С Лисочка - Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице

— Значит, сейчас первым делом отправимся на поиск какой-нибудь таверны или чего-нибудь такого, — сказал Эни. — Это дело гораздо более простое, чем найти еще одного человека, который мог бы нам свиток расшифровать и прочесть. Сядзе, ты не знаешь никого?

— Нет, — ответила ведьма. — Может, где-нибудь в столице есть ученые, но я с ними не знакома. Геджи наверное знал кого-нибудь. Как вы думаете, его еще можно расколдовать?

— Смотря что ты подразумеваешь под словом «расколдовать», — усмехнулась я. — Если изгнать захватившего его демона — раз плюнуть.

Лей подняла на меня щенячий взгляд. Что, надежда проснулась?

— Если ты имеешь в виду изгнание демона — то это не особо сложно, — повторила я. — Для профессионала, конечно. Есть множество способов.

Обрадовалась, аж засветилась. Сейчас мне на шею бросится. Ха! А вот теперь я возьму и обломаю тебя, девочка.

— Однако я, например, пока что не могу точно сказать, с кем мы имеем дело — с человеком, который одержим демоном, или с демоном, захватившим тело человека и перестроившим его под себя.

Улыбка Лей вмиг куда-то пропала.

— А в чем разница?

— Разница существенная, — ответила я. — В первом случае, демон, образно говоря, седлает человека и катается на нем. То есть заставляет его действовать в собственных интересах. Человек при этом вполне может понимать, что происходит. А может и не догадываться, что на нем «катаются». Может думать, что он сам действует, от своего имени. Или другой крайний случай: человеческое сознание спит, демон управляет телом. Само тело при этом может оставаться человеческим — в целях маскировки, а может быть и перестроено под потребности демона. Как бы там не было, это все лишь варианты одержимости. Изгонишь демона — останется человек. Во втором случае, демон тоже может воспользоваться телом человека, но человеческую сущность он поглощает или изгоняет — тут уж как повезет. Тело, опять же, может остаться человеческим, а может и быть перестроено. Но изгнание демона человека не вернет, его уже нет.

Лей, поджав губы, отвернулась. Снова плачет, корова зареванная.

— А можно как-то уточнить, какой из этих случаев наш? — спросила она.

— Универсального теста не существует, — ответила я. — Можно лишь по косвенным признакам судить, но ошибиться очень легко. Как я уже сказала, я не могу определить, жив Квун или его уже не вернуть.

Лей вздохнула. Протяжно так, судорожно. Ах, как изыскан аромат человеческой боли, как богат букет уныния, особенно когда оно перемешано с надеждой! А нечего было за крылья хвататься!

— И ничего нельзя сделать? — спросила она тихо.

Я ждала этого вопроса.

— Можно попытаться провести ритуал экзорцизма, — ответила я. — Но даже если Квун жив, он может погибнуть во время изгнания. Или сразу после. Человеческая сущность не всегда способна справится с перестроенным телом: им и управлять уметь надо, да и источник энергии соответствующий нужен. С другой стороны, возможно, что лучше всего оставить все как есть. Тогда, быть может, демон со временем сам уйдет, отпустив Квуна на волю. Такие случаи бывали. Эни вот не даст соврать.

Мама всех своих детей хотел определить в Истребители. Даже Саору. Годам к десяти, правда, выяснилось, что ни она, ни Эни о такой карьере совсем не мечтают, но фехтовать они худо-бедно выучились, а так же кикимору отличать от дриады. Ну и историй всяких понаслушались.

— Так и есть, — подтвердил мои слова Эни. — Демон может освободить человека, если тот станет ему не нужен, или, к примеру, если это будет условием сделки.

Спасибо, мой мальчик, теперь снова ход за мной.

— Я бы на твоем месте хорошенько подумала: пытаться провести экзорцизм или пустить все на самотек, — сказала я Лей. — Только думать надо быстро. У тебя минут десять, не более того.

Рыцари Нурана могут чувствовать инферналов на значительном расстоянии. Особенно тех, которым мозгов не хватает замаскироваться как следует. А у меня, кажется, теперь эта способность значительно усилилась. Впрочем, я бы сейчас охотно ее променяла на способность чувствовать атайцев, или хотя бы Просветленных — оно гораздо полезнее было бы.

Ведьма захлопала глазами, пытаясь сообразить, что означают мои слова. Ну да, это не просто. Тут думать требуется. А как тут думать, если страдать надо? Вот мой мальчик вмиг понял:

— Он один или на хвосте атайцев тащит?

Правильный вопрос. Поважнее многих других будет. Эни молодец, сразу видно чей воспитанник. Ох, не даром его Крис в детстве Умником называл — он всегда сообразительным был. Хотя, если уж разговор об этом зашел, самая умная из них, пожалуй, все-таки Саора. На свой лад. Она всегда тихушницей была и братьями крутила как хотела. Если тройняшки что-то натворили, то можно было не сомневаться: сделал это Крис по разработанному плану Эни, а идейным вдохновителем была Саора. Угнали Красноперку — ездовую птицу Мамы? Это Крис подмешал конюху в бальзам от ревматизма сонных капель и увел ее из загона. Зачем? Саора захотела в Утицу съездить, на больших кошек посмотреть, а Мама взял со всех троих обещание не уходить и не улетать далеко от дома. Правильно, это Эни сообразил, что про «уезжать на Красноперке» разговора не было. Короче, для жреца Малина у него задатки с детства были.

А чего это он на меня так странно смотрит? Пристально очень, почти не мигая. И давно — минут пять уже, с того момента, как я лекцию про демонов для нашей страдалицы начала читать. Склонил голову на левое плечо и смотрит. Как будто даже и не на меня, а куда-то сквозь, за спину мне. В глазах — никакого выражения. Не нравится мне этот взгляд.

— Не знаю, — ответила я, поборов желание обернуться и проверить, не стоит ли у меня за спиной кто. — Бежит очень быстро. Если бы его обычные люди преследовали, я бы сказала, что они так быстро и так долго бежать не могут, а на лошадях в лесу не развернешься. Но атайцы — это не обычные люди. У них подготовка. Во всяком случае, рассчитывать на то, что они его потеряли, я бы не стала.

— Если бы песца преследовал отец, насколько бы он отставал? — спросил Эни.

— На час — час двадцать, — прикинула я. — Точнее сказать сложно — непонятно, какая у песца была фора изначально. Ты же портал открывал вслепую, лишь бы мы как можно дальше от атайцев оказались.

— Час. Из этого и будем исходить, — решил Эни. — Ты с ним справишься?

Я фыркнула — за кого он меня держит?

— Разумеется. Только скажите, что мне конкретно с ним делать: просто убить, захватить для экзорцизма или оглушить на полчасика, чтобы мы оторваться от него успели?

Муки выбора — самые мучительные. Страх ошибиться — самый страшный.

— Лу, тебе решать. Как ты скажешь, так мы и сделаем, — усугубил страдания ведьмы Эни.