С Лисочка - Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице

Она еще раз поклонилась нам, и, сделав несколько шагов в сторону дороги, вдруг остановилась, оглянулась и сказала:

— Чувствую я, может так случиться, что будет у вас возможность освободить Анири. Прошу вас, не откажите мне в моей последней просьбе. Освободите ее, чего бы вам про нее ни говорили. И вообще, будьте снисходительнее к Древним. Случается, что в силу обстоятельств бог становится демоном, но не всегда это конец его истории. Прощайте!

И она, не дождавшись ответа, зашагала прочь и быстро скрылась в сумерках. Эни поднялся на ноги и долго смотрел ей вслед, а затем вдруг выкрикнул:

— Эалаэфраа аэрро сэха вэтаэра!

И тут меня обожгло воспоминанием: мы — я и Мама — отправляемся в Упыссу [46] Упысса — небольшой — около десяти тысяч жителей — городок, находящийся на юго-западе от Ицкарона, на побережье озера Оньяр, в том месте, где из него истекает река Упыза. , чтобы разобраться там с очередным всплеском демонической активности, а Ночка — жена Мамы — провожает нас этими словами. Давно это было, за полгода до рождения близнецов.

— А что это значит? — спросила я у Эни. — Что ты ей крикнул?

Он замялся на секунду, а потом ответил:

— «Легкого ветра в крылья».

— А на каком это языке? — спросила я.

В этот раз он молчал дольше, хмурил лоб, будто бы пытался что-то вспомнить.

— Не знаю, — ответил он, наконец, — я этого языка не знаю. Слова сами пришли.

Он постоял, вглядываясь в темноту, потом кивнул своим мыслям и тихо добавил:

— Тут же Дорога рядом — всякое может быть.

Я стала собирать грязную посуду, чтобы отнести ее к ручью, который тек несколько в стороне от нашей полянки. Вымыть, пока не засохла. Энжел принялся помогать мне, а потом замер на мгновение и сказал:

— На этом языке «ноктэ» — значит «самый темный предрассветный час».

И тут я поняла, кого мне напоминала наша гостья. Вот только та, о ком мне подумалось, умерла молодой, угаснув буквально в три дня после родов.

Здесь было значительно теплее, чем у нас, в Ицкароне, я бы даже подумала, что тут уже поздняя весна, а то и лето — все вокруг утопало в зелени, ярко светило солнце и пели птицы. Дышалось легко, в воздухе витал аромат полевых цветов. Мне бы радоваться теплу да зелени, вот только сейчас не время для отвлекаться на такие мелочи.

— Точно. Они ее сжечь собираются, — сказала я своему спутнику.

Наш фургон стоял на вершине высокого крутого холма, а внизу, у его подножья раскинулась небольшая деревенька дворов на десять, не более. Несмотря на кажущуюся близость, путь до нее должен был занять у нас минут двадцать, а то и все полчаса — дороги вниз прямой не было. Сначала она спускалась влево, петляя зигзагом по склону холма, затем терялась в небольшом лесочке, потом выныривала из него, забирала вправо, вдоль небольшой речушки, перебиралась на правый берег по неширокому мосту и уже от моста возвращалась в деревеньку. Сейчас, там, в центре этой самой деревеньки, у большого колодца, что-то происходило. Я очень хорошо видела вкопанный в землю деревянный столб, к которому была привязана женщина в зеленом платье. Несколько человек торопились, стаскивая к ее ногам хворост, а высокий господин в синем кэси, один из троих, кто носил там такую одежду, что-то вещал небольшой толпе, собравшейся полукругом вокруг столба.

— Судя по всему, там атайцы, — вынес свой вердикт Эни. — Да, похоже, ты права. Ну и что делать будем?

Вопрос был очень непростым. В Катае атайцы кого попало на кострах не сжигают. Для того, чтобы удостоиться такой чести, надо быть либо из тех, на кого в Ицкароне охотимся мы, нураниты, либо попросту родиться с магическим талантом и отказаться уходить в специальный монастырь, больше похожий на тюрьму. По сути, вопрос сейчас заключался в том, какой случай перед нами. Очень не хотелось мешать местным Истребителям делать их работу — коллеги все-таки, как не крути. Да и вообще, путаться в местные дела мы не планировали. Но наблюдать за тем, как будет гореть человек, вся вина которого состоит в том, что его угораздило родиться магом, меня Мама не учил.

— Предлагаю оставить фургон здесь, а самим спуститься на крыльях и отбить ее, — сказала я.

— А если ее сжигают за дело? — поинтересовался Эни.

Могло быть и такое. У человека, ставшего изгоем из-за своего дара, всегда может найтись в душе место искушению отомстить окружающим за обиды и унижения. Кто-то с таким искушением справится, кто-то — нет. Но я все же полагала, что это — не наш случай.

— Вряд ли. Слишком молодая. Отобьем, расспросим, если за дело — сама сожгу.

Не хотелось бы мне портить отношения с атайцами, а после еще и их работу за них делать, но какие у нас есть варианты? Просто стоять и смотреть? Эни покачал головой — видимо думал о том же, но спорить со мной не стал. И правильно: в конце концов, это моя область, а не его.

— Фургон, мы, конечно, тут оставим, — согласился он с первой частью моего простого плана, и даже направил лошадь в сторону трех дубков, что росли на обочине, — но устраивать показательные воздушные выступления мы с тобой не будем. Кто после этого с нами разговаривать станет? Видишь тот дом? Я открою портал, и мы спокойно и не выбиваясь из сил, окажемся за ним, а уже оттуда и будем действовать. Может быть, удастся решить дело миром. Так, где мой меч? Сонечка, ты мой меч не видела? А, вот он…

Способностей Эни вполне хватает, чтобы открывать порталы на пару километров, в Ицкароне — и подальше. Он мне как-то объяснял — там ткань реальности тоньше, от этого и магам дышится легче, да и замещения неспроста именно в Ицкароне случаются. Здесь не Ицкарон, но расстояние с большим запасом соответствовало его возможностям. Так что возражать я не стала.

Пока Эни парковал фургон, и пока мы переносились поближе к месту действия, к ароматам полевых цветов прибавилась дымная костровая нотка. Это сразу чрезвычайно упростило ситуацию: времени на то, чтобы попытаться проникновенными речами убедить собравшихся не устраивать аутодафе, у нас не осталось. Приходилось действовать, причем действовать быстро.

— План такой: я беру на себя атайцев, — шепнула я, — а ты ее освобождаешь. Все, я пошла.

Возражений я не услышала. То ли потому, что их не было — а какие тут могли быть возражения? — то ли потому, что слишком быстро начала действовать. Но меня будто кто-то в спину толкал и торопил.

— А ну-ка быстро прекратили! — крикнула я, выбегая к костру.

Я не ожидала, что меня послушают. Они и не послушали. Вместо этого на меня напали. Вернее сказать, не напали, а напал. Атаец, тот, что выступал перед толпой, выхватил из ножен кривой меч и заступил мне дорогу. Судя по всему, он был тут за старшего, двое других, сильно моложе — лет шестнадцати-восемнадцати на вид — вероятно, были его учениками. Первым их побуждением было поспешить на помощь своему наставнику, но он крикнул им, что они не должны вмешиваться в нашу схватку, что они должны сторожить ведьму, и что он справится со мною сам. Ну-ну, это мы еще посмотрим, как он справится. Однако мне такой поворот не очень-то понравился: я обещала Эни отвлечь Атайцев на себя, а отвлекся только один. Нехорошо получилось, сможет ли он пробиться к ведьме, когда ему будут активно мешать?