Маргарита Дар - Невеста палача

Не чувствуя сопротивления, бурый отпустил противника, склонился над безжизненной окровавленной черно-серой грудой. Глядя на бездыханное тело, ощутил, как ярость сменилась раскаянием, поднял глаза на жрицу Далия. Та ликовала!

Увы, радость была не долгой, Каллида просчиталась. Полководец, очнувшись от наваждения, долгое время не перевоплощался, старательно избегал пользоваться даром госпожи. А когда все же принял медвежье обличье, остался непреклонен.

Колдунья впала в ярость. Столько стараний впустую. Но к тому времени, как навязчивая идея полностью подчинить Константина своей власти, переросла в одержимость, Князь покинул Далий, скрывшись от всевидящих глаз жрицы.

Константин зажмурился, в попытке изгнать навязчивые образы из памяти, опустил руку на плечо избранницы, провел ладонью по спине, ощутил сквозь тонкую сорочку тепло бархатистой кожи.

— Поспи, кошмаров больше не будет, — пообещал он.

Кончики его пальцев коснулись раскрасневшейся щеки Дарины, все еще влажной от слез. Девушка прикрыла веки, наслаждаясь почти невесомой лаской. Казалось, это всего лишь легкое касание, но оно дарило покой, умиротворение, чувствовалась сила, не позволявшая оставаться равнодушной. Она так разомлела, что, когда Константин попытался встать, покачнулась, едва не упала с кровати.

Встрепенувшись, испуганно распахнула глаза, схватила Князя за запястье, срывающимся голосом прошептала:

— Не уходи!

Колдун заколебался, наклонился, заглянул в ее глаза, полные мольбы.

— Никогда, — выдохнул он, не сдержался и приник к устам Дарины.

Девушка с готовностью ответила на поцелуй, будто ждала, когда тот, наконец, решится, самозабвенно прильнула к твердой горячей груди, положила маленькие ладошки на широкие плечи, потянулась, обвила руками шею. Константин притянул ее ближе, осторожно усадил на колени, рассудок мутнел от разгорающегося желания. Главное не напугать, не заставить вспомнить зверства палача, не оттолкнуть напором.

Она не напугалась, наоборот, ласки мужчины теплым потоком разлились по ее шее, груди, животу, перетекли к бедрам, зажгли кровь, превратив в раскаленную лаву, бегущую по венам. Князь, вобрал ее в кольцо сильных рук, уложил на постель, аккуратно придерживая голову, она закрыла глаза, сосредоточилась на ощущениях. Не хотелось упустить ни единого мгновения радости, отдалась воле мужчины со всей неопытной страстью. Все что угодно, только пусть это не кончается.

Ее сорочка, его штаны незаметно оказалась на полу, лунный свет упал на обнаженные тела, окрасив серебристым сиянием. Пламенные мужские губы заметались по бархатистой коже, обожгли, прильнули к груди, заставив выгнуть спину навстречу искусной ласке, сорвали томный стон с припухших от поцелуев уст.

Больше не осталось ни страхов, ни волнений, ни боли, только счастье от близости любимого человека, наслаждение, истома. В ней растворились воспоминания о прошлом, снах, бедах, она отдавалась новому, раскрываясь навстречу мужчине, ставшим смыслом ее жизни…

Позже, засыпая в его объятых, она тихо улыбалась, старясь запечатлеть в памяти терпкие нотки полыни, запах источаемый его кожей, силу рук, прижимающих к мускулистому телу, частоту ровного спокойного дыхания. Ей хотелось верить, случившееся ночью не окажется очередным сном поутру.

В глубине Замка Теней, большие напольные часы глухо пробили три часа утра. Константин открыл глаза, прислушался, странно, в этой части Амбра Каструм обычно часов не слышно. Повернул голову, Дарина спала, уткнувшись лицом, положив руку ему на грудь. Серебряные лучи ночного светила потускнели, полумрак царил в комнате, однако силуэт девушки различим. Умиротворенная, даже счастливая, такой видеть ее нравится гораздо больше. Пусть поспит, и так натерпелась, кто знает, что принесет следующий день.

От мысли неприятно засосало под ложечкой, пришлось отмахнуться, как от назойливой мухи. Снова посмотрел на избранницу, на ровное дыхание, как поднимается, опадает нагая грудь, слегка заслоненная предплечьем, подрагивают густые ресницы, шевелятся во сне губы, словно пытаются начать разговор. Захотелось поцеловать, сдержался, почувствовал укол совести. Как же сильно он полюбил это доброе, нежное, наивное создание! Желание держать ее в объятиях вечно, казалось непреодолимым.

Константин приподнялся на локте, погладил девушку по щеке, та заерзала, тяжело вздохнула, колдун сдержал рычащий стон, вожделение вспыхнуло с новой силой. Нельзя! Пусть поспит!

Оставаться в постели бессмысленно, изведется. Аккуратно переместив голову Дарины на подушки, Князь поднялся, натянул штаны, льняную рубашку, материализовавшуюся от легкого щелчка пальцев, с широкими волнистыми рукавами, схваченными на запястьях. Прикрыл наготу избранницы легкой простыней, и направился в библиотеку.

Несмотря на поздний час, комната встретила хозяина с распростертыми объятиями, в камине потрескивали горящие поленья, тусклые блики плясали на стенах и корешках книг. Князь наполнил хрустальный бокал янтарной горячительной жидкостью, уселся в кресло, наблюдая за всполохами огоньков. Подпрыгивающие искорки резвились, вводили в задумчивое состояние, навевали воспоминания. Константин так увлекся игрой пламени, что не обратил ни малейшего внимания на просочившийся в помещение прохладный ветерок.

Когда две маленькие ледяные ладошки, легли на широкие плечи, спустились, лаская грудь, вздрогнул, поздно осознав, он в комнате не один.

— Ну, здравствуй, мой дорогой Арман, — промурлыкал женский, до боли знакомый голос, горячее дыхание коснулось правого уха.

Колдун похолодел, краски в мгновение сошли с лица, превратив облик в бледное полотно, внутренний мир перевернулся. Стиснув зубы, он молчал, стараясь удержать родившуюся бурю, рвущуюся наружу.

— Ты не рад мене?

— Каллида, — выдохнул хозяин Замка Теней, ни один мускул по-прежнему не дрогнул на лице, не выдал истинных эмоций.

— Да, — застонала жрица, — лишь в твоих устах мое имя звучит так сладко.

— Зачем пришла? — прошипел Князь, сжимая кулаки, кончики пальцев закололо от едва сдерживаемой оборонной магии.

— Фу, как грубо, — наигранно обиделась колдунья. — Я так долго тебя искала, и что слышу? — Наклонилась сильнее, почти коснулась губами мочки уха. — Неужели не понимаешь? Ты нужен мне! Я осознала, без тебя существование бессмысленно, мой дорогой Арман.

Женщина называла его вторым именем намеренно, с ударением, как в далеком прошлом, старательно напоминая о связи. Но Князь на данную уловку реагировал менее всего. Усмехнувшись, оттолкнул ледяные руки, встал с кресла, бросил на ходу:

— Лжешь, как и прежде — искусно!

Повернулся лицом к жрице Далия, замер, та постаралась, предстала во всей красе: стройная, изящная с манящими округлыми формами, подчеркнутыми платьем из серебристой парчи, искусного кроя, плотно облегающим стан, стекающим до пола. Длинные черные, отливающие синевой волосы, растеклись по плечам, струятся по гибкой спине. В глубине темно-карих глаз, почти черных, бесстыдно сверкают огоньки похоти, пухлые алые приоткрытые губы зазывают, требуют поцелуя, аккуратный носик эгоистично вздернут. Жестокая, дерзкая, опасная красота, обманчивая и губительная. Константин помнил, чего стоит поддаться колдовскому очарованию. Он равнодушно окинул женщину взглядом, прошел мимо к тумбе с напитками, подбавил коньяка. Каллида едва сдержала ярость, пораженная бесцеремонностью, как она считала, раба.