Анна Жадан - Избранные (СИ)

— Зачем ты убежала?! — требовательно спрашивал он.

— Ты знал, — рыдала она, — все вокруг мне врали…

— О чем она говорит? — недоумевала Селеста.

Я сам с трудом понимал, о чем именно шла речь. Вывернувшись из объятий Адриана, Эланис вновь бросилась ко мне и заколотила кулаками по моей груди.

— Что случилось с моими родителями?! Сейчас же отвечай мне!

— Успокойтесь, — тихо проговорил я, несильно сжав ее запястья, чтобы не причинять ей боль: — за контракт ваших родителей и ваше местоположение отвечали Хранители. Я же сам никогда их не видел. Они должны были получить все деньги от королевских казначеев в течение суток. Возможно, они переехали.

— Переехали?! — презрительно выплюнула Эланис, подняв на меня затуманенные зеленые глаза. — Никуда бы они не переехали! Они бы ждали меня…они бы думали, что я вернусь домой!

— Ты не можешь вернуться домой по контракту, — вставила Селеста. — Возможно, они просто не хотели видеть все, что напоминало им о тебе. Твои родители необязательно были плохими людьми. Просто не всем так легко…

Эланис рванулась к ней, как будто собиралась ударить или что-то высказать, но у меня не было выбора. Я не мог позволить ей причинить вред принцессе, даже если знал, что она вряд ли на это способна. Я схватил ее за плечи и рванул на себя, проговорив на ухо:

— Если вы не придете в себя сейчас же, то это очень плохо для вас кончится. За этой дверью находится король. Если он узнает, что вы тут творите, вас могут отправить на эшафот.

Она громко рассмеялась в сторону зала Советов, как будто была готова прямо сейчас ворваться туда и схватить короля за шкирку.

По сути, мне не было никакого дела до судьбы Эланис — с практической точки зрения, от нее пока нет никакой пользы, а хлопот она представляет нам всем куда больше. Я не знал, как далеко может зайти ее поиск ответов — возможно, тех самых, знать которые боялся даже я. Мне не нравилось, что она пытается посягнуть на мой устоявшийся мир. И не потому, что я боюсь перемен, а потому, что я знаю, чем все это будет чревато королю. Человеку, который стал для меня больше, чем отец.

Я не мог допустить, чтобы она причинила ему зло, но в то же время Эланис в какой-то степени восхищала меня. Редко и едва ли я мог бы сам себе в этом признаться, но ее огонь…заражал. Ее уверенность в своих поступках и верность своей семье — это те качества, которые достойны лучшего бойца. Возможно, будь она мужчиной, я был бы рад видеть ее в рядах Элитного отряда. Ей не хватает техники, но у нее есть самое главное — характер. В стенах этого дворца, который стал моим домом, мне чертовски не хватает таких людей.

Все это ставило меня перед нелегким выбором. Я мог бы прямо сейчас зайти в зал королевских Советов и сообщить, что, на мой взгляд, Эланис представляет угрозу. Королю этого было бы достаточно, чтобы обвинить ее в предательстве и нежеланию подчиняться кодексу Лакнеса — и ее бы тихо казнили, не привлекая к Искупительницам ненужного внимания. Пропажа ее родителей тоже сыграла бы нам на руку. Она просто бы исчезла, и никто никогда ни о чем бы не узнал. Но в то же время я понимаю, что Эланис — это прежде всего потенциал. Если правильно воспитать ее, то она сможет стать отличной защитой короля. Она сможет присоединиться ко мне. Плюс Адриан явно будет помехой ее казни — уж кто может знать, почему.

Я пытаюсь убедить себя в том, что мною движет исключительно волнение за короля, но, черт возьми, я не могу отрицать того, что мне хочется, чтобы она здесь осталась.

В конце концов, если она станет реальной угрозой, то избавиться от нее мы всегда успеем. Это заставляет меня сильнее прижать ее к себе, закрыть ей рот рукой и потащить прочь из зала. Адриан кладет тяжелую руку мне на плечо:

— Если ты хоть пальцем ее тронешь, Эйдан…

Я смеряю его взглядом:

— Не беспокойтесь, ваше высочество. Я позабочусь о ее безопасности.

И не очень вежливо стряхиваю его руку. Кажется, Адриану стоит напомнить, кто всегда выигрывал все поединки.

Эланис больше не сопротивляется. Она устала и тихо плачет мне в предплечье. Я действительно не знаю, что произошло с ее родителями, но, что бы там ни было, уверен, это пошло на благо короля. К сожалению, его маниакальная страсть обезопасить себя иногда заходит слишком далеко. Но едва ли мне хотелось бы говорить ей это.

— Отпусти меня, — шепчет она, — или я сломаю тебе руку.

Я едва сдерживаю смех:

— Вы уже настолько сильны?

— Я не шучу.

Я подхватываю ее на руки, и она обессиленно утыкается мне в плечо. Все ее тело обмякает и Эланис забывается долгим, беспокойным сном.

Как только мы входим в ее комнату, я делаю знак Норе завесить шторы. Опустив Эланис на кровать, я уже собираюсь уйти, но ее спутанные волосы спадают ей на лицо, и я не могу удержаться. Поднеся руку, я осторожно отвожу огненно-рыжие пряди с ее глаз, и это настолько напоминает мне детство, что у меня впервые за долгое время начинает щемить сердце.

Я родился во дворце — понятия не имею, кто был моим отцом, да мама никогда и не распространялась на эту тему. Полагаю, он умер еще до моего рождения. Я родился до того, как королева забеременела Эсмеральдой, и часто считал, что именно поэтому мы с королем стали так близки. Мама была у королевской семьи на хорошем счету, а мне просто повезло оказаться рядом. Я был самым первым, кого король впервые взял на охоту; первым, кого король лично обучал сдерживать магию Просвещения; первым, кого он самолично избрал капитаном Элитного отряда. Я опередил других его детей во всем — и, если для принцесс это не представляло большой проблемы, то я всегда догадывался о чувствах Адриана. Когда-то давно он, я и Селеста были друзьями, но его характер не допускал даже возможности долгосрочной дружбы со мной. Он с детства пытался быть самым лучшим, но, к сожалению, лучшим всегда был я. И король ценил меня за это. Я любил короля, как родного отца — как человека, подарившего мне все, чего я не заслужил; как человека, делавшего для меня то, что делать он был не обязан. Быть лучшим было просто делом принципа. И чем старше мы становились, тем сильнее это вставало между мной и принцем. Отец считал его бездельником и разгильдяем, который может преуспеть разве что в количестве завоеванных женщин, а меня — воином, способным защищать его жизнь. Доверие, которое он мне оказывал, угнетало Адриана. И да, какое-то время я ему сочувствовал, но Адриана это не интересовало. Он ввязывался со мной в драки, чтобы доказать, что отец не прав, но все всегда заканчивалось одинаково.

— Это даже не твой отец! — кричал он мне в лицо, — тебя просто взяли с улицы!

И он был прав. Возможно, я слишком долго не понимал, почему Адриан меня ненавидит, если у него, в отличие от меня, есть отец. Но однажды я понял: я украл у него короля. Вполне может быть, я чувствовал бы себя хуже, если бы не считал, что заслужил его любовь и преданность. Мне не составило бы труда сегодня же отдать за него свою жизнь, а Адриан никогда не был на такое способен. Его привязанность к отцу теоретическая — ему просто хочется быть любимым ребенком. Я же готов реально ее доказывать. И, присмотрись он лучше, то понял бы, что отец делает все, чтобы защитить его — даже ставит мою жизнь под угрозу. И я никогда, ни разу не упрекнул его за это. Как бы король меня ни любил, я оставался нахлебником с улицы, а Адриан — сыном, наследником престола. Все было правильно. И если для Адриана все это было обычным соревнованием, тешащим его эго, то для меня это было реально проблемой. Ведь мне надо было доказывать каждый день, что я достоин всего того, что получаю.