Алеф Элдер - Глазами Странника [СИ]

— Последний танец Хьердхано.

Два огромных черных крыла, величиною с хримтурса каждое, распахнулись над ней, за ними повторив взмах, раскрылись еще два. Через каждое крыло чудовищного коршуна проходили тонкие лапы, заканчивающиеся тремя свисающими с кромок когтями. Он имел белый загнутый клюв, хвост длинный прямой, черные перья топорщились и отражали красный свет. Изменчивый занавъяра Смятенного ветра взмахнул крылами раз, другой, взмахи учащались, а с ними нарастал ветер. Сгустились тучи и заволокли небо, померк слабый свет луны. Качнулись верхушки деревьев, шевельнулись сухие листья, а через несколько мгновений гиганты уже закрывали от ветра лица руками, щурили глаза. Легкий ветерок сменился ураганом. Затрещали столетние дубы и пригнулись гиганты к земле, защиты адау-колдунов раскололись и ветер препятствовал новому колдовству. Он усиливался. Сначала к земле припали великаны, за ними последовали адау и циклопы. Они хватались за толстые стволы и опрокидывались вместе с ними. Ветер вспарывал землю корнями деревьев, согнул хримтурсов и брунтурсов, но все это была только прелюдия перед настоящим буйством. Внезапно Хьердхано остановился, и на миг ветер стих, но затем ринулся вниз и разбился о землю, разорвавшись черной волной ветра. В одно мгновение она разлетелась в стороны, разметала деревья в щепы, а гигантов в клочья, осколками углей рассыпались брунтурсы, а хримтурсы обратились ледяным крошевом. То, что прежде было лесной чащей, превратилось в поляну, засыпанную пылью. Пыль камней, пыль деревьев, пыль великанов и безвинных крошечных тварей, оказавшихся на пути беспощадной стихии, оседала разнородными кучами, ставшими братскими могилами для них всех. Люди избежали ветра смерти, но и они, на пять верст в стороне, овеваемые лишь отзвуком чудовищной силы, падали на колени и сотрясались в безотчетном ужасе.

Азара опустилась наземь. Заклинание истощило ее, опустошило, выпило жизнь, оставив в чаше Семурьи один только запах смерти. Не все гиганты погибли, некоторые отступили и смешались с людьми, но они уже не могли причинить большого вреда уцелевшим солдатам Мирадеона, и едва бы рискнули продолжить преследование мирян. Последнее, что видела Азара — выбежавшего на поляну Люперо, он позвал на помощь, а затем подбежал к ней. Но помогать было уже некому. Она последний раз выдохнула и словно гаснущий костер рассыпалась красными искрами. Аштагор безразлично и глухо ударился оземь. Упав в искрящуюся пыль, Закром Аланара вспыхнул ярким светом, но свет стремительно померк, страницы книги растрепались и потускнели.

На поляну вышел Дъерхтард, он увидел адаранта, грустно склонившего голову, а с другой стороны на прогалину, маг не поверил глазам, выходил Карх. Во время «Последнего танца» он оказался слишком далеко от эпицентра заклинания и не пострадал. Сейчас хримтурс направлялся к тому месту, где умерла Азара. Только зачем? Ведь он не мог взять Аштагора. Или мог?

Карх опустился на колено, в кулаке он что-то держал. Он приблизил руку к земле, костяшками вниз, и разжал ладонь. На землю спрыгнула Ераиль. Она подбежала к Аштагору, но Люперо преградил дорогу, ощерился и зарычал. Вестница сняла с пояса огненные мечи. Волк выжидал момента для прыжка, но, когда увидел наступление массивной ледяной фигуры, схватил рукоять Аштагора зубами и побежал прочь. Дъёрхтард прочитал распыление, но продолжительный бой выжал его и заклинание не удалось. Ераиль один за другим бросила мечи в адоранта. Первый пролетел мимо, но второй прорезал Люперо бок и тот, кувыркнувшись через голову, выронил груз. Затем мечи вдруг погасли. Встреча с Кархом повторилась вновь, но теперь маг был не человеком неуверенным в исходе поединка, но беспомощным наблюдателем. Листья позади него зашуршали, на поляну вышел Белый Охотник в человеческом облике. Его космы спутались, всклокоченная борода запечатлела застывшую кровь, он с трудом стоял, сильно припадая на одну ногу, но взгляд светлых глаз оставался несломленным.

С торжествующим видом Ераиль подняла Аштагор. На ее лице сияла улыбка, различимая даже в темноте, глаза восторженно расширенны, рот приоткрыт. Но вдруг тело ее свела судорога, лицо скривила гримаса боли, из-под адарионовой перчатки левой руки, держащей меч, повалил дым. Ераиль сдавила зубы и сузила глаза, она не разжимала кисти, но тело перестало повиноваться и свалилось на колени. Перед глазами ее глухо упал Аштагор, над ним пролетел какой-то пепел. Ераиль не сразу поняла, что ее левая рука не онемела, но осыпалась прахом, и когда боль прошла, и место ее заняло осознание поражения, предвестница продолжала оставаться на коленях, и взгляд ее не отрывался от меча.

Свидетелями этого зрелища стали также Миридис и Граниш, пришедшие вслед за Белым Охотником. Миридис первым делом подбежала к Люперо.

— Возвращайся в Думурью, — сказала она. Но адорант почему-то зарычал и отказался исполнять приказ. Граниш подошел к Ераиль.

— Я всегда полагал, тальинды испытывают боль, просто умело скрывают.

— Невозможно, — она слышала только свои мысли. — Я могу вытерпеть любую боль.

В шумном выдохе Карха слышалось разочарование. Хримтурс уже развернулся, когда Белый Охотник окликнул его.

— Больше никто не сбежит.

— Остановишь меня? — изумился Карх. — Как?

Борут посмотрел на Ераиль и задержал взгляд на Аштагоре.

— Нет, — перехватив взгляд, отрезала Миридис и заслонила собой клинок, словно потеряв его из виду, он мог передумать.

— Не может быть речи, — согласился Граниш. — Ты видел, чем чревато подобное безрассудство.

— Я видел будущее, которого добровольно лишен. Тогда, в могиле Нигдарабо я отвернулся от судьбы великого воина и предопределил свою участь.

— Судьба, это череда выборов, каждое даже самое незначительное решение формирует наши судьбы, — ответила на это Миридис. — Нет такой силы, которая сейчас обязывает тебя калечить себе жизнь.

— Эта сила называется честью. Я не позволю чудовищу и дальше опустошать наш мир, — Белый Охотник одной рукой отстранил альву, нагнулся и обхватил Аштагор.

Земля, словно палуба корабля, попавшего в шторм, зашаталась под его ногами, он покачнулся, и казалось, сейчас завалится наземь. Но затем борут выпрямился, голова повернулась в сторону хримтурса, но лицо окаменело, глаза не моргали. Гигант бросился бежать. Белый Охотник не пытался, да и не смог бы его догнать. Граниш всплеснул руками.

— Все напрасно. Брось его!

Рука, сжимающая Аштагор, стала темнеть и дымиться.

— Нет, — возразил борут. — Ему не убежать далеко, и жизнь я отдаю не напрасно.

— Никаких жертв, — распорядилась Миридис. — Брось клинок, или я прикажу Люперо отгрызть тебе руку. — Однако угроза ее звучала жалобно. Она посмотрела на адоранта, скрывая неуверенность в его послушании.