Скотт Хокинс - Библиотека на Обугленной горе

Тот снова странно, по-львиному, зарычал.

– Твоя женщина умерла именно так, если тебя это волнует. Она не страдала.

Маркус подумал о газели, смотрящей в камеру, подумал о свете, меркнущем в зеленых глазах Элианы.

– Но существует и другой способ убийства. Львы используют его, когда охотятся из ненависти, а не ради пищи. В таких случаях большие кошки касаются добычи так, что ее мучения усиливаются, а не ослабевают. Это касание накрепко привязывает дух жертвы к плоскости страдания. Она тонет в боли. Часто душе наносится такой вред, что нечему вернуться в Забытые Земли. Те, кого убивают таким способом, погибают навеки. Словно никогда и не рождались. – Женщина прищурилась. – Я видела такое однажды. Это было ужасно. – Она коснулась его руки с неподдельным сочувствием. – Лев хочет, чтобы я сообщила тебе, что именно так ты и умрешь.

Взгляд Маркуса метался между тремя людьми, выискивая свидетельства того, что это шутка. Лицо женщины было серьезным. Парень в балетной пачке жадно следил за Маркусом жестокими, живыми глазами. Маркус не знал, что хуже.

– Значит… вы собираетесь просто скормитьменя этой твари?

– Да, собираемся.

– Почему? – прошептал Маркус. – Почему вы хотите это сделать?

– Потому что этого желает охотник, – ответила она. – Мы достигли соглашения. Это его цена.

Здоровяк в пачке улыбнулся Маркусу. Лунный свет блестел на острие его копья.

– Если мы освободим его дочь и дадим ему время убить тебя так, как ему хочется, он поможет нам. Защитит нашего представителя, как защищает собственного львенка. – Женщина пожала плечами и встала. – Он просит не слишком многого. Это даже справедливо.

– Справедливо?.. Я…

– Ты что? – Она смотрела на него, ее лицо скрывали тени. Сострадание, которое Маркус заметил раньше, исчезло. – Ты вторгся ко льву домой. Ты убил его подругу, мать его львенка. Ты похитил его вместе с дочерью, привез сюда и засадил в яму. Я права?

– Да, но… ведь…

– И зачем же ты это сделал? С какой целью? Ты собирался украсть их жизни, чтобы они рычали и ревели на потеху твоим шлюхам?

– Ну… вроде того. Но, послушай, ты ведь смотрела «Лицо со шрамом»? Там…

– Хватит разговоров.

Она обратилась к голому человеку на языке, которого Маркус не понимал. Человек что-то ответил и издал рев, удивительно похожий на львиный.

– Прошу меня простить, – сказала женщина. – Я бы предпочла на это не смотреть.

– Погоди! – крикнул Маркус. – У меня кучаденег! Мы могли бы…

Женщина и голый мужчина скрылись на лестнице и начали спускаться в хозяйственное помещение. Закрыв за собой дверь. Здоровяк в балетной пачке улыбнулся Маркусу.

– Эй, друг, – сказал Маркус. – Помоги мне выбраться отсюда! Хочешь попасть в шоу-бизнес? Я могу…

Улыбка здоровяка стала шире. Он ткнул пальцем за плечо Маркуса, в лес.

Сам того не желая, Маркус обернулся. Дрезден с дочерью стояли прямо за его спиной, ближе, чем казалось возможным. Где-то в ночи, невероятно далеко, девица из Бронкса все повторяла и повторяла: «О Бо-о-о-о-оже».

В львиной яме довольно кудахтала курица.

Стив проснулся в 1987-м, более или менее.

Это была комната подростка. Почти наверняка. Стены увешаны плакатами с музыкальными группами – «Wham!», «The B-52’s», Бой Джордж, – которые он смутно помнил по старшим классам. Напротив кровати – полка с кассетами, а рядом с ней – коллаж из полароидных снимков. Мальчики-подростки в высветленных кислотой джинсах и штанах-парашютах позировали перед камерой: делали вид, что поют, демонстрировали мускулы и развлекались, как умели. На одной из фотографий два парня целовались.

Стив моргнул. Где я, черт побери? Он помнил тюремную часовню, помнил, как вонючий чувак в балетной пачке убил Дорна и охранника. Пачка и целующиеся мальчики сложились в кошмарную догадку. Может, мужик в пачке похитил меня в качестве сексуального раба? Как тот парень в «Криминальном чтиве»?

Но эта мысль была слишком ужасной. Думай, думай. Он помнил, как его ударили в часовне. Несколько секунд спустя он уже летел по коридору, перекинутый через плечо мужика в балетной пачке, глядя, как мимо проносятся кишки и оторванные конечности, словно на аттракционе «Жуткое дерьмо» в высококлассном парке развлечений.

На полу валялась чья-то рука – только рука, ничего больше. Она выглядела удивительно скучно – крови мало, мускулы напоминают рисунок из учебника по анатомии. Через несколько шагов валялась значительная часть очередного охранника. Пожилого мужчины лет пятидесяти, аккуратно разрезанного пополам прямо над пупком. Стив помнил свое удивление: Чем? Гигантскими ножницами? Половина лица охранника, которую Стив мог видеть, была бледной и нетронутой, глаза были открыты. Стив помнил, что узнал его, помнил, как извернулся и…

И проснулся здесь.

Будильник на ночном столике тоже мог явиться сюда прямиком из 1987-го. Теперь никто не производит вещи из ДПК . [7] Древесно-полимерные композиты. Он не работал. Кто-то проделал в нем дыру и обсыпал его по кругу чем-то вроде кукурузной муки.

Моргая, Стив несколько секунд таращился на будильник, пытаясь придумать хотя бы отчасти достоверную причину, по которой можно было так поступить.

Потом он сел и выглянул сквозь жалюзи, висевшие в изножье кровати, поморщившись от металлического дребезга. У Стива болела голова. Солнце то ли всходило, то ли садилось. Сначала он сомневался, но потом увидел, как через несколько домов от него мужчина вернулся с работы и забрал почту. На заднем дворе дети играли в мяч. Значит, не рассвет. Я проспал целый день.

Получив ответ на этот вопрос, Стив позволил жалюзи сомкнуться. Если бы он знал, что это его последний закат, возможно, потратил бы пару минут, наслаждаясь им.

На Стиве по-прежнему был тюремный комбинезон. Это немного утешало, с учетом опасений превратиться в сексуального раба, – но не слишком. Шкаф оказался забит штанами-парашютами и высветленными джинсами. Порывшись хорошенько, Стив отыскал черные тренировочные штаны – узкие, но приемлемые – и серую футболку с какого-то концерта. Логотип группы «Heart» был выписан на груди ярко-оранжевыми буквами, пылавшими, словно угли.

Стив вышел на звук голосов в коридор. Там было теплее, чем в спальне. И вкусно пахло – свежей выпечкой, может, хлебом или сладкими булочками? В животе у Стива заурчало.

Но подо всем этим чувствовался неприятный запашок, которого Стив не узнал. А еще слышался металлический лязг. Клац. К-р-р-р. Щелк. Он что-то напоминал. Клац. К-р-р-р. Щелк.