Маргарита Дар - Невеста палача

— Дверь открыта, — сконфуженно пробормотала она.

— Должно быть, сквозняк, — отозвалась Ансилла, зачерпнула воды в лохань, чтобы сполоснуть локоны госпожи от мыльной пены.

— Прошу тебя, закрой, вдруг кто-нибудь увидит…

Служанка прикрыла дверь, мысленно улыбаясь. Она не могла сказать юной особе о тайном наблюдателе, тот подал ей знак — молчать.

— Почти закончили, — сказала Ансилла, поливая теплой водой голову девушки. — Пора обтираться.

Расставаться с мягкой, душистой, полугорячей водой в ванной не хотелось. Дарина тяжело вздохнула, поерзала и все же поднялась на ноги, не замечая, как по нагому телу стекают струйки полупрозрачной жидкости, капельки попадают на пол. Перешагнула через бортик, подождала, пока служанка тщательно разотрет махровым полотенцем влажную кожу до образования розоватого оттенка, поможет натянуть ночную сорочку. От проводимых манипуляций девушка едва держалась на ногах. Разомлевшее тело утратило остатки сил, покачивалось, веки, словно налитые свинцом, закрывались помимо воли.

Едва успев забраться в постель под теплое одеяло, она мгновенно погрузилась в сон, уже не слыша, как Ансилла, шурша передником, вытирая об него руки, вышла из комнаты.

Звезды ярко горели на черно-синем небосводе, луна светила в окно перламутрово-желтым цветом, наблюдая за мирно спящей избранницей Темного Князя. Погрузившись в грезы, девушка откинулась на мягкие подушки, золотые локоны разметались по сторонам, ресницы чуть подрагивали. Ничто не могло омрачить умиротворенного состояния, пока она не открыла глаза, поморгала стараясь сосредоточиться. Теперь она почему-то не лежала в постели, а стояла, стояла! на той самой злосчастной поляне. И как прежде ни волка, ни медведя видно пока не было.

Почувствовав, как начали дрожать руки, Дарина принялась оглядываться, исследуя территорию. Картина не обрадовала: волшебные деревья на знакомой плоскости стояли абсолютно голыми, простирая к небу почерневшие ветви, грозовые облака нависли над иссохшими стволами, угрожая разразиться неистовой бурей, землю устилала пожелтевшая трава, опавшая листва и… мертвые бабочки. Часть мотыльков еще билось в агонии, сражаясь за крохотные жизни, которые им не суждено было сохранить. Зрелище не из приятных!

Дарина набрала в грудь воздуха, шумно выдохнула, изо рта выметнулись клубы пара, температура заметно понизилась. Напрягая взор, она до боли в глазных яблоках всматривалась вдаль, ища животных, зная наверняка, разъяренные хищники где-то поблизости. Инстинкты не обманули, через мгновение девушку уткнулась взглядом в спину потрепанного медведя. Зверь располагался в пятидесяти шагах от нее. Не так уж и далеко, как могло показаться. Сердце в страхе больно стукнуло о грудную клетку, ладонь легла на горячую, покрытую алым румянцем щеку, раненую животным в прошлую встречу. Но кожа оказалась гладкой, ни крови, ни глубоких царапин не было.

Медведь пошевелился, поднял морду к верху. Дарина зажала рот ладонью, боясь нечаянно вскрикнуть и привлечь внимание зверя. Но тот не повернулся, голова его снова поникла, замер. Девушка ждала дальнейших действий. Ждала долго, как показалось, целую вечность, но медведь по-прежнему не шевелился.

«Может умер?» — подумала Дарина. Что терпеть и гадать, надо рискнуть, проверить. Откуда в ней появилась храбрость, девушка сказать не могла, но решилась сделать шаг, остановилась, пристальней поглядела на бурого. Никакой реакции! Еще шаг, еще, и еще. Снова ничего!

Расстояние сократилось, до зверя осталось не более двадцати шагов, и тут в глаза бросилась серо-черная мохнатая груда, над которой чах медведь. Девушка замерла, пригляделась и едва не лишилась чувств, распознав в массе неподвижное тело волка. Тот лежал на боку, голова повернута неестественно, открытые потускневшие глаза похожи на стеклянные камешки, из пасти тонкой алой струйкой вытекает кровь, мелкими каплями падая на холодную землю.

«Он мертв!» — мысль скользнула в сознании острием бритвы, повергнув в ужас. Едва сдерживаемый, рвущийся из груди крик, заставил попятиться назад. Неосторожное движение, листва под ногами «зашипела», привлекла внимание бурого. Медведь слабо дернулся, обернулся, приподнял понурую морду, взглянув на пришелицу. И в этом взгляде Дарина увидела столько боли, сожаления и горя, что сердце ее невольно сжалось в сочувствии. Она потянула к страдальцу, но неожиданный крик за спиной остановил ее:

— Не приближайся к нему!

Девушка оцепенела, услышав знакомый голос.

— Матушка, — выдохнула она, обернулась, готовая сорваться с места на встречу матери.

Не потребовалось, Верея почему-то стояла радом, плотно сжав тонкие губы, сведя брови на переносице, сурово смотрела на дочь. Подол багровой сорочки колыхался на ветру, руки сжаты в кулаки до побелевших костяшек, волосы растрепаны, полны седины. Дарину прошиб ледяной озноб, она едва узнала мать в находившейся подле нее женщине, казавшейся отчужденной, озлобленной.

Наклонившись к дочери, Верея погрозила пальцем и зашагала к медведю. Зверь мрачно наблюдал за женщиной, не шевелясь, не предпринимая попыток встать, напасть, даже не рычал и не скалил зубы. Вялый, понурый, он просто сидел на месте, дожидаясь своей участи.

— Матушка, постой, — закричала дочь, порывисто бросившись вперед.

Женщина не остановилась, отвела назад руку, выпрямила, растопырила пальцы, предостерегая юную особу. Дарина не посмела ослушаться, с замиранием сердца она продолжила наблюдать, застыв на месте, словно фигура, высеченная изо льда.

Более не отвлекаясь, Верея приблизилась к зверю в плотную, злорадно хихикнула, скрипнув зубами, растянула рот в подобии насмешливой улыбки. И вдруг… облик ее поплыл, начал меняться. Округлое лицо вытянулось, нос слегка уменьшился, уста набрались мягкости, набухли, миндалевидной формы глаза приобрели некую раскосость, потемнели, опушились каймой густых ресниц, светлые тонкие брови превратились в черные изящные дуги. Растрепанные на ветру седые волосы, отсеченные до лопаток, почернели, отросли, шелковистым водопадом легли на спину, до середины прикрыв ягодицы. Отощавшая фигура налилась, приобрела женственность. Высокая плотная тяжелая грудь упиралась в ткань сорочки, сильно натянула ее.

Дарина наблюдала за перевоплощением, открыв от изумления рот, не веря собственным глазам. Уже через пару мгновений перед ней стояла не родная мать, а совершенно незнакомая, красивая черноволосая женщина, всецело поглощенная зверем. Медведю, казалось, это внимание радости не приносило. Он, раскачавшись, поднялся с земли, встал на задние лапы, вытянулся в полный рост. Его печальные глаза скользнули по недалекой наблюдательнице, заставив сердце девушки болезненно сжаться.