Мила Лешева - Обрести крылья. Начало.

Оказалось, что многие из старших парней или служили с ребятами из отряда Хакана, или дрались с ними, или пили вместе — словом, то, что я не просто путешествовала с ними, но участвовала, пусть и невольно, в одном из боев, позволило парням относиться ко мне… пожалуй, как к младшей сестре. Впрочем, не все придерживались такого мнения. Довелось мне даже получить предложение определенного рода. Какого? «Вы привлекательны, я чертовски привлекателен, так чего время терять?» Правда, надо отдать должное — получив отказ, никто не настаивал: то ли решили просто меня проверить, то ли опасались учителя.

Все было бы хорошо, если бы не один тип. Это именно его взгляд почувствовала я тогда, в первый день. Нелюдимый, угрюмый мужчина лет тридцати, один из старших в группе. Он всегда старался кинуть в мою сторону какую-нибудь грубость, или толкнуть меня, задев плечом. Я старалась не обращать на это внимание, и мне это вроде удавалось, пока однажды, придя на обед, я не увидела Бирта белым от злости.

— Что случилось? — спросила я у Гана, самого спокойного из мальчишек.

— Его Грен, — мотнул головой на угрюмца парень, — голодранцем обозвал, вот он и взбесился. А потом заявил, что только такие, как он, общаются с…

— Заткнись, Ган, — Бирта было не узнать, — думай, что и кому говоришь!

— Так-так-так, и что именно он сказал? — требовательно посмотрела на него.

— Я не хочу этого повторять, — зло ответил Бирт, — у него грязный ум и язык такой же! И если он будет им пачкать всех вокруг, то однажды его вырвут и запихают ему же в задницу, разницы все равно никто не заметит!

— Бирт, он что, сказал что-то про меня?

— Обозвал он тебя, — не выдержал Ган, — назвал шлюхой-полукровкой! Думает, что если у него жена сбежала с полуэльфом, так все женщины — шлюхи! А тут еще и мастер Ларг тебя в ученицы взял, он-то сам хотел стать учеником по ритуалу, да только мастер наш гниль в людях видит, вот и отказал!

Ну просто замечательно! Значит, этот самый Грен меня ненавидит как женщину, как полукровку и как ученицу по ритуалу? Весело…

— А зачем мастер его вообще держит? — не выдержала я, — если он только смуту вносит?

— Так контракт у них, — удивленный моим непониманием очевидных вещей, Ган пожал плечами, — а он пока не сделал ничего, чтобы мастер мог его расторгнуть. Ну, болтает гадости всякие, толкается, но реального-то вреда не принес! Да и мечник он хороший — вон, как своим двуручником орудует. Вот и приходится мастеру его терпеть…

— А что с Биртом-то было? Чего он так взбеленился, ты знаешь?

— Я-то знаю, — покачал головой он, — но не скажу, Бирт мой друг. Захочет — сам расскажет.

— Ладно, — кивнула, сделав заметку в памяти, — я все поняла.

Случай вскоре представился. Прошло уже почти три седмицы с тех пор, как я впервые появилась в школе. В тот день учитель объявил, что занятия будут только до обеда — у него дела. Так что я решила воспользоваться этим и наконец заказать себе новую обувь, мои сапоги уже, что называется, на ладан дышали.

Выйдя за ворота школы, я задумалась, соображая, как лучше всего дойти до сапожника, которого порекомендовал мне мастер, и в это время из ворот вышел Бирт.

— Лин, а ты чего тут стоишь? — удивился он.

— Да вот, пытаюсь сообразить, как мне лучше попасть на Северную улицу.

— А мне по дороге, проводить? — мальчишка подмигнул мне, — и чего тебе там надо?

— Обувь хочу заказать. Учитель говорил, что там хороший сапожник есть.

— А, знаю, мастер Карнел, он действительно отличную обувь шьет! Ну что, пойдем?

Я кивнула, пытаясь понять, почему имя мастера показалось мне таким знакомым. Ладно, потом попытаюсь вспомнить.

Мы шли, болтая. Навстречу нам ехала тележка разносчика, который то и дело покрикивал:

— Отборные сладости! Пряники, вафли, орехи! Лучшие сладости в городе!

Я заметила тоскливый взгляд, который Бирт бросил в стороны разносчика, и спросила:

— А какие сладости самые вкусные? А то я как-то ничего и не пробовала!

— Правда? Ну, я люблю вафли с начинкой из ягод, такая вкуснятина! — он закатил глаза и облизнулся.

— Звучит аппетитно, подожди минутку, — я подошла к разносчику, пара вафель стоила пять медяков, так что я купила себе и Бирту. Он попытался отказаться, но я на него шикнула:

— Мне самой их хочется, а есть одна я не люблю, так что нечего спорить!

— Спасибо, Лин! У, вкуснотища!

Пока он ел, я искоса наблюдала за мальчишкой. Одежда явно бедная, хотя чистая и аккуратная, потертые сапоги. Похоже, его семья небогата….

Я не выдержала:

— Бирт, ты только не обижайся, ладно? Ты ведь из небогатой семьи, верно?

— Что, вспомнила слова этого гада Грена? Насчет голодранца? — он насупился.

— Даже если и так, что с того? Лучше быть голодранцем, чем мерзавцем!

— Просто… Я именно голодранец и есть. Я и в школе-то учусь из милости…

Я покачала головой:

— А мне так не кажется. Знаешь, не удивлюсь, если мастер видит в тебе своего будущего помощника, — я и в самом деле так думала.

— Да ладно! — явно не поверил он. — Рассказать тебе мою историю?

Я кивнула, и он, вздохнув, начал рассказывать.

Оказалось, Бирт сирота. Его родители умерли, когда ему было десять, и у него из родных осталась только старшая сестра Ирна, которая старше него на четыре года. Их семья была небогата, а со смертью родителей им пришлось совсем туго. Сестра пошла в услужение, а мальчишка оказался предоставлен сам себе. Жили впроголодь, поэтому ничего удивительного, что он начал подворовывать. Так он и познакомился с мастером Ларгом — попытался срезать его кошель.

— Срезать кошель у мастера Ларга? — мой тон был недоверчивым, да к учителю вообще невозможно незаметно подойти!

— Ну я ж тогда не знал, кто он такой! И он меня за руку схватил… Я уж думал все, каюк мне! — размахивая руками, рассказывал Бирт, — а он меня расспросил да и предложил в школе учиться забесплатно, да еще и форму дал! Вот я и учусь, когда закончу, наймусь охранником, а деньги сестре отдам, а то она горбатится за нас обоих. Будет ей приданое, — важно закончил этот еще маленький, но уже настоящий мужчина.

— Ты молодец, Бирт! Надеюсь, у тебя все получится!

Так за разговорами мы незаметно пересекли границу, что отделяла Средний город от Нижнего. Пусть и не обозначенная стенами, она была весьма заметной: уютные особняки с садами сменились на небольшие, стоявшие вплотную друг к другу дома, как правило двухэтажные. При этом на первом этаже нередко располагалась лавочка или мастерская, так что здесь было куда более шумно, нежели в богатой части города. Не было видно и праздно прогуливающихся людей, зато гораздо больше детей — собираясь в стайки, они играли и болтали прямо на улице.

— Вот, это и есть Северная улица, — сказал мне Бирт, когда мы вышли на весьма широкую для этой части города улицу, — она к Северным воротам ведет, потому её так и назвали. Уже недалеко осталось до мастерской.