Алеф Элдер - Глазами Странника [СИ]

Прямо перед ними высился Ветхий Плащ. Его размеры впечатляли. Все виденные когда-либо в жизни путников сооружения терялось в тени этой громады. Выше киноварного замка элйохора, тяжеловесней ворот Баркхааша, древнее луны в небесах. Внутри белокаменного дольмена мог расположиться целый город. Огромная красная глыба размером с дом, закрывала вход. В одной горе оказалась вторая. Неудивительно, что на фоне этого чуда никто не заметил Белого Охотника.

— Он не пришел, — вместо приветствия произнес борут, имея в виду Мирадеона.

— Миридис тоже не стоит ждать, — Граниш достал адоранта. — Я подобрал его с тела незнакомца, у него же оказалась Кровь Праведника. Но как ты миновал стража вершины?

— Проход закрыт для людей, но не для птиц и зверей. — Даже в сумраке борут почувствовал, как переглянулись наемники. — Вы кто такие? — потребовал он ответа.

— Не твое дело, — огрызнулся Абулар. — Ребята, похоже, коротышка от нас что-то утаивает.

Белый Охотник молча двинулся в его сторону. Дъёрхтард оценил силы возможных противников: шесть измученных тяжелым восхождением человек, у них кожаные поддоспешники и короткие мечи. Если каждый из них не фехтовальщик от бога, их шансы на победу крайне малы. Однако наемники не поддержали предводителя.

— Просто объясните нам, о чем вы толкуете, — сказал один из них, Амутар. Высокий с не померкнувшими под серостью походной пыли светлыми кудрями, он даже в кругу наемного брата славился пристрастием к золоту. Он считался негласным заместителем Абулара. — Вауглин отправил нас на смерть. Он хотел вернуть не только Счастье Богатея, но прибрать к рукам и остальные артефакты, в том числе какой-то меч, который мы должны найти в гробнице.

— Какой-то меч? — потрясенно переспросил Граниш. Он ожидал предательства наемников, но не рассчитывал на подобную наивность со стороны Вауглина. — Аштагор?

— Да, точно, забыл название.

— Предатель! — Абулар сплюнул. — Вауглин дал тебе еду и кров. Вот как ты его благодаришь?

— Сейчас это не важно. Посмотри, — Амутар обвел рукой отвесную гору вокруг. — Мне это напоминает ловушку, в которой мы оказались из-за жадности или наивности, — кто как. Для меня сейчас важно лишь то, выберусь ли я живым, или сгнию здесь.

— Верно.

— К Деросу Вауглина! — поддержали остальные наемники.

— Значит, пришло время расстаться. Желаю вам всем подохнуть здесь, — Абулар демонстративно развернулся.

— Куда ты собрался? — крикнул Амутар. — Тебе не выжить одному! — бывший предводитель наемников не остановился и не ответил.

— Пусть идет, — высказался Ракматирон. Но говорил он вполголоса, словно боясь, что Абулар может услышать и вернуться.

— Вы рассказывали о мече, — напомнил Амутар. — Когда-то я считал себя бывалым путешественником. Это было давно, еще до встречи с этой безумной горой. Боги не случайно сотворили ее такой высокой. Что они здесь прячут? Что особенного в этом мече?

— Древняя магия, — ответил Граниш. — Силой Аштагора можно прекратить войну, например, войну с тальиндами. Но не надейтесь, что сумеете им завладеть, меч не может принадлежать смертному. Добыть его мы рассчитывали с помощью Мирадеона, — он не пришел. — Наступило молчание, все думали об одном и том же. — Мы не знаем, чего ждать в стенах Ветхого Плаща, но если для того, чтобы остановить войну, мне предстоит всего лишь принести на алтарь старого бога свою жизнь, война уже окончена.

— Что ж, мы оказались в одной лодке, и если будем грести в разные стороны, так и не выберемся из воды. Найдем то, за чем пришли, а после решим, как быть дальше.

Белый Охотник указал куда-то в сторону. Там, в обрамлении кустов сирени скрывался резной монолитный стол из белого камня. На поверхности были три выемки, для предметов, чьи очертания легко угадывались. Граниш, в руках которого находились все три необходимых артефакта, разложил их на столе. Загремело, камень, заслоняющий вход вздрогнул и рассыпался красной крошкой. Из круглого входа в ночь выплывал мягкий белый свет. Граниш хотел забрать артефакты, но они словно приросли к столу.

— Нам не помешает волк, — заметил Белый Охотник.

Цверг поставил статуэтку на каменную плиту и позвал:

— Люперо, ко мне! — вокруг фигурки заклубился черный туман. Он ширился и поднимался, но столкнувшись с белым светом Ветхого Плаща, внезапно опал и растаял. Адорант не пришел.

— Такое бывало прежде? — поинтересовался Дъёрхтард.

— Никогда.

Амутар усмехнулся:

— Магия, такая ненадежная вещь. А вот мой меч всегда выходит из ножен. — В доказательство он обнажил клинок и, приказав подчиненным следовать за ним, вошел в белый свет.

По ту сторону дольмена их встретила дорожка белого камня, уводящая в беспроглядную темноту. Вдоль нее выстроились кусты белой сирени. Мягкий свет рождался в каждом белом цветке, все вместе они освещали аллею, но за границей кустов даже зоркий во тьме глаз цверга ничего не мог различить. Казалось, гости идут по единственной в мире дороге, что ведет меж клубов первозданного мрака к свету жизни. Когда шедший последним Граниш ступил на белый камень, что-то за его спиной громыхнуло. На месте входа теперь высилась красная каменная дверь, ее края размывались в белом свете и терялись в темноте. Цверг попытался толкнуть дверь, но едва прикоснулся к ней, понял, для них нет обратной дороги. Огромная и тяжеловесная, она скруглялась кверху, но не имела ни ручки, ни замка.

И хотя на первый взгляд аллея уводила вперед на многие сажени, стоило путникам пройти девять шагов, как в пустоте перед ними возникла круглая золотая плита с вьющимся плющом узором: восемь тонких волнистых лучей выходили из малого круга, ограничивались кругом большим, из которого четыре в ладонь шириной луча расходились в разные стороны. В центральном круге и в каждой части, ограниченной внутренними лучами было написано по одному слову. Завершающее фразу слово распадалось между внешними лучами по одной букве. Читая из центра и по направлению движения солнца, начиная с севера, получалась фраза:

«Я отворил очи и узрел мир, и мир узрел меня».

Дъёрхтард переписал слова в дорожный журнал. Ракматирон осторожно прикоснулся к слову «я». Внутренняя часть плиты провалилась вдаль, внешнее кольцо напротив, надвинулось, образовало пол, полоток и сомкнулось стеной позади. Путешественники не заметили, как оказались внутри сверкающей золотом залы. Ее стены лучились желтым светом, огромные раскрытые окна заполняли тянущиеся из пустоты кусты золотой сирени.

— Девять лепестков на каждом цветке, — отметил маг.

— Должно быть, они исполняют самые заветные желания! — воодушевился Ракматирон. — Впрочем, я так голоден, что даже их готов съесть. — Он славился львиным аппетитом, хотя и создавал обманчивое впечатление недоедающего бродяги.