Стивен Эриксон - Полночный прилив

Через какие-то двести шагов они увидели и дезертиров. Фургон стоял прямо посреди насыпи; двух быков, что его тащили, привязали под большим раскидистым дубом к югу от дороги. С одного из колес свисали цепи, под ним скрючились три спящие фигурки. Рядом с фургоном еще дымились остатки большого костра.

Остановившись на расстоянии, Багровая гвардия изучала бандитов.

– Все спят, – заметила одна из женщин.

– Кони недостаточно тренированы для атаки сомкнутым строем, – решил Стальные Прутья. – Пойдем так – четыре, один, четыре. Один – это ты, аквитор, и держись поплотнее к первой четверке.

Она кивнула. Тем более что и не собиралась возражать. Ей дали запасной меч, и она знала, как им распоряжаться. Однако для атаки должны были использоваться пики.

Солдаты подтянули ремешки на шлемах и, надев перчатки, перехватили пики так, чтобы хватка приходилась на треть от конца. Сэрен обнажила меч.

– Порядок, – заключил Стальные Прутья. – Корло, не давай им проснуться, пока мы не будем в тридцати шагах. Тогда буди, и порезче, пусть паникуют.

– Слушаюсь, Поклявшийся. Эх, а ведь давненько мы уже, да?..

– Живых брать? – уточнил Полуклюв.

– Нет.

Стальные Прутья встал в первый ряд, слева от него – Полуклюв, справа – две женщины. Кони пошли рысью, потом – легким галопом. Пятьдесят шагов… Никто из дезертиров даже не шелохнулся. Сэрен оглянулась на Корло, тот улыбнулся, поднял руку и пошевелил затянутыми в перчатку пальцами.

Она увидела, что пленницы рядом с фургоном приподнимаются, потом – торопливо заползают под него.

Пики опустились, кони перешли на полный галоп.

Неожиданное движение среди спящих дезертиров. Они начали вскакивать на ноги, раздались изумленные вскрики, потом – дикий вопль.

Первый ряд разделился, обходя фургон. Поколебавшись мгновение, Сэрен резко приняла влево, успев рассмотреть, как под фургоном блестят широко раскрытые глаза. Она уже поравнялась с высоким колесом.

Впереди четыре пики нашли цель, три из них ударили бегущим в спину, пронзая их насквозь.

Рядом с Сэрен вдруг очутился дезертир. Она взмахнула мечом, разрубив ему плечо, так что того развернуло, брызнула кровь. Выругавшись, поскольку удар вышел неловким, она оттолкнулась от седла и привстала на стременах. Снова занесла меч.

Всадники первой четверки осадили коней и тоже обнажили мечи. Всадники второго ряда позади Сэрен разошлись в стороны, преследуя тех, кто бросился в канавы по обе стороны дороги. Они убивали бегущих холодно и невозмутимо.

Справа в бок Сэрен попытались ткнуть копьем. Она отбила древко и развернулась в седле, поскольку конь уже пронес ее мимо. Меч завибрировал в руке от удара о шлем нападавшего. Лезвие застряло, и она дернула изо всех сил. Сорванный с головы шлем пролетел вперед по дороге, весь в красных брызгах и вмятый сбоку.

Какое-то мгновение она видела, как в десяти шагах впереди Стальные Прутья сеет смерть с леденящей душу легкостью. Он прочно сжимал поводья одной рукой, направляя коня, а меч плясал вокруг в убийственном танце.

Кто-то прыгнул на нее и ухватил за правую руку. Сэрен вскрикнула от боли и почувствовала, что падает с лошади.

Над ней вдруг нависло бородатое, искаженное гримасой лицо, словно нападавший хотел впиться поцелуем ей в губы. Но тут лицевые мускулы расслабились, глаза налились кровью, вздутые вены на висках расплющились, расцвели синяками под кожей. Снова кровь – фонтаном из ноздрей. Хватка ослабла, нападавший рухнул навзничь.

Рядом вдруг возник Корло с длинным тонким кинжалом в руке.

– Вернись в седло, подружка! Хватайся за меня!

Не выпуская меча, Сэрен с помощью Корло выпрямилась в седле.

– Спасибо!

– Осаживай, подружка, мы уже заканчиваем.

Она огляделась. Трое гвардейцев и Стальные Прутья слезли с коней и двигались между мертвыми и умирающими, пронзая мечами каждое тело. Она обернулась назад.

– Тот… человек… что с ним случилось?

– Я поджарил ему мозги, аквитор. Поклявшийся велел за тобой приглядывать.

Она вытаращила глаза.

– Что же это за магия такая?

– Может, как-нибудь расскажу. А ты неплохо врезала подонку по голове. Сукин сын чуть не достал тебя копьем.

И верно. Она почувствовала, что ее трясет.

– Так вот что у тебя за специальность, Корло! Очень… малоприятная.

– Да, аквитор.

К ним подошел Стальные Прутья:

– Как вы там?

– Все в порядке. Никто не ушел?

– Трупов двадцать один.

– Все здесь, – кивнул маг.

– Оружие успели обнажить всего с полдюжины. Ты хорошо их держал, Корло. Чистая работа.

– Вот так вы обычно и побеждаете в битвах? – поморщилась Сэрен.

– Мы пришли сюда не биться, – возразил Стальные Прутья. – Это была казнь, подружка. Корло, маги среди них были?

– Один, начинающий. Я его сразу убрал.

Казнь. Верно. Лучше думать об этом именно так. Казнь, не резня. В конце концов, это были убийцы и насильники.

– А мне ты никого не оставил, Поклявшийся?

Он прищурился.

– Нет. Никого.

– Ты не хочешь, чтобы я сделала… то, что мне хочется. Так?

– Верно, подружка. Не хочу.

– Почему?

– Вдруг тебе понравится?

– А твое-то какое дело, Стальные Прутья?

– В этом нет ничего хорошего, вот и все. – Он отвернулся. – Корло, проверь, как там пленницы под фургоном. Если им нужна помощь, исцели их.

Он прав. Сукин сын прав. Мне могло понравиться. Мучить кого-то беспомощного. И в этом не было бы ничего хорошего, ведь мне захотелось бы еще. Она попыталась вызвать в памяти то, что ощутила, когда лезвие меча ударило по шлему дезертира. До боли тошнотворное чувство – и одновременно болезненное удовольствие.

Мне больно. Однако я могу сделать больно другим. Так больно, что эти две боли уравновесят друг друга, и останется… покой. Я правильно понимаю? Покой? Или скорее оцепенение, холодное и бездушное?

– Ладно, Стальные Прутья, не позволяй мне… Вот только, – она посмотрела на него снизу вверх, – это не поможет. И ничто не помогает.

– Да. Пока – не помогает.

– И никогда не поможет. Знаю, ты думаешь, время лечит. Но имей в виду, Поклявшийся, я каждое мгновение переживаю то, что случилось. Каждое. С тех пор не прошло и нескольких дней. А кажется, все случилось с моим последним вздохом. С каждым вздохом.

Она прочитала в его глазах сострадание и испытала приступ совершенно необъяснимой ненависти.

– Я подумаю, как тебе помочь, подружка.

– И долго ты будешь думать?

– Еще не знаю.

Она опустила глаза на меч, что сжимала в руке, на пятна крови и спутанные волосы, прилипшие к лезвию. Отвратительно. Однако предполагается, что меч можно вытереть. Что железо вновь станет чистым и сверкающим, словно оно всегда было всего лишь полосой металла. Никак не связанной с тем, что она сделала, с собственной историей, с тем, для чего предназначена. Только Сэрен не хотела вытирать клинок. Ей нравилось, как он сейчас выглядит.