Стивен Эриксон - Полночный прилив

На этот раз за пробуждением Рулада наблюдали его братья. Удинааса не поразил ужас, возникший на их лицах при звуке первого хриплого крика императора, при виде конвульсий, сотрясавших тело Рулада, покрытое грязными золотыми монетами и засохшей кровью, и холодного неземного яркого света, опять вспыхнувшего в жестоких глазах. Братья застыли на месте, неспособные ни подойти ближе, ни убежать, вынужденные лицезреть страшную правду.

Возможно, потом, когда их души оттают, а сердца вновь начнут биться ровно, придет черед сочувствия. Рулад, не таясь, рыдал, и только раб додумался подойти и примирительно обнять его за плечи. Фир и Трулл лишь наблюдали со стороны. К’риснан молча сидел на корточках поодаль. Тем временем император приходил в себя, а вместе с ним – юнец, брат и впервые окропленный кровью воин, отошедшие на задний план, но все еще живые в глубинах его души.

На обратном пути братья не обменялись даже словом, спешили, чуть не загнав лошадей. У всех, кроме Удинааса, скачка оставила привкус бегства. Не от форкрула ассейла и его упорного стремления обрести мир среди остывших трупов, а от смерти и возрождения императора тисте эдур.

Всадники нагнали армию в пяти лигах от крепости. Ханнан Мосаг объявил, что с к’риснан двух других армий удалось наладить контакт. Войска подтягивались к роковому полю битвы, куда, по данным разведки теней-призраков, уже выдвинулись летерийцы.

Нервно раскручивающийся клубок приготовлений – тихий голос порядка среди видимого хаоса – не трогал Удинааса. Армия текла, как поток леммингов, где каждую тварь толкали вперед инстинкт и чужая воля. Неуверенность сменилась ясностью. На поле боя решатся все вопросы. Из пыли, крови и криков родится холодная определенность. К ней всегда стремятся воины, правительства, короли и императоры. Простая механика побед и поражений неизменно манила, притягивала всеобщие взгляды, каждый разум попадал в ловушку азартной игры. Все внимание – чашам весов. Рассчитывайте маневр, прикидывайте баланс, складывайте убитых в кучки, словно монеты, – время побежит незаметно, ум поднатореет в бесплодном вращении мельничного жернова, окружающий мир на какой-то миг застынет, потеряет резкость… пока кто-нибудь не опрокинет игральный стол.

Удинаас завидовал незатейливой жизни воинов и служивых. Им-то не суждено вернуться из мертвых, они понимали только один язык – язык противоборства. Солдаты и воины пойдут в бой за таких же солдат и воинов рядом с ними, и даже смерть не лишена для них смысла – она теперь казалась Удинаасу драгоценным даром.

Если только он не ошибался… Грядущая битва – не чета прежним сражениям. Главным оружием в ней станет магия. Возможно, исход всех будущих войн отныне будет решать колдовство, тупое истребление, массовое лишение людей жизни. Логическое продолжение власти правительств, королей и императоров. Война как столкновение воль, соперничество любой ценой, игра на то, кто моргнет первым, при полном безразличии к судьбе и победителей, и побежденных. Война мало чем отличается от мошенничества на бирже, а потому всем предельно ясна и понятна.

Тисте эдур с союзниками строились в боевые порядки напротив летерийского войска. День тускнел, задыхаясь от поднятой в воздух пыли. Местами потрескивали и отсвечивали чары – пробные выбросы энергии с обеих сторон. Удинаас уже сомневался, доживет ли хоть кто-то до завтрашнего дня. А если спасется, какие полезные уроки он сможет извлечь из такого побоища?

Порой лучше вовремя остановиться.

Невысокая женская фигурка, закутанная в тонкую некрашеную оленью шкуру, появилась рядом с Удинаасом. Женщина не стала объяснять, зачем пришла. Он не знал, о чем она думала, и не мог угадать ее мысли – изначально неведомые и непостижимые.

До ушей раба донесся сдавленный прерывистый вздох.

Удинаас повернул голову.

– Синяков почти не видно.

– Спасибо тебе, – ответила Пернатая Ведьма.

– Не за что.

– Угу. – Она, казалось, устыдилась собственного порыва. – Зря я это сказала. Просто не знаю, что и думать.

– О чем ты?

Та лишь покачала головой.

– Он еще спрашивает… Ради Странника, разве ты не видишь, что Летер не устоит?

– Я долгое время наблюдал за летерийскими силами. Тут и там у них расставлены маги, но седы с ними нет.

– Он где-то здесь. Иначе быть не может.

Удинаас промолчал.

– Ты больше не должник.

– От этого что-то поменялось?

– Не знаю.

Разговор иссяк. Они смотрели на поле битвы с северо-восточного гребня. Хорошо была видна лицевая стена крепости Бранс – встроенной в крутой склон холма приземистой мощной цитадели. По обе стороны стены высились угловые башни, на которых к бою готовились расчеты стационарных камнеметательных орудий. На каждую башню был выделен свой маг; оба стояли, воздев руки, видимо, выполняя ритуал наведения связи. У подножия крепости сосредоточился почти весь Королевский батальон.

С левой стороны от батальона из холмов выступал короткий кряж, за которым расположились части королевской тяжелой пехоты и бригады Рубак. Еще дальше ждали роты батальона Змеиных Ремней, их дальний фланг прикрывала Дикая Багровая бригада с естественной преградой за спиной в виде дальних западных склонов холмов Бранс и реки Диссент с юга.

Намного труднее просматривались летерийские войска по правую руку от Королевского батальона. Восточнее крепости раскинулся пруд, с северной стороны которого параллельно королевским ратникам стоял Купеческий батальон. На их правом фланге извивалось высохшее русло ручья или сточного канала. Похоже, летерийские войска по обе стороны принимали эту канаву за серьезную оборонительную полосу.

Армия под командой Рулада, в свою очередь, наступала на левом фланге эдур. Центр оставался за армией Фира, а справа от него через пологие холмы со стороны города Пять углов подходило войско Томада и Бинадаса Сэнгара.

Вокруг высоты, на которой стояли Удинаас с Пернатой Ведьмой, кружили тени-призраки, явно сдерживаемые защитными чарами. Позади возвышения, вне видимости обеих сторон, притаились женщины, старики и дети эдур, с ними – Майен. Все еще подневольная, она находилась под прямой опекой Урут.

Раб взглянул на Пернатую Ведьму.

– Ты не встречалась с Майен?

– Нет. Но всякое говорят…

– Например?

– Она совсем дошла, Удинаас. У нее голод. Поймали служанку, которая несла ей белый нектар. Рабыню казнили.

– Кто это был?

– Бетра.

Удинаас помнил старуху, она всю жизнь прислуживала родителям Майен.

– Наверное, так она понимала доброту, – добавила Пернатая Ведьма и пожала плечами. – Об этом даже говорить боятся.

– Представляю.

– Человеку нельзя полностью отказывать в белом нектаре. Отвыкание должно идти через постепенное уменьшение дозы.