Оксана Демченко - Копье Вагузи [Litres, СИ]

Михр нахмурился, ругая себя за рассеянность. Запретил взгляду возвращаться к каменной рыбине. Стал прощупывать скалы, осматривать кустарник, приглядываться к тропке. Человека он заметил не сразу. Спина успела подсохнуть, нагреться. Он уже почти уверовал: заводь пуста, скалы возле – безлюдны… и тут засадник наконец выдал себя, утомленный длительной неподвижностью. Перелег поудобнее, шурша каменным крошевом и волнуя ветки ближнего кустарника. Юта сразу указал на подозрительное место усом и прицелил туда подвижный глаз на стебле.

– Думаешь, он один? – шепотом булькнул в ухо выр.

– У людей есть поговорка: что знают двое, то знают все… Он один, страхует убийцу. Пойду, это моя работа. Ты не высох?

– Нет, хвост в воде, да и солнце уже низко, не печёт в полную силу. – Юта с нажимом добавил: – Ты оставь его живым. Хватит уже смертей в городе. Пусть расскажет всё толком.

– Сам не перестарайся. Хотя дети важнее. У людей так, ты помнишь?

– Помню, вы цените мальков.

Михр усмехнулся этой манере выров называть детей то мальками, а то вовсе – личинками… Огляделся, выбирая для себя путь к берегу вне обзора засадника. До малого камня у края бухты, далее по скале верх, и оттуда… Едва различимый, вдали возник шум. Михр не усомнился в его природе, нырнул и поплыл, ругая себя за промедление. Дети уже близко, Эгра тоже. Тот, кто находится в засаде, сейчас последний раз осмотрит море: ему неудобно, солнце низкое, в глаза, каждая волна бросает блик, каждый луч колет глаз. Словно убеждают они: дурное дело затеял, одумайся… Михр коснулся скалы, позволил себе чуть отдохнуть и прислушаться. Голоса приблизились, сделались отчётливее. Теперь человек, скрытый кустарником, неизбежно смотрит на каменную тропку. Одна она ведет сюда, выныривает из путаницы теней возле скалы, похожей на башню. Старый песчаник весь изъеден временем, скалы невысоки, много обломков – раскрошенных, наполовину обратившихся в песок. Тропинка узкая, она петляет и не торопит идущих. Хорошо: потому что надо успеть миновать открытое пространство, ещё немного – и дети смогут заметить ар-клари, прячущегося у хвоста их каменной рыбины, крадущегося к скалам. Михр юркнул в заросли колючего низкого кустарника. Теперь – проще. Можно двигаться достаточно быстро, не опасаясь каждого шороха смещённого камешка: детские голоса звучат громко, эхо в скалах подхватывает смех, играет с ним, а потом рассыпает пригоршнями бубенчиков над тёплой мелкой водой… Для надежности Михр поднялся чуть выше густой поросли кустарника, в которой заметил засаду. И замер, не желая чем-либо выдавать себя. Может, выр-убийца назначил человека наводчиком и ждёт от него сигнала? Это удобно, не надо сохнуть на солнце…

Вот уже на тропинке появились дети. Первыми шли два старших мальчика, они полагали себя ответственными за малышей: у одного при поясе имелся короткий нож, у второго малый плотницкий топорик. Оба несли перевязанные веревкой обрезки древесины, выделенные старшими для игры, для поделок. Дети осмотрели заводь, опустили свою ношу на песок, щурясь, из-под руки, глянули на море. За их спинами показались малыши. Трое усердно пыхтели, тащили сумки с инструментом для обработки древесины. Остальные двигались нестройной гурьбой, толкались и шумели, облепив Эгру. Только его короткие усы иногда и можно рассмотреть, мелькнут – и снова пропадут… Младшие размахивают руками, прыгают. Теперь видно, почему Эгру едва удается приметить: трое едут на выре верхом, четвертый уже сползает с хвоста, пищит и хохочет, а заодно жалуется. Не честно, спихнули очень уж быстро! А на головогрудь выр уже пристраивает нового седока, и все двигаются, и Эгра топорщит веер окончания хвоста, стараясь удержать всех на спине. И нет ему дела до законов, которые предлагают считать родней каждого оседлавшего хвост. Потому что детям нельзя запрещать играть так, как им нравится, если это никому не во вред… А может, Эгра сам уверен, что все в слободе – его семья?

– Вы меня сплющили, совсем, вот так! – жалуется он своим довольно высоким для выра, звонким голосом. – Отдыхать буду. Ох, устал.

Дети немедленно покинули спину Эгры, не споря: пусть отдыхает. Двое бегом бросились к воде, наполнили кожаные сумки и вернулись, облили выра. Ещё раз сбегали и снова облили. Воды в сумках было мало, зато усердия у поливальщиков хватало, и оно, кажется, лучше воды восстанавливало силы выра. Он привстал на лапах, огляделся.

– Тебе лучше? Тогда расскажи сказку! Пожалуйста, – вежливо попросила девочка лет шести в застиранном сером платьишке, неновом, но опрятном – обычном для детей зелёного города.

– Какую? – не оспорил просьбу выр. – Я уже почти все сказки Кима хорошо выговариваю, вот так! Про север, про большую волну, про…

– Новую! – та же девочка погладила ус выра и села на песок. – Свою.

– Опять новую? – насторожился Эгра. – Разве мы вчера закончили историю старой лодки и рыбака? Не могу быстро придумывать новые. Трудно. Вот так трудно, – выр повалился на бок и замер неподвижно, расслабленно.

– Но мы же все станем помогать тебе, – пообещал мальчик и сел рядом с девочкой, положив у самого уса выра кусок древесины.

– Все, обязательно, – зашумели дети, рассаживаясь.

Начали выкладывать полукругом у головогруди выра извлекаемые из сумок хитрые инструменты для кропотливой тонкой работы по дереву. Старшие принесли большие сумки и добавили пару топориков, ножи, нечто вроде шила. Ещё кто-то погладил ус, пообещал вылечить больного Эгру, утомленного придумыванием новых сказок. Выр выпустил на полную длину один глазной стебель, огляделся.

– Вот так сильно – не устали слушать? – уточнил он.

– Нет! Как можно… мы и купаться не пойдём, совсем даже, если без сказки. Мы тебя часто-часто поливать станем. Чтобы мысли размокли и ожили, – наперебой загомонили слушатели.

Эгра сдался, снова лег удобно, на брюхо, подтянул лапами обрезок древесины. Задумчиво его рассмотрел, покрутил, ощупал, удалил остатки коры.

– Жил-был рыбак, и лодка у него была старая, рассохшаяся. И жил он совсем один, бедняжка, – напомнил тонкий голосок. – Ты вчера начал историю. Потом рыбак захотел поймать необычную рыбину, говорящую, и загадать ей желание. Но случился шторм, а он был далеко от берега, и если бы не загонщик-выр, утонула бы старая лодка.

– Только про выра ты не успел рассказать, и вырезать его фигурку не успел, – добавил второй голос. – У него тоже было заветное желание. Это мы все помним. Только вот какое оно, ты не сказал.

Эгра провёл рукой над разложенными инструментами, выбрал годный нож и взялся за обработку дерева, иногда шёпотом повторяя любимую присказку: «Вот так я могу, вот так». Из крупного сучка постепенно проявлялся всё точнее и заметнее выр… Словно прятался там, сидел в засаде, прикрывшись ворохом стружки. Эгра теперь ловко и быстро эту стружку счищал…