Анна Жадан - Избранные (СИ)

— Я не говорю о сохранении престола. Я говорю о том, что вы пощадите его жизнь. Как и жизнь капитана.

— Эйдан никогда не делал ничего плохого, — встает на его защиту Давина.

— Конечно, только убил пару сотен человек во имя господина, которому он с таким рвением служит, — выплевывает Гарван, — а даже если бы мы и хотели, то спасти его все равно не удастся. Элитный отряд сдвинут по фазе. Когда они узнают о заговоре, то поставят своей целью уничтожить нас одного за другим. И ваш парень, — он неприязненно смотрит на меня и Давину, — придет за вами первым.

Давина вздрагивает и прячет глаза, но я непоколебима.

— Никто не тронет Эйдана и Адриана, — рычу я, — они помогли нам слишком многим.

— Нам? — передразнивает Бланш, — чем это они помогли нам? Давайте теперь просить амнистию для всех, кто побывал в твоей постели.

— Я следила за ее постелью и там никого не было, — невозмутимо произносит Нора.

— Хватит! — прерывает их Док, — я согласен с Эланис. Никто из них не совершил злодеяний, заслуживающих смертной кары.

— Но, Док…

— Дальше, — выжидающе смотрит на меня Док.

— Мы должны предоставить убежище детям Маккенны. Где-то далеко отсюда, — добавляю я.

В этом со мной все соглашаются красноречивым молчанием. Ева кладет руку на плечо матери, и я догадываюсь, что Нора и Маккенна были близки.

— Мы заберем крошек, — кивает она, — и вырастим их достойными детьми своей матери.

— Что-то еще, красотка? — хмыкает Гарван, — или ты, наконец, выложишь все, что знаешь?

Я роюсь в памяти, думая о том, что еще я могу попросить. Все остальное не кажется мне достаточно важным для того, чтобы ставить под угрозу успех нашей миссии. Как бы больно мне ни было это осознавать, но война — это кровь и смерть. В конце концов, я все равно поступаю эгоистично, ведь пытаюсь гарантировать безопасность только тем людям, без которых жить не захочу уже я.

Под пристальными взглядами я рассказываю все, что известно мне о таинственной стене, за которой исчезают Искупители. После моего рассказа Док задумчиво потирает подбородок:

— Этого я боялся больше всего. Король забирает нашу силу.

— Но я видела Кристиана совсем недавно, — возражает Ева, — он тренировался вполсилы, но в целом выглядел нормально.

— Значит, они забирают не всю силу, а лишь ее часть, чтобы не привлекать внимания, — говорит Скилар.

— Почему Кристиан молчал?

— Король — лучший манипулятор из всех. Он мог наговорить ему, что угодно или запугать его. Не говори, что тебя все еще это удивляет.

— Но как им это удается? Как они сохраняют это в секрете и как вообще можно забрать нашу силу? — недоумеваю я.

Док вздыхает, и я начинаю подозревать, что ему известно намного больше того, что он все это время мне говорил.

— Расскажи ей, — требует Нора.

Бланш пытается его остановить, но он смотрит на нее предупредительным взглядом. Я теперь — член Ордена. Если он не может доверять мне, то какой во всем этом смысл? Я доверила им свои секреты, и, думаю, Док готов доверить мне свои.

— Это…оружие, — качает головой он, — долгое время считалось лишь мифом. Шуткой, которой пугают детей на ночь. Оно называется Стигма. Ты же знаешь, что магия Искупителей способна не просто сдерживать Просвещение — она может использовать и перенаправлять его. Большое количество такой магии может быть разрушительным. С ее помощью можно лишить силы правителей всех регионов сразу и направлять их в магию в таком бездумном порядке, что весь мир обратится в хаос. Первый алхимик — Астерна — наследница гор, разработала оружие, позволяющее извлекать из любого магического носителя их силу и закупоривать ее для дальнейшего использования. Никто не знает, как это происходит или как выглядит Стигма. Черт возьми, я даже думать не хотел, что она действительно существует, но на это указывают все факты. Соревнования, то, как король возится с нами, его недоверие к обычным людям и пропажи лучших Искупителей. Я думаю, в той комнате действительно хранится Стигма. И если король ее нашел, значит, уже понял, как ее использовать.

При мысли о том, что существует оружие, способное сделать меня уязвимой перед Просветителями, мне становится не по себе. Я представляю, на что может оказаться способен король, если он в действительности обладает такой властью. Он может просветить Эйдана и Орден Солнца, захватить власть над Ламантрой, назначить себя единственным правителем. Черт возьми, если Тристан зайдет слишком далеко, то процесс может стать необратимым.

— Скорее всего, Оракул обладает некими знаниями в этом деле, — предполагает Ева.

— Вряд ли, — качает головой Бенджамин, — Оракул негде было научиться алхимии, а без нее невозможно использовать Стигму.

Лично я не сомневаюсь ни секунды в том, что Оракул играет здесь не последнюю роль, но решаю оставить эти мысли при себе.

— Прекрасно, — раздражается Ева, — значит, алхимиком короля может быть кто угодно.

— Ты говорила о лампах? — игнорирует ее Док, обращаясь ко мне.

Я согласно киваю.

— Тогда я знаю, как открыть ту дверь. Этим мы займемся позже.

— В любом случае, — добавляет Давина, — мы все поняли, что Оракул тоже замешена в этом.

— Неудивительно, — фыркает Скилар, — старушенция работает на короля.

— Лучше бы ты рассказала, как его убить, а не про двери, — закатывает глаза Бланш, снова поворачиваясь ко мне. — Стигма и все такое — это, конечно, круто, но как по мне, то лучше убить засранца и дело с концом.

Я выхожу на середину комнаты и развожу руками:

— Может, нам не нужно убивать его?

Все взгляды уставлены на меня.

— Ты сошла с ума?

— Нам достаточно свергнуть Тристана, а на престол взойдет Адриан. Я знаю, слишком большой риск, но он на нашей стороне.

— И как ты собираешься сделать это, умница? — кривится Гарван.

— Подумайте сами. Проект Искупителей — это секретное оружие короля, которое ему не дозволено было иметь после Слепой войны. Если другие регионы узнают о нашем существовании и о том, какую угрозу представлял Тристан для нашего мира все это время, то его незамедлительно свергнут. Достаточно показать нашу силу во время одного из Советов и этого хватит, чтобы навсегда от него избавиться.

Глаза Дока наполняются светом, но остальные смотрят на меня без особого воодушевления.

— В этом, безусловно, есть смысл.

— Да, а еще одна проблемка, — кряхтит Нора, — как только регионы узнают о существовании людей, которых можно использовать, как оружие против них, как тебе кажется, что они с нами сделают?

— Уничтожат, — бесцветным голосом произносит Ева.

— Или используют для своих целей. В итоге мы просто поменяем шило на мыло.

Я со вздохом скрещиваю руки на груди. Безусловно, я не учла этой детали. Мне казалось, что жизнь под гнетом Тристана — ужасна, но что, если для нас существует еще более страшные перспективы? Возможно ли, что мы пожертвуем нашим затворничеством ради полного уничтожения?