Юлиана Чернышева - Кривые дорожки к трону

Появившихся через открытый Ирвином буквально на пороге дома проход оказалось не так много, как я ожидала. Впрочем, ситуация и вправду была не из тех, что стоит подвергать широкой огласке.

Вот лайд Сааран, шагнувший из портала первым, произнес только привычное «унари», в котором смешались в безумный коктейль укор, беспокойство и облегчение, а затем буквально оттащил меня в сторону, в два счета справившись с браслетом на запястье и гадостью на ауре. И как будто бы сразу стало легче дышать. Не только из-за собственного освобождения, но и вспыхнувшей надежды — с плетением на Истаре он сумеет совладать тоже.

Вот Ладамир, увидеть которого здесь было весьма неожиданно, на мгновение стиснул плечи Ирвина, словно пытаясь убедиться, что тот действительно жив и здоров, а потом и меня схватил в охапку, едва дождавшись, пока освобожусь. И эти медвежьи объятия отчего-то не вызывали дискомфорта. Он тоже переживал, несмотря на гадкий временами характер и на редкость ехидную манеру общаться. Кажется, как-то незаметно друг мужа стал и моим другом тоже.

Вот мужчины рассредоточились по подвалу — воспринимать его по-другому, вновь спускаясь по каменным ступеням, не получалось. Одни начинали снимать блоки с портальных сетей, другие — колдовать над телом Тарессы, третьи чутко внимали приказам короля, которые тот раздавал, бурно жестикулируя. А менталист, при помощи Ира отведя Истара в сторону, бросал на него одно сканирующее заклинание за другим. И с каждым следующим лицо его приобретало все более удрученное выражение.

Вот я сидела, сгорбившись на пресловутом «троне», оттащенном подальше от лужи крови на полу, обхватив себя руками за талию, хотя совсем даже не холодно, и ловила сухие, рубленые и формальные фразы брата, которые тот произносил в ответ на вопросы Ирвина.

План Тарессы был почти зеркален тому, как сложилось все в итоге. И требование подписать отречение стало не более чем обманным маневром. У нее попросту не оказалось времени на создание нового артефакта, идентичного тому, что попал в руки законников, а тот, который был, обладал несоизмеримо меньшей силой. Потому и требовался физический контакт. Одно прикосновение к Ирвину — и все бы закончилось, не успев начаться. Меч, по-прежнему висящий у бедра Истара, предназначался именно для Ира. От его руки должны были умереть его величество и отец, может быть, даже не успев понять, что произошло. А мне «добрая родственница» пророчила казнь через принятие яда, как пособнице главы заговорщиков. Стоит ли говорить, что брат при таком раскладе оказывался единственным законным наследником и буквально спасителем страны от узурпатора. Ирвину же определено было умереть от кинжала в спину. Того самого, которому нашлось куда лучшее применение.

Странно, но в навалившемся на меня заторможенном состоянии я не чувствовала больше страха или разочарования. Наверное, опуститься еще больше, чем она сделала прежде, Таресса уже не могла. Как и попытаться вновь разрушить мою семью. Это было неправильно, совершенно неправильно с точки зрения воспитания, морали и архайн знает чего еще, но от мысли, что причинившая и собиравшаяся причинить в будущем столько зла мертва, я чувствовала облегчение. Хотя и мутило до сих пор, стоило неосторожно бросить взгляд на подернувшуюся пленкой кровь.

На верхних этажах полным ходом шел обыск. Уносили все, что могло иметь хоть какое-то значение или отношение к делу, а руководил всем Дамир, получивший полномочия с легкой руки Ира, полностью занятого то ли допросом, то ли опросом брата. Которому, как оказалось, были известны, может, и не все шаги и планы Тарессы, то очень многие. Даже малой части из них хватало, чтобы заработать на смертный приговор. Множился и список имен тех, кто был причастен и кто собирался в будущем встать у трона новых короля и королевы. И если я правильно поняла, многие из них уже были на плохом счету, согласно тем данным, что добыл Ладамир, изображая ярого последователя оппозиции.

Король и отец уже давно ушли руководить из дворца, но и без них работа спорилась, напоминая прибывающими и убывающими людьми муравейник. Большой человеческий муравейник. Мой мозг начал выдавать совсем уж странные ассоциации, произвольно добавляя одному тонкие лапки-палочки, другому — фасеточные глаза, третьему — изящные усики. Интересно, у них вообще есть усики? И еще больше интересно, это переутомление или первая стадия сумасшествия? Хотелось бы знать.

Когда спустя несколько минут или часов Ирвин наконец освободился, я не сразу поняла, чего он от меня хочет. А смысл фразы «пойдем домой» дошел только после повторения.

— Домой? — Я оглядела зал, в котором, кроме нас двоих, никого не осталось, и подняла на мужа саднящие глаза.

— Срочное сделано, распоряжения я раздал. Отец дал немного времени, чтобы отдохнуть.

Кивнув, я с трудом поднялась со стула, который вначале был вроде вполне удобным, а потом незаметно превратился в пыточное устройство. И тут же оказалась на руках супруга, который сам выглядел уставшим не меньше. Распахнувшийся портал привел нас прямо в ванную комнату.

— Ир… — неуверенно позвала я, когда муж, не мешкая, отбросил на пол сначала камзол, затем рубашку, а после потянулся помочь с платьем.

— Тсс, пожалуйста. — Он коснулся лбом моего лба. — Мы поговорим обо всем, обещаю. Обсудим все, что захочешь. Отвечу на любые вопросы. Но не сейчас…

У Ира дрожали руки, когда он стягивал с меня платье, а затем камизу и белье. Впрочем, мои, цепляющиеся за его плечи, дрожали не меньше. А от нежных коротких поцелуев, которыми супруг покрывал мое лицо, волосы, плечи, лишь затем добравшись до губ, медленно таял ледяной ком, поселившийся внутри.

Это было одновременно похожим на все, происходившее ранее, и совершенно другим. И пусть ванна была не слишком удобна, а вода так и норовила плеснуть за край… А для вырвавшихся почти в унисон признаний в любви было совсем не время… Мы были друг у друга, и пока это так, сумеем справиться со всем, что ни послала бы судьба. И впервые за день слезы на моих щеках были совсем не от боли или страха.

Статьи во всех изданиях столицы пестрели якобы достоверными подробностями ночной попытки переворота, в результате которой пострадал первый наследник престола. Точное его состояние известно не было, но газетчики все равно умудрялись делать предположения и выдавать домыслы относительно реального положения дел за правду. Список лиц, причастных к заговору, поистине поражал и включал в себя множество аристократов, чьи имена были на слуху, сотрудников департамента правопорядка всех должностей и тех, о ком я слышала впервые. Чистка рядов, как ответил Ирвин на вопрос, действительно ли все они были замешаны в делах тети. Подробностей знать не хотелось.