Юлиана Чернышева - Кривые дорожки к трону

— Обниму лежащую рядом потрясающе красивую женщину? — переспросил муж, потому как секундой ранее его рука как раз опустилась мне на талию.

Я тихо, но вполне натурально зарычала, но в ответ меня лишь прижали теснее. И поинтересовались:

— А знаешь что?

— Что? — недовольно, едва ли не сквозь зубы, отозвалась я.

— Оказывается, когда ты злишься, это возбуждает…

— Ир! — Я вновь хлопнула ладошкой по его спине, смущенная как резкой сменой темы, так и его прямолинейностью.

— Что Ир? Ты сама настаиваешь на правде, вот и не жалуйся теперь.

И рука его спустилась ниже, удобно устроившись на ягодице и слегка сжав ее. А губы поймали мои, стоило только сделать попытку заглянуть в лицо этому бесстыжему правдолюбу. И как-то вдруг оказалось, что злость и впрямь может быть вполне даже созидательной, а не разрушительной, если ее направить в верное русло. А выспаться мы и за пять часов успеем, что уж там. И вообще мы пять дней были лишены столь близкого общества друг друга. Сколько можно?

Шары, подчиняясь жесту мужа, погасли, погрузив спальню в темноту.

На работу мы все же не опоздали, хотя такие опасения у меня и были. Но внутренние часы мужа, как всегда, не подвели, пусть и позже нужного времени он начал предпринимать коварные попытки по выуживанию меня из-под одеяла. Правда, это чуть было не закончилось повторением ночных событий, потому как одеться после них сил у меня не осталось… Так что Ирвин, проворчав себе под нос что-то про коварных соблазнительниц, ретировался в сторону ванной. А спустя пару минут его примеру последовала и я — поблажки на время не закончившегося еще шелкового алькова нам хоть и полагались, но дисциплина есть дисциплина.

Отражение в зеркале было просто неприлично довольным, даже в растрепанно-заспанном состоянии. Впрочем, ничего такого, с чем не могла справиться прохладная вода и легкий макияж.

Над подбором наряда, к счастью, благодаря форме думать было не нужно, но я все-таки поколебалась немного, прежде чем исполнить вчерашнее обещание самой себе. А затем собрала остатки смелости и облачилась в брюки, решив, что, если супруг не оценит, всегда можно надеть юбку. Этим себя и успокоив, отправилась на вынесение вердикта.

— Если ты сейчас что-нибудь не скажешь, я решу, что выгляжу ужасно, — честно призналась я, когда стоять под немигающим взглядом стало просто невыносимо. И главное, понять, каково его мнение, было невозможно.

Вместо ответа Ир за несколько шагов преодолел комнату и потеснил меня, едва не прижимая к двери гардеробной и глядя сверху вниз, потому как туфли надеть я еще не успела. Еще и голову склонил, спускаясь взглядом сначала к неглубокому вырезу рубашки, а затем уже непосредственно к причине моего беспокойства.

— Сознайся, ты меня за что-то ненавидишь, да? И мстишь? — произнес вдруг муж, сокращая расстояние между нами до минимума и все-таки заставив опереться спиной на дверь. И приобнял, спустив руки с привычного положения на талии чуть ниже. Точнее — значительно ниже, отчего мыслить сразу стало существенно сложнее, и даже странный вопрос ошарашил не настолько, насколько бы мог.

— Что… о чем…

— Гера, у нас полчаса до начала рабочего дня, а ты сейчас выглядишь куда аппетитнее завтрака. Так понятнее?

Боги, что же он прямолинейный-то такой? Или на него ночь благостно сказалась? От этой мысли я, наверное, покраснела еще больше, чем от фразы мужа. Я могла поверить, что привлекательна для него (да и попробуй тут усомнись после таких-то неопровержимых доказательств), но чтобы настолько?

Оказывается, еще как — пришло осознание, когда Ирвин прижался к губам жадным, агрессивным даже поцелуем. Но вместо того, чтобы испугать, это вызвало в моем теле совершенно другие чувства. И осторожно сжавшиеся на его нижней губе зубы действовали словно сами по себе… Ох, а вот теперь-то враз стала понятна прелесть брюк — Ир подхватил меня, и ноги сомкнулись на его талии, значительно упрощая как поцелуи — наши лица теперь были на одном уровне, — так и дальнейшие действия вообще. И на несколько минут мы оба попросту выпали из пространства и времени.

— Лайдис, вы спуститесь к завтраку или подать его в покои? — Голос Ризы донесся, как сквозь подушку, но все же заставил нас оторваться друг от друга. Наверняка она стучалась перед тем, как решиться спросить, но ответить ей, понятное дело, никто не ответил.

Взгляд у Ирвина был шальной, а волосы растрепаны. И улыбался он при этом так, что хотелось отослать камеристку и продолжить то, на чем нас прервали. Уверена, что муж подобный план точно бы одобрил.

— Мы скоро спустимся, — осознав, что я отвечать не собираюсь, громко уведомил он топчущуюся под дверью, судя по звукам, девушку и вновь потянулся ко мне, в последний момент наградив лишь легким поцелуем в нос. И осторожно, словно стеклянную, поставил на ноги, усмехнувшись над моим возмущенным фырканьем. — Кажется, прическу тебе придется переделать. Прости, — а в тоне ни малейшего отблеска вины. Вот же… муж!

Но вместо возмущения я приподнялась на носочках, чувствуя себя странно легкой, почти невесомой, и выдала еще одно признание, глядя прямо в бесстыжие карие глаза:

— Я в тебя, кажется, влюблена. — И, вынырнув из-под его рук, направилась в ванную, чтобы оценить масштаб постигших прическу бедствий, предоставив супругу немного времени на осознание сказанного.

Стоит ли говорить, что завтракали мы на бегу и в департамент явились буквально минута в минуту, зато в приподнятом настроении. И лишь добравшись до двери, чтобы идти на свое рабочее место, я вспомнила о том, что вертелось в голове еще с ночи, но постоянно оказывалось чем-то отодвинуто.

— Можно тебя кое о чем попросить? — И, не дожидаясь ответа, добавила: — Пожалуйста, будь осторожен.

— Гера…

— Знаю-знаю, ты всегда осторожен, тебе ничего не грозит… Ир, ты упрекал Истара в беспечности, но сам ведешь себя не лучше. — Я покачала головой, отгоняя картины того, чем могла бы закончиться его вчерашняя прогулка. Я не могла его потерять. Не теперь, когда все только начало налаживаться…

— Гера? — прозвучало на этот раз не укоризненно, а предвкушающе, что ли. У меня даже мурашки вдоль позвоночника пробежали. И я не ошиблась. — Я тоже в тебя влюблен, — и мстительное, — кажется.

Из кабинета я выходила с совершенно глупой улыбкой, едва не забыв поздороваться с умиленно вздохнувшей Белиной.

В отделе мое появление особого фурора не произвело — коллеги покивали приветственно да вернулись к подготовке рабочих мест. Разве что Томас присвистнул восхищенно, но беззвучно, одними губами, так что заметила я это почти случайно. Впрочем, реакции мужа вполне хватило, чтобы поддержать уверенность в себе на должном уровне.