Билли-Боб Торрентон - Золотая рыбка в мутной воде [СИ]

— Что, убьете? Не боитесь ответственности? — он пытается храбриться и смотреть на меня с высокомерным презрением, но получается у него плохо.

— Ну, лично я вас убивать не буду, — наверное, звучит это как-то очень зловеще, потому что даже в неверном свете костра я вижу, как он стремительно бледнеет, — просто вытащу на улицу. И, может быть, даже развяжу. Назад в дом, правда, не пущу. Кстати, вы заметили, что сегодня полнолуние?

— Ииии… что вы со мной сделаете?

— Я? Ничего. Ничего, кроме того, что уже пообещал. Что с вами будет? Наверное, просто исчезнете, как ваши мертвецы… и трое живых караульных в придачу.

— Вы шутите?

— Отнюдь. Они действительно исчезли, быстро, бесшумно и бесследно, — я говорю это с совершенно серьезным видом, он молчит, но его начинает трясти. Все сильнее.

Как его приплющило, однако… Мархен дергается, открывает рот, словно собирается что-то сказать… И вдруг обмякает. Не веря своим глазам, протягиваю руку. Пульса нет. Мертв. А ведь это не от страха он. Кто-то позаботился о том, чтобы Мархен не проговорился.

Перевожу взгляд на людей капитана. Вон, как смотрят. Как приговоренные к казни. С петлей на шее. Интересно, они могут объяснить, что случилось с их командиром? Подсаживаюсь к этим двоим. Не спрашивая разрешения, вытаскиваю их документы, и только тогда вынимаю кляпы и открываю им уши.

— Ну что, поговорим?

— Почему бы и не поговорить. Спать все равно не дашь, — подает голос тот, что ближе ко мне.

Ну что, побыть еще Сиденом или нет? Пожалуй, побуду. Правду они могут и не воспринять. Заглядываю в удостоверения. Так, тот что отозвался. Почему-то очень напоминает мне Киртана, но волосы черные и кожа смуглее. Зовут Кимер, звание — сержант, тридцать два года. Как бы немного старше меня. Второй — Динас, рядовой, на семь лет моложе напарника, тоже чернявый, но пошире в плечах, и нос у него… скажем так, великоват. Оба из Змеиного полка. Надо будет спросить у барона, что это за полки такие.

— Кто из вас предлагал… ему… — кивок в сторону капитана, — заночевать в лесу и не соваться в это место до утра?

— Ну, я… а что? — снова отзывается Кимер.

— Почему предлагал? Что-то знаешь? Бывал здесь раньше?

— Нет, не бывал, — качает он головой, — и не знаю, и даже предчувствия не было никакого. Просто этот… несколько раз повторил, что мы должны добраться сюда днем, по-быстрому все провернуть и свалить. Видать, что-то знал. Но что — не говорил. Но мы так поняли, что оставаться здесь на ночь не стоит. Потому я и попробовал ему предложить, но он на взводе был из-за того, что задержались, и слушать не стал. Думал, наверное, что мы это логово без труда найдем, за какой час все сделаем и свалим. А к утру, мол, далеко будем, а потом и вовсе опоздание наверстаем.

— Сильно опоздали?

— Ну, еще вчера днем должны были здесь оказаться. А сейчас, если бы все шло по плану, дрыхли бы на сеновале в Медвежьей Тени.

Надо же. Сложись у нас все немного по-другому, вполне могли бы там пересечься. И, может быть, даже мирно.

— Что в фурах?

— Да что там может быть, — пожимает плечами Динас, — мешки-ящики-бочки. А в них винтовки, револьверы, патроны, гранаты, лекарства, спирт, вода, продукты какие-то. Может, еще что, но нам про то знать не положено. Должны были одни ящики выгрузить, другие загрузить обратно. Замена, в общем.

— А про это "что-то еще" кто-нибудь, кроме капитана, знал?

— Колдун знал, — морщит лоб Кимер, — еще Улер и, наверное, Вавер. Но их первых и порвало на растяжке. В смысле…

— Я понял.

Ну, и что теперь делать? О чем их еще можно спросить, я не знаю. И так ясно, что их просто прикомандировали к капитану, как и остальных… почти всех. Впрочем, они мне еще пригодятся. Особенно, если утром лошадей в "конюшне" не окажется.

Все же интересно, почему исчезли мертвецы? Они же были внутри дома… Стоп! Почему тогда на пустоши нечисть не смогла войти? Потому что над каждым окном был вбит серебряный гвоздь, а у двери и вовсе четыре, по одному на каждый угол. А здесь?

— Нокис!

— Да, господин?

— Ты там, где лошадей поставили, серебро ставил от нечисти?

— Это… да. Поставил по монете на окна, и еще одну на пороге положил.

— Молодец, — говорю и поворачиваюсь к Кимеру:

— Вы когда покойников в тот дом сложили, серебром дверь не отметили?

— Нет…

— Ясно.

— А что ясно?

— А то, что нет их там. И нет именно поэтому.

— Ох ты ж… Место, выходит, нечистое?

— Выходит.

— Слушай, а ты кто будешь? А то кто мы — ты знаешь.

— Торан Сиден, лейтенант. Паучий полк, — видя их лица, с трудом удерживаюсь от смеха.

— Господин лейтенант…

— Спокойно, я не в мундире. А со связанными руками честь отдать все равно не получится.

Развязываю всех, Астирену и его людям тоже представляюсь Сиденом — раз уж сразу не додумался. Потом разберемся, кто, что и где. А сейчас пусть отдыхают. Слишком много всего случилось.

Сидя у огня, прокручиваю в голове события последних часов.

Надо же, совсем недавно думал о том, как их всех уничтожить. А сейчас думаю, как сохранить им жизнь.

Едва снаружи начинает светлеть, бужу Нокиса.

— Кого тебе в помощь дать, с лошадьми разобраться?

— А вот Дигуса, господин лейтенант и этого… Кимера. Видел, как он со своим жеребцом обращался, по-людски.

— Как скажешь. Буди их.

Нокис уводит бойцов в конюшню, я остаюсь у фуры. Наверное, Морас там совсем извелся. Ничего, скоро буду. С подарками.

Рядом останавливается Астирен.

— Скажите, Сиден, что теперь будет?

— А что будет? Вашей вины в гибели людей нет. Я могу это подтвердить. А вот у вашего начальства, подозреваю, скоро будут такие неприятности, что им станет не до вас.

— Думаете?

— Уверен, — говорю я, хотя на самом деле не уверен ни в чем. И предчувствие какое-то нехорошее…

Надо бы тело капитана в фуру закинуть, думаю. Не хоронить же его здесь. Да и барону стоило бы показать — вдруг он его знает? То есть, знал.

Мы с лейтенантом переходим поближе ко входу в конюшню.

Бойцы с Нокисом запрягают лошадей в первую фуру, потом Нокис отгоняет ее немного вперед, чтобы не мешала.

Потом они разбираются со второй повозкой и уходят уже за лошадьми, что пойдут под седлами. В дверном проеме нашего ночного укрытия появляется Динас, зачем-то пинает ногой камень, лежащий у порога — на него я ночью усадил Норела, прежде чем тот пропал.

Камень внезапно легко отлетает, будто это не камень, а пустой деревянный ящик…

И все строение вдруг начинает скручиваться на манер полотенца, которое выжимают, стремительно ускоряясь и прихватывая с собой стоящую у входа фуру вместе с запряженными лошадьми.

Жуткий звук, в котором слились хруст досок, треск раскалывающихся камней, звон лопающегося металла, и крики умирающих людей и животных.