Анна Жадан - Избранные (СИ)

— Подойди, — приказывает Оракул.

Ее голубые глаза сияют холодным блеском. Она смотрит на меня со смесью жалости и презрения, как будто заранее знает, что я опозорю ее перед гостями.

От всего этого меня тошнит.

На негнущихся ногах я приближаюсь к центру зала. Я не замечаю ни Адриана, ни принцесс, ни Еву и Скилар. Все, что я вижу — это фигуру, которая сейчас причинит мне боль. Всю мою кожу покалывает от ужасного предвкушения страданий.

Я нервно сглатываю и заставляю себя твердо посмотреть в глаза Оракул. Судя по всему, мне не нужно ее побеждать. Мне просто нужно выступить достойно, чтобы зрители оценили мою кандидатуру. Перед моими глазами встает нежное лицо мамы и лукавая улыбка отца. Я смаргиваю слезы, и вспоминаю, почему я все это делаю.

Нет ничего больнее того, через что мне уже пришлось пройти.

— Скажи мне, когда будешь готова, — требовательно произносит Оракул и на мгновение мне кажется, будто ее тело хищно изгибается в преддверии нападения.

Я стараюсь взять себя в руки и настроиться, но меня отвлекает все вокруг — делающие ставки зрители, бесстрастный Адриан, скучающие принцессы и переживающие за меня друзья. Король бросает на меня ленивый взгляд и позвякивает кольцами.

Стервятник.

Меня охватывает злость, а это, как сказал Эйдан, мое лучшее оружие. Все мое существо подбирается, и я уже чувствую, как пламя во мне начинает разгораться и стонать от желания, чтобы я выпустила его на свободу. Когда жжение внутри становится невыносимым, я сталкиваюсь с Оракул жестким взглядом, и произношу:

— Начнем.

Оракул поднимает руку и наводит ее на меня, но мы обе знаем, что это обыкновенное позерство — способ развеселить Просветителей. Вся ее сила в глазах, в барьере, установленном в ее голове.

Я перебираю пальцами воздух и с наслаждением ощущаю, как огненные языки пламени счастливо вырываются из меня и бросаются в сторону Оракул. Они наседают на нее рыжими искрами, окружают ее голубые глаза, обволакивают ее сущность. Оракул приподнимает бровь, и всполохи пламени визгливо ударяются о ледяную стену, которая с легкостью поглощает их. Моя голова взрывается от боли, когда Оракул начинает давить на мое пламя, отодвигая стену все ближе и ближе ко мне, впиваясь льдинами в каждую клеточку моего мозга. Я едва удерживаюсь от крика, и огонь, который вышел за пределы меня, в ужасе возвращается обратно.

Я замечаю равнодушную ухмылку на ее губах, и это злит меня еще больше.

Пламя осторожно подбирается к Оракул с разных сторон. Она без всяких усилий отражает мои удары, поглощая мой внутренний огонь и давая отпор тысячью ледяных осколков. Из моего носа течет кровь, и я понимаю, что дольше не выдержу.

Внезапно, один из языков пламени нащупывает некую впадину в ледяной стене, которую выстроила вокруг себя Оракул. На одну секунду выражение ее лица становится мрачным, и тут я понимаю, что имела в виду Давина, когда говорила о трещинах. Я кусаю ее сильнее в это место, и чувствую, что Оракул начинает злиться. Она обрушивает на меня всю силу своей ледяной магии, заставляя меня пошатнуться и едва удержаться на ногах. Кровь хлыщет из моих ушей, голова звенит от боли, но я упорно продолжаю давить на одно и то же место. Я стараюсь сосредоточить всю свою магию на этой впадине, и мое пламенное войско с рычанием вонзается в найденную прореху.

Лицо Оракул сменяется гневной гримасой. Она шипит, и на меня обрушивается такой силы стена, как будто мне внезапно на голову упал потолок. Я чувствую, как из глаз течет что-то липкое, похоже на слезы, но уже не ощущаю боли. Кажется, я слышу чей-то крик, но, когда моя голова касается пола, это перестает иметь значение.

Я просыпаюсь от резкого, сладковатого запаха мяты и настойчивого кашля у меня над ухом. Приоткрыв глаза и поморгав, я различаю Дока, который требовательно буравит меня взглядом.

— Ну вот, девочка, уже гораздо лучше.

— Мне надо идти, — шепчет чей-то голос, — не нужно, чтобы нас видели вместе.

Док отстраненно кивает, но смотрит только на меня. Я пытаюсь повернуть голову, чтобы увидеть того, кто говорит, но не могу пошевелиться.

— Я думала, мы собираемся обсудить некоторые вещи, — раздается еще один ворчливый шепот.

— Не хватало только, чтобы король зашел сюда проверить, как она! Эйдан и так уже несколько раз околачивался у двери! — рявкает кто-то на повышенных тонах.

— Ты смеешься? У короля достаточно Искупителей, чтобы не беспокоиться за нее. Хотел бы — остановил бы все это представление до того, как она поцеловала пол.

— Только не говорите, что не понимаете, зачем все это было. Он хотел проучить ее. А заодно и всех тех, кто осмелится не повиноваться ему. Никто не неприкосновенен — вот его посыл.

— Тогда почему он не убил ее? Казнил бы на площади под предлогом и все.

— Он тратит деньги на ее содержание, кусок опилков. Ему надо было проучить ее, а не убить.

— Сплетники, помолчите! — рявкает Док.

Док помогает мне приподняться и заставляет выпить какую-то таблетку. Я морщусь от горького привкуса, но послушно делаю все, что он велит. Голова гудит, а перед глазами все плывет, но вместо того, чтобы обращать внимание на боль, я старательно прислушиваюсь к своим чувствам Искупительницы. Мое пламя превратилось в сморщенный комочек и с трудом откашливается дымом, заставляя меня тяжело вздохнуть. Наконец, все вокруг приходит в некий фокус, и я могу осмотреться.

Я нахожусь в личной кладовке Дока, как мы прозвали ее со Скилар. Кроме меня здесь находятся Ева, Давина, Скилар, Нора, девушка, которую я увидела, когда входила в Тренировочный зал и два парня в золотых костюмах Искупителей, с которыми я и словом не перекинулась. Все они наблюдают за мной с разными чувствами, но в одном они солидарны — каждый озабоченно хмурится.

Давина тут же подбегает ко мне и участливо заглядывает в глаза.

— Что случилось? — хриплю я, оглядывая их.

— Ты потеряла сознание, — объясняет Давина, — после этого испытание продолжилось, а тебя отнесли к Доку…

Мне хочется задать ей тысячу вопросов, но мы обе знали, что только один сейчас имеет значение.

— Кто выиграл? Кто выиграл поединок с Оракул?

Парень, стоящий чуть поодаль со скрещенными руками на груди, неопределенно фыркает.

— Ты, — улыбается Давина, — ты и я. Нас обеих признали победительницами.

Я облегченно закрываю глаза и приваливаюсь головой к спинке кровати.

— Я бы на твоем месте так не радовался, — подает голос темноволосый, коренастый парень, стоящий в углу.