Дариуш Ришард - Записки судового врача [СИ]

— Не гневайтесь, капитан. Я только хотел удостовериться, что с вами все в порядке, и дать вам знать, что мы не сидим сложа руки, — мягко проговорил Ларри, пытаясь утихомирить девушку. Он понимал, что на него она будет злиться больше, чем на кого бы то ни было… Возможно, даже попытается учинить расправу, так что разделявшая их решетка оказалась кстати. Но молодой человек искренне хотел исправить ситуацию, а сил в этом ему лучше не придаст ничто, кроме как свидание с Шивиллой и, может, даже парочка ее бодрящих тумаков. — Что передать экипажу? Чем закончилась история с фонтаном?..

— Да ничем не закончилась. Суд назначили на следующую неделю. Вряд ли мне грозит здесь что-нибудь серьезнее штрафа, но они, похоже, специально издеваются. Хотят, чтобы я в полной мере осознала свою вину и раскаялась… сейчас же. Расскажи лучше, как команда переносит мое отсутствие?

— Команда? Ну… неплохо…

— Вот тут только не надо врать. Насколько плохо по десятибалльной шкале?

— Примерно на тройку.

— Ах, значит, бунтовать не собираются… И то ладно.

Разговор себя исчерпал, не зная, что еще добавить, собеседники погрузились в затянувшееся, неприятное молчание, с каждой секундой становившееся более напряженным. Было слышно, как где-то за стеной глухо раздаются чьи-то шаги и даже как звенят крылья роящейся вокруг коптящего фонаря мошкары.

— Ты еще здесь? — проворчала девушка, не глядя на врача и обращаясь куда-то в пустоту.

— Почти. Я уже ухожу, но собираюсь обязательно вернуться. Я обещаю… нет, я клянусь, я вытащу вас отсюда! Шивилла?.. — Ларри протянул раскрытую ладонь сквозь железные прутья, словно прямо сейчас мог за руку вывести девушку из темницы. Пленница же в ответ на этот жест не сдвинулась со своего места, только подняла повыше скованные запястья и демонстративно позвенела своими кандалами, как сказочный призрак. — Мне очень жаль… — прошептал лекарь.

— А уж мне-то как жаль, — вторила ему мореплавательница и отвернулась к стене. На этом беседа была окончена.

Не самая приятная получилась встреча, может быть, хоть в следующий раз будет лучше… Когда Лауритц выходил из здания тюрьмы, уже совсем стемнело. Он вздохнул, запустил руку в жилетный карман и нащупал там то, что не ожидал. Молодой человек извлек нечто прямоугольное, завернутое в белую салфетку и… вкусно пахнущее, а, развернув, обнаружил сахарное печенье, на котором глазурью был написан адрес небезызвестной кофейни. Печенье он не без удовольствия стрескал, а адрес надежно сохранился в его памяти.

Лауритц переминался с ноги на ногу, стоя на крыльце здания под большой блестящей вывеской «Первая кофейня». Судя по тому, что ему уже сообщили — первого подобного заведения, основанного в городе, лидера по качеству, первого в списках самых известных и дорогих, того, которое после единственного посещения навсегда окажется в вашей памяти, как первая любовь и первый поцелуй…

— Доброе утро, я принес вашу книгу… — репетировал он, обращаясь к отполированной дверной ручке. — Спасибо, книга мне очень помогла, но один момент… Нет… Здравствуйте, это я…

— Здравствуйте! — входная дверь распахнулась совершенно неожиданно, а на пороге появилась сама хозяйка, как всегда с сияющей улыбкой, облаченная в нежно-розовое, закрытое, но при этом полупрозрачное одеяние, а прическу ее украшала пышная чайная роза в тон наряду. — Я вижу, что это вы, Лауритц. Я очень рада, что вы так скоро пожаловали… Да вы не стойте на пороге, проходите. Чашечку кофе?

— Благодарю, но я обычно предпочитаю другим напиткам чай. Чай я предпочитаю, — повторил он, как волшебную мантру, надеясь, что она оградит его от нежелательных воздействий.

— Нет-нет, так не пойдет, здесь принято пить только кофе… Хотя, я, конечно, не стану настаивать… — двери захлопнулись как по мановению фокусника, упрятавшего кролика под потайное дно своего волшебного ящика, впуская доктора в уже знакомый, тепло и сладко пахнущий зал. — Вы ведь мне книгу принесли, не так ли?

— Да, только…

— Вот и хорошо, — быстро продолжила девушка, не давая и слова вставить между своих реплик. — Пойдемте со мной, занесем в мою библиотеку, поставим на полочку.

Второй этаж ее особняка оказался еще интереснее, чем первый. В общем зале там в стене было прорезано прямоугольное окно-ниша, застекленное со стороны обзора, а за ним располагался огромный аквариум. Вернее будет сказать, террариум, так как заполнен он был не водой, а влажной землей, усаженной папоротниками и цветущими травами. В разных его отсеках, разграниченных тонкой, почти невидимой, воздушной материей, обитали разные представители мира насекомых. Ближе всего к наблюдателям сейчас сидела причудливая бабочка, пестрые крылья которой, размахом больше сложенных вместе ладоней, напоминали разноцветный витраж, вставленный в черненую рамку. Насекомое замерло, словно позировало специально, но стоило Ларри протянуть к нему руку и коснуться пальцем стекла, как причудливый мотылек спорхнул со своего места.

— Вы увлекаетесь насекомыми? Ни за что бы не подумал… Честно говоря, я намного органичнее представляю вас с породистым домашним котом или какой-нибудь собачкой, знаете, маленькой такой.

— Да, это — одно из многих моих увлечений, могу наблюдать за ними часами… А эта бабочка мне, кстати, особенно дорога. Это — подарок. Был у меня не далее, чем в прошлом году, один знакомый натуралист, так он души не чаял в своих жучках да паучках, собирал их по всему свету…

— Был?.. — осторожно переспросил Лауритц.

— Да, был. А потом он… уехал. Все они рано или поздно уезжают, вот и вы тоже, и оглянуться не успеешь… — Нейла вздохнула, но через мгновение ее коралловые уста снова тронула улыбка.

— А это что такое? — полюбопытствовал молодой человек, указывая на причудливую громадину в самом центре нижнего яруса террариума. Ларри с детства отличался любознательностью и тягой к природно-научным дисциплинам, но одно дело просовывать соломинку в отверстие муравейника или наблюдать за метаморфозом личинки стрекозы на берегу ручья, а совсем другое — разбираться в экзотических насекомых, внешний вид которых в дикой природе вызвал бы желание не подходить к ним слишком близко…

Увлекшее его внимание существо было размером не меньше воробья, ярко-зеленого, как только распустившаяся листва, цвета, с толстым, чуть загнутым кверху брюшком, долговязой грудью, от основания которой расходились четыре длинные, точно паучьи лапы. На передние лапы насекомое не опиралось, они у него были похожи одновременно на клешни и на руки, одетые в расклешенные зеленые рукава. Эти «руки» оно сложило в молитвенном жесте и лишь слегка покачивалось на месте, глядя прямо в сторону людей крупными глазами-бусинами.