Виктория Шкиль - Тьма надвигается с Севера [СИ]

Сердито плюнув в окошко, Феранор сбросил с себя покрывало и проверил вчерашнюю рану. Вместо глубокого пореза на бедре была высохшая корка, которая легко отковыривалась ногтем, оставляя после себя розовый рубец. Присланная к нему вчера вечером Фириатом волшебница смогла заживить рану и срастить её края между собой. Действовать она пыталась осторожно, но ощущения всё равно были такие, будто она ковыряется в ней гвоздём. Вдобавок к боли примешивался ещё и стыд, так как сидеть перед благородной эльфийской леди без штанов ему было непривычно. Феранор стоически перетерпел и одно и другое, и от души поблагодарил волшебницу за старания, попутно, наконец, узнав её имя. Даемара. Невысокая, миниатюрная, но с большими зелёными глазами и белоснежными, как грива породистой кобылицы, волосами… кхм… да, Феранор всегда ухитрялся подбирать дамам особые эпитеты… В компанию к Фириату она попала не случайно — тот сам назвал её имя своему отцу, а Сенешаль Владычицы лорд Турандил, одобрил его выбор. Как узнал Феранор, болтая с волшебницей в процессе лечения, с Фириатом она познакомилась на вечерах леди Эллесиэль.

«Безобразие! — Искренне вознегодовал про себя Феранор. — У этой Эллесиэль побывала вся Лаввалетта и только я там никогда не появлялся! Хотя Фириат однажды приглашал…»

Волшебнице эльфийский капитан не сказал ничего, но мысленно дал себе твёрдое обещание, как вернётся в Эльвенор, сделать то, чего раньше никогда не делал! А именно забить на службу и зависнуть на лишнюю недельку в столице, сходив-таки на эти легендарные вечера.

Спустив ноги с кровати, ан-лорд Мистериорн поднялся и, сделав по комнате пару пробных шагов, убедившись, что боли нет. Настроение сразу же заметно поднялось, и он спешно принялся одеваться. Сегодня на утро был назначен разговор с Фириатом. Посол собирался озвучить, куда именно он пошлёт (посол — послал — вот же каламбур!) Феранора в качестве наказания. Если не обратно в Эльвенор (этот вариант сын сенешаля отмел ещё вчера) и не в орочьи казармы, то это даже интересно.

Доспехи благородный ан-лорд надевать не стал, ограничившись облегающими штанами и застёгиваемой по самое горло рубахой-коло с серебряными узорчатыми пуговицами. Обул ноги в сапоги из тонкой кожи и коротко помянул орочью задницу, обнаружив, что подошва левого сапога почти протёрлась, став такой тонкой, что он чувствовал ею каждую неровность пола. После вчерашней пешей прогулки через весь город это и не удивительно. Других подходящих сапог в сундуке не нашлось, потому пришлось идти в этих. Да и потом, всё равно подошвы никто не видит.

Комнату, которую Фириат выбрал под свой кабинет, было не узнать. Во-первых, по приказу посла, слуги скатали и убрали все эти атраванские ковры, оставив в комнате голый пол. Во-вторых, Фириат изменил цвет самого пола, сделав его чёрно-коричневым с разводами, и поменял цвета мозаики на стенах, сделав преобладающими на ней жёлтые, красные и чёрные цвета. Сделал, разумеется, не в ручную, наверняка подключил к этому Даемару или же воспользовался магией сам, наложив на комнату стойкую иллюзию. Из мебели в кабинете теперь присутствовали несколько деревянных кресел, резной круглый стол, застеленный большой картой Восточного побережья Алькарии, и разделявшая кабинет на две неравные части тьессарская ширма, изготовленная на заказ, если судить по нарисованным на ней вулканам и парящим фениксам. Насколько Феранор помнил — сами для себя тьессарцы всегда предпочитали рисовать журавлей, тигров или драконов. Гостя Фириат встретил сидя за столом, и с ленивым видом раскупоривая бутылку вина. Одет он был по-утреннему: в шёлковый халат и мягкие домашние туфли с острыми носами без задников. Кивнув вошедшему капитану, он мотнул головой, указывая на кресло напротив себя.

— Тебе знакомо название Амаэль? — Спросил ан-лорд Турандил, с громким чпоком выдирая пробку из узкого горлышка. В кабинете сразу запахло ароматами виноградников Эльвенора.

— Не знаю. Многовато в Атраване всяких амаэлей… — Честно отозвался капитан, дёргая носом, в попытке определить по разлившемуся в кабинете запаху марку вина.

— Говорят, что Пророк Бохми был полукровкой, но не о нём речь… — Фириат набулькал себе в кубок винца, потом, посмотрев на Феранора и немного подумав, налил и ему, но гораздо меньше. — Я про город. Слышал о таком?

— Конечно. Один из первых городов основанных ещё Владыкой Рэндриманом в Риенлисте. Ну, то есть… — Феранор сделал жест, будто попытался обнять всё пространство вокруг себя, — в том месте, где мы ныне находимся. Это ты в него собрался отослать меня? Неужели он всё ещё стоит?

— Ты угадал, мой друг, в него! У местных на картах он называется Аль-Амал. — Фириат постучал ногтём по большому винному пятну на карте, поставленному на месте города. — А по поводу того стоит ли он ещё, тут я однозначно ответить не могу, но думаю, что-то от него ещё осталось. Не всё ж за сотню лет песком занесло…

Фириат прервался, отпив из своего кубка. Феранор последовал его примеру, не совсем понимая, что ему в том Амаэле делать, если там всё позасыпало… откапывать его что ли? Потому терпеливо принялся ждать уточнений и получил их.

— Тебе придётся скататься туда, — продолжил свой инструктаж Фириат, — обыскать его руины и привезти мне оттуда книгу Летопись Амаэля, которую хронисты вели со дня его основания и до самой гибели города от кочевников.

Феранор от удивления едва не уронил челюсть в кубок. Облился вином и расстроился, подумав, что теперь пятно с рубахи хрена с два отстираешь. Всякое он, между делом, успел перебрать, гадая, зачем его пошлёт туда Фириат, но вот представить, что ему предстоит копаться в песочке в поисках старых свитков, не смог.

— А ты уверен, что там вообще хоть что-то осталось? — Задал он резонный вопрос, стряхивая красные сладкие капли с груди. — Если город разрушили «копчёные»… видел я этих варваров — сущие дикари. Они там всё до глиняной крошки оберут!

— Не в этот раз. — Отмахнулся Фириат. — Я тут поговорил вчера с одним интересным человеком… (Потом покосился на изумлённое лицо капитана, как бы спрашивающее: «И когда только успел?».) Не только у тебя вчера был насыщенный день, друг… Так вот, и этот человек рассказал мне об Амаэле и о том, что город разрушен почти за полтора столетия до нашего появления здесь, а его население частью истреблено, частью продано на рабских рынках.

При упоминании о рабских рынках лицо Феранора подозрительно дрогнуло. Совсем чуть-чуть, но очень похоже, как в тот раз, когда он порешил двух орков решивших, что они тоже могут покувыркаться с девицами, которые перед этим провели ночь с эльдаром. Это была их последняя ошибка, урок от которой они усвоили уже в посмертии. Поганым копчёным же только предстоит усвоить… Нет, он не взял меч и не пошёл вершить месть, вырезая полгорода, хотя очень хотелось. Вместо этого он залпом допил остаток вина, так будто пробовал не благородный напиток, а деревенскую сивуху.