С Лисочка - Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице

— Нет, — ответил я. — Определенно, нет. И часто вот так вот?

— Последнее время — очень редко, — ответила Арника. — А были времена, когда Они могли тут так годами жить. Такой бардак был, у-у-у… Ладно, не будем об этом. Спрашивай, что хотел, и уходи.

— Я хотел узнать, куда делась Лара, — ответил я.

— Я тоже это хотела бы знать, — фыркнула Арника. — Знала бы, сама бы за ней отправилась.

— Куда она собиралась-то, ты знаешь? — спросил я, борясь с приступами дурноты.

— Конечно, знаю, — ответила Арника. — В Порт-Эмир. Там тогда местный шах себе дворец решил новый построить и наткнулся на развалины какие-то. Вот и пригласил Ларочку. Корабль даже выслал. А она уплыла и пропала.

— То есть она именно в Порт-Эмир и собиралась плыть? — спросил я.

— Конечно, — ответила Арника. — Зачем бы ей скрывать было, куда она собирается? Об этом все знали. Ну, то есть, те, кто с ней общался. Если ты думаешь, что она всем одно говорила, а втайне собиралась куда-то в другое место, то ты зря так.

— А была надежда, — признался я.

— Надежда — глупое чувство, — сказала Арника. — Еще вопросы есть?

— Откуда ты знаешь, что она до сих пор жива? — спросил я.

Арника посмотрела на меня как на полного идиота.

— Ты только что в себя после Их разговора пришел, а такие вещи спрашиваешь? — фыркнула она. — Еще глупые вопросы будут?

— Да, — ответил я. — О чем Они договорились?

— О том, что мы не будем вам мешать искать Ларочку, — ответила Арника. — И что Он не станет с Нее требовать за это ничего такого, что Она не захочет дать. Ты не знаешь, про что Он?

— Понятия не имею, — честно ответил я. — Поживем-увидим.

— Ну, прежде чем увидеть, тебе нужно будет отыскать Ларочку, а это не так-то просто будет, — сказала Арника. — С чего планируешь начать?

— Пожалуй, с визита в Храм Героев, — ответил я.

Храм Героев мне знаком с детства. Собственно, это был первый храм, который я увидел, а долгое время и единственный храм, куда я ходил. Это вовсе не удивительно, когда твой отец — оруженосец самого Нурана, что в иерархии нуранитов соответствовало должности старшего жреца. Каждый угол, каждая колонна, каждый камень в храме были мною обследованы еще до того, как я научился читать и писать, так что я мог бы и сейчас водить по храму экскурсии с закрытыми глазами.

Конечно, пришел я сюда сегодня не для того, чтобы осматривать местные достопримечательности или показывать их кому-нибудь. И даже не для того, чтобы полюбоваться конной статуей Нурана, хотя она и стоит того. Я пришел сюда, чтобы увидеться с отцом, который, с тех пор, как мы — его дети — выросли, бывает дома редко, большую часть своего времени проводя либо здесь, либо в разъездах по стране. По сути, дома он появляется только чтобы навестить Саору, единственную из нашей семьи, кого не привлекла жреческая стезя.

В семье я старший из детей, Саора родилась на четверть часа позже, а еще через полчаса на свет появился наш брат — Крис. Мама, дав нам жизнь, отправилась в лучший мир, оставив нас троих на попечении отца и его приемной дочери, Сонечки. Отец, поразмыслив, решил, что для нашего воспитания будет полезно, если им займется кто-нибудь, кто умеет не только уничтожать монстров, но и понимает в том, как надо обращаться с детьми. Поэтому нанял двух сестер — тыпонских близнецов, Алену и Алину, которые первые годы нашей жизни заботились о том, чтобы мы ходили в чистом, были сыты и не слишком шалили. Конечно, и отец, и Сонечка уделяли нам все свое свободное время, которого у них не сказать, чтобы было в достатке, так что мы все трое прекрасно разбираемся во всякого рода чудовищах, а так же можем с оружием в руках или без оного постоять за себя. После того, как мы окончили школу, наши пути разошлись. У Саоры хватило самоконтроля для того, чтобы сдать вступительный экзамен в ИБМ, а Крис выбрал путь отца и теперь гоняет нежитей и разбойников по ближним и дальним окрестностям.

Что касается меня, то я с детства не любил возню с острыми железяками, о которые можно хорошо порезаться, предпочитая ковыряться на огороде. Вероятно, я стал бы садовником, и даже поступил вольнослушателем в наше медицинское училище, на кафедру фармакологии и травничества, но как-то, гуляя по городу, забрел в Храм Дороги, где вдруг осознал, кем я хочу стать на самом деле. Этому осознанию, кажется, способствовало то, что присев на лавку перед Его алтарем и статуей, я незаметно для себя заснул. Сон мой был полон каких-то путаных видений, а когда я очнулся, то узрел перед собой на алтаре чашу, наполненную алой жидкостью. При себе у меня были садовые ножницы, которыми я и распорол себе ладонь, после чего смешал свою кровь с тем, что было в чаше, и сделал из нее хороший глоток. От этого глотка я, кажется, потерял на несколько минут сознание, а когда снова очнулся, то чаша была пуста, а вокруг меня по полу шевелились тени.

Отец тогда был в очередном своем походе, так что я уже на следующий день переехал в квартиру на втором этаже Храма Дорог. Саора, Крис и Сонечка, конечно, этому слегка удивились, но мешать мне не стали, не стал возражать против выбранного мною пути и отец, когда вернулся в город. Ничего в этом особо удивительного не было, поскольку предыдущей жрицей Малина была не кто-нибудь, а мама. А вот общество, успевшее позабыть, на ком отец был женат, восприняла мой выбор как некоторый демарш. Я очень быстро стал в глазах окружающих тем самым уродом, без которого не обойтись любой семье, но поверьте, это совершенно никак не отразилась на отношениях внутри нее. У меня нет людей ближе, чем Крис, Саора, отец и Сонечка, и этого факта ничто и никто не изменит.

Отца я нашел на заднем дворе храма. Он сидел под навесом, защищавшим его от моросящего дождя, и, ловко орудуя шилом и дратвой, чинил свой сапог, краем глаза присматривая за тем, как два оруженосца, лет пятнадцати, гоняют друг друга незаточенными мечами по тренировочной площадке. Их не смущал ни дождь, ни лужи, ни грязь, они были столь увлечены своим делом, что на мой приход и внимания никакого не обратили. А вот отец, конечно, обратил. Оторвался от сапога, протянул свою ручищу для рукопожатия и хлопнул ладонью по лавке рядом с собой, отчего она жалобно застонала. Я не заставил упрашивать себя во второй раз и принял приглашение.

— Все мельчает, — пожаловался мне отец. — Этим сапогам и девяти лет нет, а уже по шву разваливаться стали. Разучились делать.

— А они по шву разошлись точно не из-за того, что ты по кислоте в них пробежался? — поинтересовался я, бросив взгляд на характерные пятна, украшавшие обувь.

— А то я раньше никогда по кислоте не бегал, — фыркнул отец. — Ну, что у тебя нового? Рассказывай, а то ты что-то меня, старика, забывать стал, давно не заходишь.