Маргарита Дар - Невеста палача

Черноволосая перехватила адресованный Дарине взгляд, от негодования на подбородке заиграли желваки, брови угрожающе сошлись на переносице. Протянув к медведю тонкие руки, она поманила его, но бурый колебался. Женщина в ярости топнула ногой, зверь в ответ осунулся, уронил голову на грудь, лапы безвольно повисли вдоль туловища.

Жест неповиновения привел черноволосую в бешенство. Неизвестно откуда взявшийся кинжал, с рукояткой усыпанной драгоценными камнями, блеснул в ее руке, и издав нечеловеческий вопль, она вонзила клинок в сердце непокорного зверя. Тот заревел, пронзенный острой болью, содрогнулся, рухнул на землю у ног убийцы. Жестокая предсмертная агония сотрясла тело исполина последний раз, из глотки вырвался приглушенный хрип, тяжелый вздох, тишина. Остекленевший взгляд неподвижно уперся в небо, оповестив о кончине могучего зверя.

— Нет! — закричала Дарина, поверженная жестокостью черноволосой, закрыла лицо ладонями, не в силах удержать непрошенные слезы жалости…

Константин подскочил в постели, услышав неистовый вопль, разорвавший тишину ночи. Ужас сковал затуманенный сном разум, на лбу выступил холодный пот, когда он осознал, что звук донесся из покоев Дарины.

В мгновение ока, вскочив с кровати, он рванулся в коридор, стремясь быстрее добраться до источника звука. На секунду остановившись у двери гостевых покоев, потянул за ручку, уставился на сидевшую в постели девушку. Та, закрыв глаза руками, что-то несвязно бормотала, раскачивалась вперед-назад, сотрясаясь от крупной дрожи. Князь тихо позвал ее. Девушка замерла, прекратила раскачиваться, но рук от лица не отняла, продолжила бормотать. Константин, встревоженный не на шутку, вошел в комнату, притворил дверь, не рискуя подойти ближе, прислушался.

— Н-н-е-е-т, не н-н-адо, ос-с-тавь его… — подбородок юной особы дрожал, периодически слышалось постукивание зубов друг о друга.

Ее силуэт, выхваченный лунным светом, падавшим на постель сквозь открытое окно, казался хрупким, беззащитным. Колдун не понимал, что привело избранницу в дикое состояние, выдернутые из бреда слова совершенно запутали его. Решивши приблизиться, он, осторожно ступая, подкрался, сел на край постели.

— Дарина, — снова позвал Константин, и на этот раз дождался, пока девушка отреагирует, — что случилось?

— Эт-т-тот с-сон… — сказала она, подняв на мужчину покрасневшие глаза, не в силах совладать с ознобом, по-прежнему терзающим ее.

— Сон? — картина стала проясняться. — Какой сон?

— Он п-повторяется и пов-в-вторяется, и повторяется… — девушка всхлипнула, помотала головой, наваждение яркими вспышками воспоминаний врывалось в ее сознание.

— Успокойся, — Князь протянул руку, коснулся золотых локонов избранницы, — все прошло.

— Нет, — голос юной особы начал дрожать, как и руки, — она убила его, уб-б-била!

— Кто убил? О чем ты?

— Матушка! — Дарина широко распахнула наполненные неподдельным ужасом глаза. — Сначала это была матушка! Но потом она стала другой… изменилась…и эта… женщина…м-м-м…

Она снова прикрыла ладонями лицо, будто могла спрятаться от кошмара, закачалась. Князь придвинулся ближе, обнял за плечи, притянул к груди.

— Т-там был волк, он защищал меня, — девушка прильнула щекой к горячей плоти, — но медведь у-убил его, — Константин окончательно запутался, но перебивать не стал, — а п-потом появилась матушка, она подошла к медведю и… и превратилась в черноволосую женщину…

Колдун напрягся, мозаика, складывающаяся из несвязных предложений Дарины, образовывала в понимании целостную картину, неприятную, давно забытую, воскрешавшую прошлое, которое не хотелось ворошить.

— Мне было так страшно, — шептала избранница, — и так больно, когда она воткнула нож в грудь медведя… Он даже не сопротивлялся, понимаешь? Ни чуточки!

— Понимаю, — Князь шевелил устами беззвучно, но в мыслях, казалось, громко кричал.

— Не знаю, почему мне стало жаль медведя, — девушка слабо пожала плечами, дрожь утихла, тепло мужчины успокаивало. — Прежде он всегда нападал, но ни в этот раз. Та женщина, я поняла, она приказывала ему… а он отказался подчиняться… Глаза, в его глазах было столько страдания… А она все равно убила его…

«Попыталась», — подумал Константин.

— Это лишь сон, душа моя, — произнес он вслух, — всего лишь дурной сон.

Колдун обращался к избраннице, поглаживая ее шелковистые золотые локоны, но мысли уносили его в прошлое, к истине, скрывавшейся в сновидениях хрупкой девушки, незримо связанной с ним тонкими магическими нитями.

Во снах Дарине являлись его воплощения, искаженные, но достоверные, сотворенные жрицей Далия, когда-то умело пользовавшейся слабостями любимого раба, любовника и полководца. Стараясь хитростью удержать Константина подле себя, она одарила его способность перевоплощения. По желанию тот мог сменить человеческий облик, обернувшись волком или медведем. Молодость, наивность, горячность, застилали взор новоявленного колдуна, не давая понять, что у щедрого дара госпожи есть неприглядная «обратная сторона». Так, оборачиваясь хищником в черно-серой шкуре, Князь управлял реальностью, помня все действия, но стоило перевоплотиться бурым гигантом, он тут же отдавался полной власти Каллиды. Жрица манипулировала оборотнем, поощряя собственные желания, натравливая его на неугодных, будь то не покорившиеся воины, возглавляющие рать противостояния, слабые женщины, вызывающие у колдуньи омерзение своей красотой, и даже дети, сердца которых ей были необходимы для ритуалов. Каллида не щадила никого, верша расправу чужими руками.

Устав от беспамятства в медвежьем обличье, Константин, при необходимости, стал обращаться волком, решив боле не натягивать бурую шкуру. Но жрицу Далия такое положение вещей не устроило, она жаждала полного контроля, хотя бы в редкие моменты животного перевоплощения любимого раба. Опоив мужчину зельем, схлестнувшим две оборотные силы, ведьма заставила их сражаться друг с другом.

Внутренний мир Константина разделился на равные части, выплеснувшись в реальность: одна волчьим обличьем, другая медвежьим. Началась остервенелая схватка. Бурый подчинялся приказам Каллиды, черно-серый отстаивал собственные права и… побеждал! Когда истрепанный, ослабший медведь наконец рухнул на землю, почти побежденный противником, скалившимся окровавленной пастью, жрица Далия побоялась проигрыша. Хитрая женщина, нашептывая заклинания, сковала движения волка на короткое мгновение, но и этого оказалось достаточно. Восставший медведь, переполненный гневом, яростью, взбешенный от боли, бросился на врага, вцепился в глотку мертвой хваткой, сильнее сжимая челюсти, глубже погружая острые клыки в мягкую горячую плоть зверя, пока тот не захрипел, забился в предсмертных конвульсиях и затих.