошла первая волна, ветерок дунул с моря – южный. Теплый. То ли ус на дне шевельнулся, то ли я придумала? Все же шевельнулся!

Они всплыли, как два валуна. Замшелые, шершавые – все старые таковы. Их панцири выглядят иначе, чем у молодых выров. Отличия на сей раз не ограничились малым. У обоих лишь по две пары рук. Третья, верхняя, заменена на малые подобия вторых клешней. Эдакие складные клинки. Усы непомерно длинные: закинутые на спину, они достигают кончика хвоста и даже чуть свисают за него.

– Ох-хо, – невольно повторила я любимую присказку Шрона. – Доброго здравия, ары.

– Оша, – чуть не прослезился князь, не тратясь на всякие там «ар» и «мудрый». – Оша, сердечный друг…

– Свершилось, – прогудел выр приятным басом, несколько хриплым разве что. – Мирно ли?

– Мирно, – подтвердил князь. Указал на замок. – Сие владение рода ар-Карса. Увы нам, неладно в вырьей семье…

– Гнильцы завелись, – пояснила я. – Вырам лгут, людей сживают со свету.

– Яки засёдланы? – уточнил практичный старый выр.

Князь кивнул. Я окончательно убедилась: городу предстоит очень необычная ночь.

Ветер задувал с юга всё увереннее, уже стало жарко в шапке. Князь уверенно забрался на спину Оши. Второй выр без всяких разговоров о родстве и иных церемоний усадил нас с Олной себе на панцирь. Оба старых с достойной боевых выров прытью побежали вниз по каменистому склону. Мимо нашей временной стоянки – прямиком к дому князя.

Во дворе стояли отдельно, парадно, те самые обещанные яки – белый, рыжий и пегий. Мой оказался самым крупным, хотя я ожидала обратного. И седло отделано серебром, очень красиво.

Олна приятельски подмигнул, помог взобраться на пегую меховую гору, принял повод и сам стал править, пристроив своего яка рядом с моим. Мы поехали со двора вниз по склону, мимо княжеского войска, как я и подозревала, состоящего из эдаких бородатых Ларн. Они пристраивались за нашими яками по трое, и скоро склон стал заметно вздрагивать под поступью мирного северного похода…

Вечером они, то есть мы, вступили в город. Мрачен был тот город, на окраинах горели дома. Дымом тянуло отовсюду. Над бухтой висело целое облако сырой гари. Ни выров, ни даже охраны на улицах не наблюдалось. Зато ворьё и мародёры праздновали безвластие по полной… Пока не увидели нового князя северных земель.

Я еще по дороге уговорила старых выров помочь с поиском галеры Ларны. Назвалась полным именем – я ведь рэм-Бахта, тоже к славному роду принадлежу. Оша и его спутник, Тар, сами рвались к морю, не желая слушать о замке и гнилых родичах. Успеется, пока что важнее то, что рядом соленая вода. О беде с так называемой жёлтой смертью они знали, но я на всякий случай ещё раз предупредила.

Олна проводил нас до самого порта, и не один, с личным десятком воинов. Яки шли по мраморным плиткам главной улицы неторопливой побежью, с грохотом, будя самых глухих горожан и внушая одним своим видом уважение к новой власти.

Глянув на воды порта, на изменившуюся большую бухту с широким выходом в море, я горестно охнула. Галеры Ларны не было – это ожидаемо. Но ушли и все семь боевых кораблей ар-Карса… И нет поблизости ни одного выра-стража, ни одного лоцмана. Живы ли мои родные?

Малёк провожал взглядом тонкую фигурку Тингали. Вышивальщица была очень похожа на мальчишку в кожаных штанах и толстой морской куртке. В шапке, прячущей косу. Малёк щурился и старался не потерять из виду эту хрупкую фигурку, пока мог… и едва не плакал.

Бывают, оказывается, совсем безнадежные обстоятельства! Он не может разорваться надвое. Надо проводить Тинку и защитить её. Но ведь и Ларну необходимо спасти, и галеру сохранить… Он отвечает за людей! В эту ночь он сполна осознал, каково бремя капитана. Прежде находил в звании помощника Ларны одну только радость, нос задирал и гордился собой. Он – рэм-Бахта, его гребцы иногда в шутку называют левым усом Ларны, на левом как раз укреплена подвеска со знаком выров. Пришло время доказать, что это место ему впору, что он способен отвечать за людей и корабль.

Туман наползал медленно, зато был густым, как козье молоко. Холодный, он сразу выстуживал дыхание и делал одежду сырой, тяжёлой, не способной согреть. Малёк глядел на туман и ждал, вцепившись пальцами в толстую бухту каната. Ещё нельзя отчаливать. Их видно. Их сразу станут преследовать и тогда – всё пропало. Южная кровь кипела и требовала боя, шума, хоть какой-то работы. Ларна высмеял бы помощника и назвал, как прошлый раз – личинкой.

Взрослые умеют ждать и думают прежде, чем начать действовать. Капитаны знают весь план похода до того, как вёсла лягут на воду… Его план прост. Выйти из бухты под прикрытием тумана и двигаться на запад, как можно быстрее. Иного не дано. Догонят – будет бой. Всё лучше, чем бессмысленная и неизбежная гибель в порту, где и теперь, без всякого переполоха, верных ар-Карса выров-стражей более десятка.

Туман, этот серый сказочный кот, сегодня был добр и помогал людям Ларны. Укутал галеру целиком. С мачтой. Распушил хвост, заполняя водяной взвесью набережную, делая свет масляных ламп сперва рыжим, затем едва заметным багряным – и наконец, полностью заслоняя его. Малёк чуть слышно щелкнул языком. Этот звук знали и Хол, и выры-стражи замка ар-Рафт. Все трое уже ждали в воде. Бережно подхватили ходовые канаты и осторожно натянули их. Галера отошла от причала в нетронутой тишине. Ни скрипа, ни плеска. Новая галера, от постройки – год с небольшим. По осени, когда было время в столичной Усени, Малёк сам приказал вытащить галеру на берег и проверить днище до последней доски. Вместе с мастерами смотрел и смолил, даже руку обжёг от усердия… зато теперь уверен в корабле полностью.

Тёмной дальней тенью, призраком в тумане, скользнула и пропала скальная стена по правому борту. Слева показалась и сгинула такая же. Это вход в узкое горлышко бухты. Его длина – саженей сто. Дальше открывается большая вода, простор и свобода…

Туман закончился, как обрезанный, в полуверсте от порта. Малёк поморщился, не зная, радоваться или огорчаться. Галера на спокойной воде видна издали, след она оставляет такой, что даже слепой выр не ошибется. Но всё же идти и видеть море приятнее, чем двигаться словно на ощупь. Выры тянули канаты в полную силу, теперь и Хол впрягся. Гребцы тоже налегли, вслушиваясь в задаваемый плотный ритм. Малёк щурился, глядел в ночное небо, густо усеянное звездной росой на юге и сухое, ожидающее дождя – на севере. Там копилась и ворочалась большая туча. Хол однажды сказал: в сильный дождь след на воде быстро стирается. Пока дождь далеко, но туча движется и может подойти ещё до рассвета.