Дариуш Ришард - Записки судового врача [СИ]

— О, это тоже один из моих любимчиков. Вернее, одна, это — самочка, самцы будут помельче… и поопасливей, — Нейла коротко рассмеялась. — Это — настоящие тигры мира насекомых. Как и эти хищники, они выслеживают свою добычу из засады, могут невероятно долго простоять в одной позе, без движения, слившись с окружением, а потом совершить один молниеносный бросок и ухватить жертву своими мощными лапками. Охотятся они на все, что не крупнее их самих… но в случае необходимости могут нападать и на тех, кто больше. Очень смелые существа.

Помимо удивительного наполнения, жилище Нейлы обладало и оригинальной планировкой. Из зала-прихожей, в который вела лестница с первого этажа, открывалась только одна дверь — в хозяйскую спальню, а от опочивальни уже, как лучи от центра, расходились все остальные комнаты. Должно быть, не очень уютно спать в комнате, целостность которой по всему периметру нарушена была множеством проходов. Но владелица кофейни объяснила, что так как давно живет одна, то так ей даже удобней — все необходимое находится в пределах досягаемости, на одинаковом расстоянии… Кстати, на свое «прискорбное одиночество» и «щемящую тоску» она не самым прозрачным образом намекала уже не в первый раз, Ларри уже устал делать вид, что в упор не замечает подаваемых ему сигналов. Пожалуй, последней каплей оказалась сама спальня, балдахин над широкой кроватью был отдернут, как занавес, бесстыдно являя взору гостя небрежно откинутое расшитое одеяло и чуть смятую шелковую постель, показывающую, что дама любит подольше понежиться в объятьях грез (ах, если бы только грез) и еще даже не потрудилась здесь прибраться или привлечь к этому прислугу. Эта неблагопристойная демонстрация почти склонила доктора к тому, чтобы встать на путь к отступлению, но хозяйка словно почувствовала это и грациозно преградила ему дорогу.

— Ах, Лауритц, а помните, я вчера обещала вам показать свою коллекцию часов? Поверьте, она вам понравится… И только не вздумайте ссылаться на занятость и недостаток времени, для этого у вас точно минутка найдется. А то ведь от своих шестиногих друзей мне пришлось вас самой оттаскивать, как мальчишку от кукольного театра. Так что не откажите мне в любезности, вам обязательно понравится, — добавила она елейным голосом.

Хваленая коллекция, для хранения которой была отведена целая комната, оказалась не слишком велика, но и не слишком мала — с три десятка экземпляров. Помимо часов здесь было еще несколько занимательных безделушек, каждая по-своему уникальная — табакерки, блокнот в переплете из тисненой кожи, золотое перо для письма и серебряные запонки, статуэтка жука-скарабея, катящая циферблат, как навозный шарик, уточка, выдутая из цветного стекла и один из тех «вечных двигателей», которым можно одним прикосновением задать движение на множество минут… Каждая вещица занимала свое место и, вроде бы ничем не связанные между собой предметы выглядели на удивление гармонично упорядоченными. А в самом дальнем углу стояла шкатулка, обитая черным бархатом с тонким золотым кантиком, и она, само собой разумеется, привлекла едва ли не больше внимания, чем все остальное, что стояло на виду. В ответ на вежливый вопрос о содержимом ларчика, Нейла сразу согласилась его открыть, но лишь на две секунды показала большой блестящий циферблат, покоившийся в ней на бархатной подушечке. Так же быстро она захлопнула его, мотивируя это древностью часов, на которые не должен лишний раз попадать солнечный свет, сказав что-то не очень убедительное про окисление, она поспешила перевести беседу немного в другое русло.

— А можно мне еще раз взглянуть на ваши часы? А то я их видела вчера только мельком, когда вы торопились от меня сбежать… — у Ларри не было причин отказать девушке. — Да, действительно, великолепная работа, чистое серебро, массивные, но при этом такие изящные… — восхитилась она, пристально рассмотрев часы и взвесив их на ладони. — Только вот они спешат на целых три минуты!

— Не может этого быть, — уверенно заявил Траинен, — они новые, и приобрел я их у проверенного мастера, которого и вы, кстати, должны знать.

— Может, да вы сами посмотрите. Так вот почему вы такой суетливый, — шутливо заметила Нейла. — Позвольте, я немножко переведу их и выставлю так, как надо… — и ее холеные пальчики ловко взялись за колесико завода…

А вскоре судовой врач уже сидел за столиком на очаровательной зеленой террасе, неизменно рядом с Нейлой, и потягивал горячий шоколад из беленькой фарфоровой чашечки. Кругом цвели широколистные деревья, ветви которых были унизаны одновременно и ароматными соцветиями, словно вылепленными из белого и желтого воска, и плодами — душистыми померанцами, крохотными разноцветными яблочками и глянцевитыми красными ягодами. Легкий теплый ветерок нагонял рябь на поверхности небольшого, в два обхвата, идеально круглого прудика.

— Нравится ли вам здесь, господин доктор?

— Отчего же не нравиться — нравится… — тихо проговорил он, поворачиваясь к хозяйке и аккуратно водружая чашку на блюдечко с голубой (а как же без этого) каемочкой, но тут по его лицу промелькнула едва заметная тень тревоги, словно он вспомнил что-то важное.

— Вы только не нервничайте, — поспешила успокоить его девушка, прикасаясь к его руке, — вы ведь доктор, вы и сами знаете, что излишние беспокойства не идут на пользу здоровью. Не жалеете вы себя совсем, а зря… За вас всегда будет кому поработать, а вы отдыхайте, Лауритц, расслабьтесь… Здесь вас никто не побеспокоит, уж я об этом позабочусь… — бархатным, вкрадчивым голосом добавила она и встала у него за спиной, поглаживая тонкими пальцами его медные кудри. В это время внезапный порыв ветра перелистнул у лежащей на столе книжки сразу десяток страниц, выдергивая и увлекая за собой несколько заложенных, наспех исписанных листков, ставших внезапно никому не нужными…

Как написал бы какой-нибудь провинциальный драматург между актами своей увеселительной пьески — прошло три дня. Три ужасно долгих, тягучих, как ириска, дня судовой врач больше нигде не появлялся. Те, кому до него было дело на «Золотой сколопендре», думали, что он или сбежал, или встрял во что-то очень серьезное… например, Шивилла его таки прибила. Капитанша тоже подозревала, что доктор позорно и трусливо дал стрекача, хотя в душе у нее еще ощутимо теплилась надежда на то, что он может быть занят поисками. Занятый теми же самыми безуспешными поисками Виллем Вейдвальдс включил лекаря, явно скрывшегося с места преступления и теперь заметающего следы, в основной список подозреваемых. А пираты, по серьезному просчету в вышеупомянутый список не попавшие, думали, что им удалось докторишку как следует припугнуть… Но на самом же деле он безвылазно провел все это время в «Первой кофейне».